— Послушай, Мастерс, — цедил Марсель, потея все своей массивной тушей. — Я знаю, что это ты написал 'Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе', потому что ко мне в видении явилась Пресвятая Дева и открыла мне тайну!
— А ты, наверное, хотел, чтобы она тебе сказала, на какую лошадь сделать ставку? — полюбопытствовал я.
— Богохульник! — пискнул Маклофлин. — Гореть тебе за это в адском пламени. Хуже того, я обличу тебя в моем памфлете!
— Какой ужас! — поддакнул я самозванному борцу с сатанизмом.
— Еще бы! — разговаривая, Маклофлин все время размахивал в воздухе пальцем. Эти штучки он явно усвоил, учительствуя в школе. — Нет силы ни на земле, ни в небесах, которая смогла бы устоять перед Волей Божией!
Поскольку спорить с фундаменталистами бесполезно, я извинился и ушел. Маклофлин пыхтел у меня за спиной, выкрикивая что-то про власть, данную Иисусу и Марии. Я зашел в газетный киоск купить бумаги, и, пока я стоял в очереди, владелец попросил Маклофлина выйти, поскольку его проповедь раздражала покупателей. На улице Маклофлин поджидал меня, притаившись за дверью паба, но я сделал вид, что не заметил его, и направился к станции метро. Затем я сел в уже стоявший у платформы состав, а Маклофлин попытался незаметно устроится в соседнем вагоне. Как только двери начали закрываться, я выскочил из вагона на платформу и помахал рукой промчавшемуся мимо меня в уехавшем составе Маклофлину.
Я привел в порядок квартиру в Брикстоне так, чтобы все было готово к вечернему визиту моих последователей, а затем вернулся в Гринвич, где располагалась моя настоящая база. Проверив автоответчик, я обнаружил огромное количество сообщений, оставленных Ванессой Холт. Девица умоляла меня вернуться к ней. Я вышел из квартиры и встретился с Ванессой в ресторане 'Вкус Индии'. Я уже давно получал половое удовлетворение, наблюдая, как едят женщины, поэтому я заказал для Холт порцию карри. В любом случае мне показалось, что будет неплохо попытаться вновь порвать с Ванессой, уютно расположившись за столиком в хорошем ресторане.
— То, чем мы занимались возле верфи прошлой ночью, — объяснил я, — было актом симпатической магии. Когда мы занимались сексом, я представлял мысленно другую женщину. Ты меня совсем не интересовала. Я просто использовал тебя для того, чтобы выебать другого человека.
— Так ты меня не любишь? — заныла Ванесса.
— Нет, — хихикнул я. — Я тебе вообще почти не знаю.
— Ах ты уебище! — взорвалась Ванесса, вскочила и вылетела за дверь.
Все, что я делал для этой девочки, я делал, заботясь только об ее пользе. Если бы она знала правду! Для меня было ясно, как день, что ее собственный отец собирается умертвить ее в ходе жертвоприношения, и я не хотел принимать никакого участие в этом низкопробном мошенничестве. Те оккультисты, что всерьез поклоняются дьяволу и занимаются всякими глупостями, всегда вызывали у меня улыбку. Нравится вам это или нет, но единственная мера вещей в нашем мире — это деньги. Ими-то я всегда и пытался завладеть при помощи магии. Я никогда не разделял суеверных представлений о загробной жизни, присущих как выходцам из низов, так и представителям правящего класса. Все, что я делаю, я делаю для того, чтобы увеличить наслаждение от моего недолгого пребывания на земле, и вот из-за того, что я выбрал этот путь, какие-то люди смеют называть меня сатанистом!
Я задремал, но тут кто-то позвонил в дверь. Я открыл: передо мной стояла Ванесса. Прямо с порога она влепила мне пощечину. Я ответил ей тем же и сразу почувствовал неодолимой желание ударить самого по себя по лицу, что я и сделал, причем с немалой силой. Я был в смятении. Мне по-прежнему неудержимо хотелось повторять вслед за девушкой все ее движения, но теперь, когда она ударила меня, я не совсем понимал, что мне следует сделать: ударить себя или ударить ее. Я снова ударил Ванессу, а затем себя. Когда я попытался ударить Ванессу в третий раз, она отступила назад, поэтому я просто стоял на пороге и шлепал себя по щеке.
