Дело бывшей натурщицы

– Но эта картина – точная копия?

– Да.

– Картины, принадлежащей Отто Олни?

– Да.

– И Дюрант заплатил вам, чтобы вы сделали эту копию?

– Нет.

– Что?

– Я сказал – нет.

– Понимаю. Он не заплатил вам, и поэтому вы оставили картину у себя, так?

– Нет.

– Разве вы не сказали, что вам заплатили две тысячи долларов стодолларовыми купюрами за изготовление этой копии?

– Да.

– И после этого вы оставили у себя картину?

– Да.

Бергер, заподозрив какую-то ловушку, некоторое время колебался, а затем нагнулся, чтобы посоветоваться с Декстером. Через несколько секунд он выпрямился и сказал:

– За эту копию вам заплатила обвиняемая?

– Нет.

– Кто заплатил?

– Это не имеет отношения к делу, поэтому я не буду разглашать имя моего клиента.

– Не вам решать, молодой человек, что имеет отношение к делу, а что – нет, – прогремел Гамильтон Бергер. – Я требую ответа на мой вопрос.

– Одну минуту, – вмешался Мейсон. – Окружной прокурор не имеет права настаивать на получении ответа на этот вопрос, пока не признает, что картина является важной составной частью этого дела. Если он этого не признает, то и настаивать на получении ответа не имеет права.

– Да вы и так уже ввели ее в дело! – возразил Бергер. – Я имею право проводить перекрестный допрос по любой теме, затронутой во время прямого допроса.

– Имя человека, заказавшего картину, при прямом допросе не называлось.

– Я понял, что им был Коллин Дюрант, – сказал Бергер.

– Проверьте протоколы, и вы увидите, что свидетель никогда не говорил этого.

– Я имею право получить ответ на свой вопрос.

– С позволения суда, я бы прокомментировал ситуацию так: обвинение не может одним выстрелом убить двух зайцев. Если обвинение выговаривает право на то, чтобы картина была отнесена к делу и являлась материальным фактором, тогда я обретаю право представить эту картину в качестве вещественного доказательства и прокурор может заставить свидетеля ответить на этот вопрос, если, конечно… – Здесь Мейсон сделал паузу и многозначительно посмотрел на свидетеля, потом подчеркнуто замедлил темп речи и заговорил, отчетливо произнося каждое слово: – Если только – я повторяю – он не заявит, что ответ на этот вопрос может выявить его сопричастность к преступлению, а в этих обстоятельствах свидетель не может быть принужден отвечать на вопрос.

Судья Мэдисон посмотрел на побагровевшее лицо Бергера, потом на Мейсона и наконец на обвиняемую.

– Это очень своеобразная ситуация, – прокомментировал он.

– Я имею право подвергнуть перекрестному допросу любого свидетеля защиты по любому свидетельскому показанию, – упрямо стоял на своем Гамильтон Бергер.

– Но это только предварительное расследование, – возразил судья Мэдисон.

– Никакой разницы нет. Я имею право на перекрестный допрос.

– Если ваш вопрос относится к разряду имеющих непосредственное отношение к делу. Вы не можете устраивать свидетелю перекрестный допрос по вопросам несущественным, несмотря на то что при прямом допросе такие вопросы задавались. Надеюсь, вы помните, мистер окружной прокурор, что суд обращал ваше внимание на некоторые несущественные показания, но вы заявили, что не намерены возражать, а даете защите полную свободу действий.

Вы можете избрать такую позицию, но это ни к чему не обязывает суд. Суд не обязан сидеть здесь и выслушивать бесконечные показания, не имеющие отношения к существу дела. Суд склонен полагать, что мистер Мейсон прав; и если вы собираетесь настаивать на получении ответа на вопрос, который не был затронут при прямом допросе и который не является существенным, тогда защита имеет право возражать. Единственная возможность для вас обрести право задать этот вопрос – это согласиться на то, чтобы картина была представлена в качестве вещественного доказательства.

– Так защита и пытается представить ее, – заметил Бергер.

– А вы пытаетесь помешать этому, – возразил судья Мэдисон. – Я намерен каждому дать возможность высказаться по существу, но я против того, чтобы время тратилось на пустяки. Слушая показания свидетеля, я сразу заметил, что он не называл имя человека, заказавшего копию картины. На данном этапе он продвинулся дальше и определенно заявил, что этим человеком не был Коллин Дюрант. Теперь, естественно, возникает вопрос: кто это был? Конечно, сам по себе этот вопрос не является существенным, если только он не относится к делу. А он не может иметь к нему никакого отношения, если только картина не станет частью этого дела.

– Я хочу это знать, – стоял на своем Бергер, – и, полагаю, имею на это право.

– Таким образом, вы согласны с тем, что картина является неотъемлемой составной частью дела обвиняемой?

– Нет, не считаю.

– В таком случае, – сказал Мейсон, – я приму меры, чтобы эта картина, зарегистрированная для идентификации в качестве вещественного доказательства защиты, была представлена как неотъемлемая часть дела подзащитной.

– Я возражаю, – стоял на своем Бергер. – Нет достаточных оснований.

– Тогда, – улыбнулся судья Мэдисон, – я намерен поддержать возражения мистера Мейсона на этот вопрос. Я думаю, что это дело требует дополнительных расследований. Они в высшей степени формально юридические, тем не менее речь идет о введении в дело посторонней вещи и перекрестном допросе свидетеля по теме, которая даже человеку, проводящему перекрестный допрос, кажется несущественной.

– Это несущественно на предварительном расследовании, – сказал Бергер.

– А сама картина существенна?

– Да.

– Тогда, – продолжал судья Мэдисон, – если она не была заказана покойным и не была заказана обвиняемой, то почему нас волнует вопрос: кто ее заказал?

– Я хочу знать, – упорствовал Гамильтон Бергер. – Хочу удовлетворить свое любопытство.

– Ваше любопытство не является составной частью этого дела, – съязвил судья Мэдисон. – Я хочу ограничить показания конкретными, важными вопросами. Если вы намерены возражать против введения этой картины в дело, то я смею полагать, что позднее вы дойдете до того, что вычеркнете все показания, касающиеся картины, на том основании, что они неправомерны, несущественны и к делу не относятся.

– Это верно, ваша честь, – подтвердил Бергер.

– В данных обстоятельствах, – перешел к заключению судья Мэдисон, – пока мы не покончим с идентификацией этой картины, я не намерен вынуждать свидетеля называть имя своего клиента, особенно когда оказывается, что оно не называлось при прямом допросе. Или, иными словами, пока не появится что- то доказывающее причастность человека к делу. Я намерен поддержать возражение. Однако приближается окончание нашего послеобеденного заседания, и я объявляю о переносе слушания дела на завтра. Честно говоря, я бы хотел посоветоваться с компетентными лицами о проведении перекрестного допроса по несущественным показаниям.

Гамильтон Бергер еще раз пошептался со своими помощниками и заявил: