Один за другим мужчины и женщины, которые пришли поклониться своей Истинной Сущности подходили ко мне и принимали причастие из чаши. Совершив обряд, они выходили из капища, снимали плащи и отправлялись в главный зал паба, чтобы обсудить церемонию и вообще почесать языками на магические темы. Я оставил Секстуса и Ливию якшаться с обманутыми дурачками, которые полагали, что стали хозяевами без рабов, в то время как на самом деле они превратились в рабов моего Хозяина. Я взял Сайиду Нафишах за руку и вышел вместе с ней на темную улицу.
— Истинный повелитель живет для себя и только для себя, — объяснял я ей, пока мы шли по Вэйлэнс-роуд, — однако это значит гораздо больше, чем простой и невежественный абстрактный эгоизм. На самом деле сознание хозяина независимо именно потому, что оно опосредуется иным сознанием, сознанием раба. Для того, чтобы достичь состояния просветления, требуется прибегнуть к Другим и подобное столкновение неизбежно выражается в конфликте, результатом которого является подчинение раба повелителю.
— Понятно, — ответила Сайида тоном, который указывал на то, что она совершенно озадачена моим откровением.
В самом конце Вэйлэнс-роуд мы свернули на Уайтхед-роуд и направились к Нью-роуд. Дойдя до Коммершиал-роуд мы повернули по ней направо и направились к Бернерс-стрит. Я уже полностью овладел ситуацией и объяснил Элизабет, что мы проводим оккультный ритуал на этом месте, потому что здесь некогда располагался легендарный 'Клуб Анархистов' Рудольфа Рокера, центр хаоса, смуты и планов массового уничтожения. Лично мне было глубоко насрать на этого мертвого анархо-синдикалиста, к тому же я намеренно исказил факты биографии Рокера, сообщая их Нафишах. Лучше было поступить так, чем пытаться описать истинное значение этих действий, которое, скорее всего, попросту испугало бы ее.
Нафишах расстегнула мою ширинку и уже через секунду мой член отвердел в ее руке. Она полюбовалась моей эрекцией, затем посмотрела мне прямо в глаза и мы тут же поняли друг друга без слов. Я почувствовал, как прежние порывы пробуждаются в моей груди, но сумел совладать с ними, предоставив Сайиде ублажать мой отросток, не замедляя ритма. Время еще не настало — ведь перед тем, как Нафишах будет готова к тому, чтобы принести последнюю, страшную жертву, предстояло решить немало вопросов. Я посмотрел на девицу и представил ее себе такой, какой она станет через шесть месяцев — с раздутым животом и огромными грудями. Ее следует хорошенько откормить, перед тем, как она сможет вернуться туда, откуда вышла. Когда Сайида увеличила скорость, с которой она массировала мою плоить, я сразу же почувствовал, как мышцы моей спины напряглись. Мое семя брызнуло на бетонные стены, пролитое понапрасну, однако не совсем понапрасну, ибо ночь еще только начиналась.
Когда мы покинули гараж, я отвел Нафишах в ближайший халальный гриль-бар, где я купил ей гамбургер с жареной картошкой. Я с наслаждением наблюдал, как она облизывала свои жирные от еды губы, а затем сказал ей, что мне пора идти и чтобы она добиралась домой самостоятельно.
Я свернул на Осборн-стрит и быстрым шагом дошел до Брик-лэйн. Там я увидел пару девиц, которые стояли в скучающих позах, прислонившись к фонарям. Первая улыбнулась мне, когда я приблизился к ней: на нее было надето длинное кожаное пальто, а ее светлые волосы казались тусклыми от грязи. Я оставил без внимания ее настойчивые призывы. Следующая девица вырядилась в платье, которое явно было слишком мало, чтобы защитить ее от ночного холода. У нее были неухоженные волосы под стать ее выцветшим тряпкам. Я прошелся по Черч-стрит, а затем воспользовался пешеходным переходом возле 'Десяти колоколов'. В темной арке возле закрытых дверей Спайталфилдского рынка внезапно возникла шлюха средних лет, курящая сигарету. Она обладала невероятно уродливой внешностью, но ее иссиня- черные волосы были чисто вымыты и уложены в прическу. Соблазн терзал меня, не буду скрывать, ужасный соблазн, но я все же дошел по Брашфилд-стрит до Бишопсгейт, где в полной мере насладился ароматом финансового благополучия, исходящим от Сити.
