вершинах гор, рукава рубашек. А ниже – синие перстни на пальцах и золотые «гайки» величиной с добрый будильник! Выражение лиц строгое, значительное – люди едут приобщаться к мировой культуре!
Только водитель избежал этой ужасной участи и потому чувствовал себя более раскованно. У остальных выбора не было – Крытый приказал не выпускать Катерину из поля зрения ни на секунду. Романовой и так стоило огромного труда уговорить «торпед» своего дяди не ломиться с ней за кулисы. Вот стыда было бы перед однокурсниками!
Водитель знал свое дело, и машина вовремя подкатила к парадному подъезду филармонии.
Народ только еще начал собираться. Музыканты, как правило, приезжали первыми. Им нужно было время подготовиться к выступлению, настроить инструменты. Следом тянулись страстные поклонники, затем уже вся прочая публика.
На входе в филармонию Катя настрого наказала своей страже отстать от нее, наблюдать и оберегать только издалека. Ведь кто-то из ребят и так уже косился в ее сторону. Ага, Валерка!
«Подойдет или не подойдет?» – девушка лукаво улыбнулась ему.
– Привет, – сразу бросился к ней парень.
– Привет, – ответила ему Катерина.
– Тебе помочь? – Он протянул руку, чтобы взять футляр со скрипкой. Колян, как хорошо тренированный доберман, сразу же ринулся вперед.
– Николай, все в норме! – поспешила вмешаться девушка, пока молодому человеку не досталось ни за что ни про что.
– Ты не одна? – опасливо глянул на внушительную фигуру молодой музыкант.
– Все в порядке. Можешь меня проводить, – Катя сказала это специально громко, чтобы у ее эскорта не осталось никаких сомнений в том, что ухаживания парня санкционированы. Иначе действительно еще намнут бока!
«С них станется! Особенно с того, голубоглазого! Хорошо еще, что в концертный зал в своей панаме не привалил!» – сердито подумала Романова. Общество дядиных «пацанов» со вчерашнего дня ей ужасно надоело.
Катерина демонстративно взяла молодого человека под руку, от чего тот почувствовал себя на седьмом небе.
«Жаль, что Антон меня сейчас не видит!» – с вызовом подумала девушка.
Но на этот счет Катерина глубоко ошибалась. Антон прибыл за пять минут до их приезда.
Одним из навыков, приобретенных в школе офицеров госбезопасности, было умение оставаться незаметным в толпе. Симпатичный мужчина с виолончелью в зале филармонии – ничего особенного. Он видел и Катиных телохранителей, и бандитов другого человека, ради которого он сегодня и пришел сюда. Классическая музыка бывшего офицера КГБ не интересовала совершенно.
Николай с утра был не в духе. Тащиться куда-то, чтобы три часа с лишком слушать эту хрень, – за что такое наказание?!
– Чего насупился, как солдат на вошь? – весело подмигнул ему Вадик Бугор, полез в карман и достал платиновый портсигар. – Или настроения нет?
– Ага, – глядя на его руки завороженным взглядом, подтвердил Николай. – Жарища страшная, а тут парься в этом смокинге да еще удавку на шею обязательно прицепи! Я эти галстуки с пионерских времен не перевариваю!
– Зато Саня у нас счастливчик, – заметил третий, возясь у зеркала. Он уже минут двадцать пытался придать своей внешности должный вид, что удавалось, честно говоря, с трудом.
– Да, – водила развалился в кресле, лучезарно улыбаясь золотым оскалом. Он даже глаза на время зажмурил, показывая всем своим видом, что безмерно счастливее друзей.
– Кто желает поднять боевой дух, канай сюда! – пригласил всех Бугор. Из портсигара в руку лег маленький, с таблетку аспирина, сверток из фольги. Оттуда же была извлечена папироса.
– «Пластилин»! – догадался Саня, разом выходя из состояния полудремы.
Вскоре по комнате поплыл «характерный запах», выражаясь языком милицейского протокола. Они быстро раскурили косяк вчетвером.
– Ну, пора в путь-дорожку! – глянул на часы Бугор. – Саня, выгоняй свой драндулет!
В филармонию девушка ушла со своим сокурсником, а телохранители остались на время не у дел.
– Ты дуру свою не забыл? – тихо спросил у задумавшегося Коли Стас.
– А? Что?.. – не сразу понял тот суть вопроса. Когда доперло, отрицательно замотал головой: – Как можно! Работа – прежде всего!
Первый акт Коля пытался добросовестно следить за их подопечной, но, несмотря на действие анаши, его неотвратимо клонило в сон. Он то и дело ронял голову, с трудом продирая слипающиеся веки. Стас рядом уже похрапывал, и Бугор время от времени толкал его локтем в бок. Устроились они в третьем ряду, и обкуренному Колюне казалось, что музыка гремит у него прямо в голове.
Когда объявили перерыв, он почувствовал себя самым счастливым в мире человеком.
– Погнали, братва, в буфет! – перво-наперво предложил он, едва люди стали подниматься. – Я, если сто грамм не пропущу, под это пиликанье просто вырублюсь! Буду как Стас храпеть!
– А чего я? – чуть возмущенным тоном протянул Стас. – Тут ни один нормальный человек, в натуре, не выдержит долго! Прямо как специально колыбельную поют! – закончил он под хохот корешей.
– А насчет того, что выпить собрались, – ехидно заметил Бугор, – так это хренушки! В буфете ничего не продают. У них тут сухой закон!