— Что с тобой? — выдохнула Ванесса.
— Минет! — вскричал я во внезапном припадке озарения. — Только он может положить конец этой пытке!
Ванесса впихнула меня назад в прихожую и захлопнула за собой дверь. Я все еще бил себя по щекам, когда Холт встала на колени, расстегнула мою ширинку и извлекла оттуда мой член. Когда ее язык начал скользит вверх и вниз вдоль моего стержня, я почувствовал, что постепенно успокаиваюсь. Я перестал бить себя по щекам и почувствовал, как волна наслаждения пробежала по всему моему телу. Я уже ощущал себя не Ванессой или Филиппом, но самим собой. Когда я изверг мое семя в маленький горячий ротик Ванессы, я почувствовал, что Эдвард вновь завладевает контролем над моим телом. Он был подлинным хозяином моей плоти, и я понял, что я — Эдвард Келли, звезда оккультного мира.
— Что с тобой происходит? — спросила меня Ванесса. — Я ничего не понимаю.
— Пойдем, пропустим по пинте, и я тебе все объясню, — ответил я.
Я отвел девицу в 'Испанский Галлеон' — паб, расположенный в северо-западном углу крытого рынка — и заказал пинту «Гиннеса» для себя и светлое пиво для Холт. Мы сели за столик в тихом уголке паба. Несколько минут я молчал. Это — старый трюк, но при правильном подходе всегда действует устрашающе. Как только Ванесса нагрелась до такого состояния, что была готова вот-вот заговорить сама, я разразился тирадой.
— Ты что, на самом деле не понимаешь, что ли? — выпалил я, и тут же продолжил, не дав девице ответить на мой вопрос. — Это не игра. Я пытаюсь пробудить тебя ото сна, и мне приходится это делать при помощи шоковой терапии. Дело не сводится к тому, чтобы ты терлась и рядом и повторяла все следом за мной. Внешние проявления не имеют значения, значение имеет только жизнь духа. Когда речь идет о том, чтобы подчиниться моей Воле, то я, а не ты, в праве решать насколько абсолютно твое подчинение. У тебя тоже имеется воля и моя задача — сломить ее.
— Но я думала, что ты — оккультист! — запротестовала Холт. — То, что ты говоришь сейчас, больше смахивает на учение Гурджиева!
— В основе своей, — терпеливо объяснил я заблудшему дитю, — все духовные практики суть различные проявления одной и той же первобытной традиции.
— Что? — крякнула Ванесса. — Ты хочешь сказать, что гадание на кофейной гуще, пирамидология и ясновидение — одного поля ягоды?
— Это все штучки для имбецилов, — процедил я, небрежно взмахнув в воздухе рукой.
— Но ты обсуждал эти дисциплины с членами 'Ложи Черной Завесы и Белого Света'! — вскричала Холт.
— Профаны полагают, что магистр оккультных наук обязан разбираться в этих предметах, — объяснил я, — а поэтому любой руководитель магического кружка обязан иметь о них представление.
— Но почему магистр оккультных наук должен иметь дело с невежами?
— Чтобы выжить из них деньги, использовать их для выполнения заданий, последствий которых они не представляют, высасывать из них энергию и сеять раздор в рядах врага.
— И какова же моя роль? — вопросила Ванесса.
— Ты избрана для специальной цели, — объявил я, осушив кружку. — Ты должна покинуть меня и не возвращаться, пока не будешь готова.
— И когда это случиться?
— Ты это почувствуешь, и я это почувствую, так что не надо пытаться приходить раньше времени. Иначе я накажу тебя исключением из наших рядов навечно.
Я встал и вышел из паба. У меня еще было много работы. Я решил уйти, не оборачиваясь на Ванессу. Она поняла всю серьезность сказанного мной и не пошла следом.
Я уже не успевал в Брикстон, но это не имело никакого значения, поскольку любой стоящий маг- оккультист знает, что он не обязан объяснять ученикам причины своего отсутствия. Конечно, излишнее самодурство тоже вредит, но в магической практике позволительно и такое поведение, которое в обычной жизни сочли бы за хамство. Я думаю, не стоит даже упоминания то, что личности, пожертвовавшие крупными суммами на развитие оккультизма, заслуживают, как минимум, похвалы (разумеется, за
