— Санька, нам тут Светик предлагает повысить уровень нашего взаимного доверия. Собственно, свою часть пути она уже прошла. Я только что узнал много интересного про нашего с ней шефа, хотя знаю его уже лет двадцать. Хотелось бы сделать ответный жест. Ты как?
— В смысле? — нервно сказал Санька.
— В смысле твоей марки часов, — помогла Светик. — Че там у нас с казино, ы?
Я отрицательно помотал головой в ответ на гневный взгляд Саньки:
— Чесслово — ни намеком. Она сама.
— У меня за хребтом, Александыр, элитные, блядь, университеты. И бабка — ведьма. С подтвержденным стажем. Ы?
— Все, — сказал Санька, — сдаюсь. Панически отступаем под натиском превосходящих интеллектуальных сил. Так вот, когда у человека столько зелени, как у Плоткина, найти его практически невозможно. Про Бин Ладена читала?
Мы почти одновременно захихикали, Санька недоуменно всмотрелся в нас и продолжил недовольным тоном:
— Найти невозможно, а вот выманить — за милую душу. Надо только в его эту милую душу влезть. Это редко удается, но нам с Боренькой — удалось. Так?
— Ахха, — заинтересованно констатировала Светик, — ахха.
— Ну вот, душа Эфраима Плоткина давно и прочно погрязла в азарте.
— Во, «большая рулетка» для большой дичи? Супер, кайфы. А че, рулез, менты. Неформат!
Мы с Санькой переглянулись и сочли это восторгом.
— Ну, ведь должно получиться, так? — Санька был похож на О'Лая, потянувшегося за лаской.
— Неа, не факт. Зависит. Зависит как он зависит. Азарт ведь бывает и здоровый, и не. Если здоровый, то совладает, не высунецца.
— Да какой он, блин, здоровый! — вскричал Санька шепотом, — на всю голову он больной! Он каждый месяц в Турцию из Израиля летал — только чтобы поиграть. И вообще, где только мог играть, там и не удерживался. Ну?
Светик покачала тяжелым черным копытом, подумала и улыбнулась кроваво-красным ртом:
— Тады — наш. Схарчим. Шампанское мож заказывать.
Я вздохнул. Видимо, громко и тяжко. Санька согласно кивнул. Светик развела руками:
— Четта я не вкликалась. А че вы тогда такие загруженные?
— Патамушта, — зло сказал я. — Идея с большой игрой наша, а использует ее бывший Санькин банк. Банк это все и организовал. В собственном казино. Чтобы поймать Плоткина. Там вся паутина сплетена для одной-единственной мухи по имени Эфраим. И как мы сможем увести у них добычу?
— Как-то точно можем, — блестел глазами Санька. — Как-то всегда можно. Надо понять — как. Другого же шанса не будет!.. Света, у тебя есть вечернее платье?.. Например, вы вдвоем идете вечером в казино… Боренька, например, в генеральском мундире… я жду на подхвате… нет, фигня все это. Как ты говоришь, «неформат» нужен. Боренька, ну а ты чего?
Я пожал плечами. Что втроем можно сделать такого, что не сможет пресечь многочисленная проинструктированная охрана.
— На подступах его надо ловить, — сказал я вяло, — но все равно не получается. Там его тоже будут ждать. Слишком много денег.
Светик вцепилась в свою люльку, как младенец. Присосалась. Закашлялась от слишком глубокой затяжки. Выдавила:
— Паутина, говоришь… Этта… мысыль! Ахурамазда нам поможет!
Санька заинтересованно выслушал новое выражение. Да, Светикина бабушка, наверное, действительно была ведьмой. На внучке это сказалось. Я случайно знал, что Ахурамазда — это что-то вроде главного бога у зороастрийцев.
