– Девочка моя, с тобой все будет хорошо… Обещаю тебе, крестница…
Леонтий безучастно смотрел на сестру.
– Недавно ей сделали укол.
– А что она говорит? – спросила Катка, в упор глядя на Виноградова.
– В смысле? – Леонтий покосился на Викторию Яновну. – Разве вы не знаете?
– Не знаю что?
– Ой, я же самого главного вам не сказала, – встрепенулась крестная. – Лианочка ничего не помнит.
– Как не помнит?
– Она потеряла память. Врачи говорят, что при подобных травмах такое случается довольно-таки часто. По их прогнозам, память вернется очень скоро, хотя, конечно, ничего нельзя сказать определенно.
– Организм у всех разный, – согласился Леонтий. – Нам остается только ждать и надеяться на лучшее.
Лиана проснулась. Обведя окружающих отрешенным, слегка мутноватым взглядом, попросила воды.
– Пей, зайка, пей, моя милая, – Виктория Яновна поднесла стакан к губам крестницы.
– Не надо, я сама.
– Деточка, позволь я за тобой поухаживаю.
– Лиана, привет, – сделала шаг вперед Катарина.
Виноградова в ответ лишь быстро заморгала.
– Ты меня не узнаешь?
– Я теперь никого не узнаю, – пролепетала больная, знаком показав крестной, что утолила жажду.
– Я Катарина, мы с тобой…
– Ради бога! – вспыхнул Виноградов. – Она не узнает даже нас, родных людей. К чему ваши воспоминания?
– Я только хотела…
– Я вообще не понимаю, почему вы здесь. Извините, конечно, но вам Лианка чужая.
– Леонтий… – Виктория Яновна неодобрительно посмотрела на него. – Сдерживайся.
– Но я правда не понимаю, с какой стати посторонний человек стоит у кровати моей сестры. Что вам надо, Катарина?
– Пришла навестить Лиану.
– Навестили? Теперь самое время и честь знать.
– Я привезла Викторию Яновну.
– Премного вам благодарен, можете быть спокойны, домой тетю Вику доставлю я.
– Ты злой! – с надрывом в голосе произнесла Лиана.
– Что? – Леонтий наморщил лоб.
– Ты злой, – повторила больная. – Я не хочу, чтобы ты оставался рядом. Уходи.
– Лианка, одумайся, я же твой брат.
– Уходи, – повторила Виноградова и потянула крестную за рукав. – Скажите ему, пусть уйдет, мне неприятно его присутствие.
Виктория Яновна пребывала в явной растерянности.
– Лианочка, девочка, но ведь Леонтий…
– Уходите все, вы мне мешаете. Мешаете! Позовите врача.
Леонтий выбежал в коридор. Лиана отмахнулась от крестной:
– Прекратите гладить мою руку, я не маленькая.
– Доченька…
– Где врач?
Как только доктор, которого пригласил Леонтий, вошел в палату, Лиана быстро заговорила:
– Скажите этим людям, чтобы они ушли. Вы должны, вы обязаны… – Ее губы потрескались, а в глазах появился испуг.
Врачу не оставалось ничего другого, как выполнить просьбу пациентки.
– В ее состоянии нежелательно нервничать, – пояснил эскулап. – Приходите завтра, все нормализуется. Поймите, ей сейчас очень нелегко, и малейший стресс может лишь усугубить положение вещей.
Взяв Викторию Яновну под руку, Леонтий подошел к двери. Катка плелась сзади.
И вдруг…
– А вы останьтесь, – пискнула Виноградова.
– Я? – Копейкина ткнула себя пальцем в грудь.
– Да, вы.
У Виноградова заиграли желваки. Выругавшись, он покинул палату.
Врач вопросительно смотрел на пациентку.
– Все в порядке доктор, можете идти. Спасибо вам, – слабо улыбнулась та.
Когда за медиком закрылась дверь, Лиана попросила:
– Пожалуйста, помогите мне сесть.
– Тебе нельзя.
– У меня сотрясение мозга и потеря памяти, но я не калека. Руки, ноги не пострадали, а лежать мешком порядком поднадоело. Они приезжают ко мне ежедневно, сюсюканье Виктории Яновны раздражает. Называет меня дочкой, милочкой, лапочкой, постоянно гладит…
– Она действует из благих побуждений.
– Может быть, но я ее не помню. Я никого не помню, и мне трудно принимать помощь от незнакомых людей. А его, – Лиана понизила голос до шепота, – я боюсь.
– Леонтия?
– Странный мужчина. От него исходит негатив. Я чувствую, вижу, как он на меня смотрит. Сегодня приехал, уселся на стул и сканировал взглядом, как преступницу.
– А почему ты попросила меня остаться?
Виноградова чуть пожала плечами.
– Не знаю, вы… вас я не боюсь. Раньше, – она запнулась, – до потери мной памяти, мы были хорошо знакомы?
– Шапочно.
– Повторите свое имя.
– Катарина.
– Катарина, Катарина… Нет, никаких сдвигов.
– А имя Полина о чем-нибудь говорит?
Лиана напряглась.
– Нет.
– Антонина Алексеевна, – продолжила Катка, – Вера Маккларен, Алла Савушкина?
– Пустота, зловещая пустота, и ничего больше. Ужасно осознавать, что ты пустышка и беззащитна, словно новорожденное дитя. В голове ни единой мысли, сплошной туман и страх.
– Чего ты боишься?
– Трудно сказать. Наверное, всего. А кто те люди, имена которых вы называли?
– Антонина Алексеевна – твоя мать.
– Она…
– Она скончалась семь лет назад.
Виноградова осталась равнодушна.
– Вера Маккларен – родная тетка отца.
– А Полина?
Копейкина встала.
– С тебя одеяло съехало. Сейчас поправлю.
– Вы не ответили, кто такая Полина?
– Сестра.