Затем я повернул на север и направился по Нортон-Фолгейт к 'Слизню и Салату' на Шордитч-Хай- стрит. Пенелопа Брэйд, весьма убедительный двойник Ванессы Холт, стояла у входа в паб. Она схватила меня за плечи, притянула к себе и принялась страстно лобзать, пытаясь раздвинуть языком мои губы и просунуть его ко мне в рот. Затем, запустив правую руку в мои джинсы, она принялась тискать мои ягодицы левой. Внезапно Ванесса выпустила меня из своих объятий.
— Купи мне пинту пива и пакет курева, — потребовала Пенелопа, затаскивая меня внутрь пивнушки.
— Я куплю тебе пинту, если ты пообещаешь мне бросить курить, — предложил я.
— Ты — злюка, — заныла Брэйд. — Зачем пить пиво, если не можешь при этом курить?
Я купил две пинты светлого. Перед этим в пабе проходила какая-то частная вечеринка и всем желающим предлагали огромные порции недоеденной еды. Я сказал Пенелопе, что куплю ей пачку 'Силк Кат', если она подойдет и примет вызов от парня, который сидя за стойкой вызывал всех встречных- поперечных на соревнование, кто съест больше сосисок за одно и то же время. Этот здоровенный тип сильно смутился: соревноваться с девицей почему-то казалось ему унизительным. Однако двадцать фунтов, предложенные мной в качестве призового фонда развеяли все его сомнения.
Когда я впервые встретил Пенелопу, у нее скулы торчали, но теперь ее личико округлилось. Она изрядно поправилась, ее уже даже можно было назвать «пышечкой», но ей предстояло еще немало нагулять жира, прежде чем я отправлю ее туда, откуда она явилась. В ходе сосисочного соревнования выяснилось, что у Брэйд имеется существенное преимущество в силу того, что она не ела весь день и еще не осилила и первой пинты пива. В пятиминутный срок, назначенный мною соревнующимся, она сожрала сорок шесть сосисок, в то время как ее оппонент еле-еле справился с жалкими двадцатью восьмью. Я купил моей спутнице столь желанные ей сигареты и еще одну пинту пива. Затем я вручил ей двадцать фунтов, после чего улизнул в сортир, чтобы быстренько подрочить. Зрелище того, как женщина набирает вес буквально у меня на глазах возбудило меня сверх меры и мне нужно было срочно унять мой восставший член, прежде чем до него добралась Ванесса.
— Купи мне еще кружечку, — попросила меня Пенелопа, когда я вернулся.
— Купи сама, — отрезал я. — Я же тебе только что двадцатку дал!
— Ты — злюка! — завела волынку Пенелопа. — Мне эти деньги нужны, чтобы долги отдать. Давай, купи мне еще кружечку!
— Куплю, если ты дашь мне и всем парням в этом заведении.
— Грязная свинья! — вскричала Пенесса и вскочила с места.
Я достал десятипенсовик из моего кармана и бросил его так, чтобы он упал прямо перед направляющейся к стойке девицей. Однако Холт не снизошла до того, чтобы подобрать монетку. Она вернулась с кружкой, проинформировав меня, что если мне нужна еще одна, то мне придется позаботиться об этом самому. Владелец заведения сказал, что они скоро закрываются и тогда я вскочил и заказал две кружки светлого. Ванесса светилась от радости, когда я вернулся к ней с выпивкой. Она всосала ту пинту, что была у нее в руках одним глотком. Тогда я поднес одну из купленных мной кружек к своим губам, а вторую вылил Ванессе на голову. Когда она вылетела из паба, я предложил ей купить еду на Брик-лэйн. Она проигнорировала предложение — судя по всему ритуал изгнания прошел успешно. Скоро, очень скоро мне удастся изгнать ее навсегда.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Я знал, что Ванесса не отличается пунктуальностью, поэтому я договорился встретиться с ней за полчаса до отправления поезда на Кембридж. К несчастью она опоздала ровно на тридцать пять минут. Холт начала требовать, чтобы я купил ей выпить, но я сказал ей, что нельзя начинать пить так рано. Мы вышли из вокзала на Ливерпул-стрит. Ванесса хотела нырнуть в первое же кафе, которое попалось нам на пути, но я настоял на том, чтобы мы свернули на Элдон-стрит. Восточный конец этой магистрали представляет собой оазис нормальной жизни в самом сердце города. Моя спутница предложила, чтобы мы зашли в «Appennino» затем в 'Бар Брэйди', затем в «Pret-A-Manger», но я проволок ее мимо бутербродной 'Val Serchio' и затащил в заведение под свидетельствующей о богатой фантазии владельца вывеской 'Букинистический магазин Олли'.