14. Неформат
Десятого октября две тысячи четвертого года в девять часов пятьдесят пять минут вечера, стоя у парадного подъезда казино «Десятка», можно было воочию убедиться, что Москва обогнала все города мира не только по количеству «Роллс-ройсов» и шестисотых «Мерседесов», но и по числу господ, желающих делать свои ставки в особо крупных размерах. Все ждали заветных десяти часов и в казино входить не торопились, а независимо прохаживались перед подмигивающими гирляндами, ярко освещавшими вход. Охрана, хоть и очень многочисленная, заметно нервничала — такого количества народа явно не ожидали. Периодически на тротуар выскакивал очередной распорядитель и нервно-вежливо предлагал пройти в помещения заранее, чтобы не создавать давку в ответственный момент и успеть выпить бесплатного шампанского. Толпа — молодая, веселая и, наконец-то, пестрая — на обращения реагировала вяло — кто- то спросил какое шампанское, кто-то посоветовал вылить эту дрянь в бассейн, кто-то — запустить туда пираний.
Санька выпросил у меня пейсатую кипу — он почему-то решил, что это лучший способ остаться неузнанным бывшими коллегами. Я так понял, что репутация у него была несовместимая с таким маскарадом, но решил не уличать Саньку в антисемитизме.
— Все Света, — Санька посмотрел на часы, — молись своему Ахурамазде.
— А че ему молицца? Он уже все утрамбовал. Теперь все зависит от вас.
— От нас? От нас сейчас уже ничего не зависит. Ну, почти ничего. Так?
— Мутант! — вдруг гыкнула Светик. — Ща Оксюморону нада буддет по-еврейски лопотать.
— Этопровалподумалштирлиц, — пробормотал Санька.
К входу в казино чинно шествовала еврейская религиозная пара. Породистая. Таких классных религиозных женщин я у нас в Иерусалиме не видел. Дама очень украшала свою черную скромную одежду, а одежда, в благодарность, не мешала угадывать. Намагниченная была дама, взгляды притягивала. Элегантная шляпа переводила однозначную сексапильность на уровень скрытой эротики. Эта шляпка, вместе с тонкими высокими каблуками возносила ее над толпой. Немелкий спутник был на голову ниже.
— Не согрешишшь — не покаешшься, — прошипела Светик.
— В смысле? — оживился Санька.
— Про тетку. Походка бляццкая.
Мы с Санькой заинтересованно проследили за походкой. Да. Шла, как по подиуму, носочки туфель чуть внутрь. И рост… И внешность… Даже не хотелось отводить от нее взгляд. Но я, все-таки, присмотрелся к спутнику. Ну, шляпа у него была такая же, как и у меня несколько дней назад. Умница называл ее обычно «мой верный кнейч». Из-под нее свисали шикарные рыжие пейсы, раза в два пообъемнее тех, что были на Саньке. Большая борода почти сливалась с галстуком, тоже рыжеватым. Ну, костюм. Получше, чем Умницын, а главное — пиджак нормально застегивающийся, на правильную для мужика сторону. Раньше бы внимания не обратил, но после Умницыного лапсердака… М-да. И что же у нас получается? Неформат сплошной. Не по уставу одет «пингвин». Что застегивается на нормальную сторону, это ладно, не такой уж он богобоязненный, если в казино явился. А вот пейсы и галстук… Это как гимнастерка с бескозыркой. Не бывает. Даже мне известно, что такие пейсы отращивают только хасиды, а галстук носят только литваки. А это означает…
— Светик! Это он! Санька, это он, он! Плоткин!
— Да ну, — мотнул пейсами Санька, — что он — идиот? Евреем сюда приходить? Да еще с такой телкой? Она же в глаза лезет. А следом — он.
— Санька! Упустим! Он не идиот. Ты реагируешь так, как он рассчитал! Светик, давай!
— Супер, беспесды! — восхитилась Светик. — Во, этта неформат!!! Сдвиньтесь, заскриньте от охраны. А то сделитят еще нахреф.
На крыльце один охранник уже что-то втолковывал другому, глядя на нашу добычу, а тот, видимо старший, отрицательно мотал головой, но сообщал что-то в переговорное устройство. Светик, спрятавшись от них за нашими спинами, достала ракетницу, и в ночном небе вспыхнула зеленая звезда.
