оно выглядело не столь впечатляюще, как с Дворцовой.
В одиноко стоявшей синей «девятке» двери были открыты и что-то негромко пиликала радиомагнитола.
Григорий Рублев сидел на водительском сиденье и курил третью сигарету подряд. Прошло полчаса с момента взрыва, и смотрящий уже начал немного нервничать.
Но вот из очередной волны, как в сказке Пушкина, показалась голова, затем плечи, и на берег вышел человек в костюме аквалангиста.
Крытый сразу же отшвырнул сигарету и выскочил из машины.
Между тем человек привычным движением отстегнул баллоны, снял маску, ласты, быстро стал стягивать черный резиновый костюм. Вскоре он уже стоял в одних плавках. На плече его в хищном оскале разинула пасть акула.
– У-ух, холодина! В Крыму, бывало…
– Подожди ты про свой Крым, – Крытый ласково перебил его. – На вот водки выпей!
– Мне же машину вести…
– Не гони пургу! Сегодня я тебя вожу!
Он налил полстакана, и Василий одним махом проглотил порцию. Крытый тут же подал откупоренную бутылку нарзана.
– Ну, остальное – дома. Давай двигать отсюда.
– Как роскошно горит, а! – не выдержал и похвалился водитель Крытого.
– Вижу, что молодец, – подтвердил тот, усаживаясь за руль. – Пора нам убираться отсюда. Дело сделано!
Чаек в то утро в заливе видно не было. Ветер тянул по небу серые грязные клочья. Да и небо вместо приятного чистого синего цвета имело сегодня вид блекло-белый.
Свинцово-серое море гневно кидало волны на прибрежный песок. Ветер шел ровной волной, лишь мгновениями ослабевая, делая передышку и набираясь сил для новой атаки. Но корабельные сосны лишь слегка покачивались, не уступая его напору.
Две группы людей находились на песчаной косе, каждая у своих машин. Разделяло их метров сто.
Мрачные парни сверлили друг друга тяжелыми, под стать погоде взглядами. Багажники машин уже были открыты. Руки бритоголовых витязей пока еще прячут за корпуса машин «АКМы» и «стечкины», но… все может решить одна секунда, одно слово!
Вот от обеих армий отделились два человека в длинных кожаных плащах и не спеша направились навстречу друг другу. За два метра остановились.
– Здорово, Гарик.
– Привет и тебе!
Базар шел тягучий, с тщательным подбором каждого слова. Не шутки! Положение – как у сапера. Одно неверное движение – и хана! С двух сторон так свинцом нашпигуют, что ни один патологоанатом потом не выковыряет!
– Короче, это твое последнее слово? – седоволосый мужчина чуть подался назад. – Платить ты отказываешься?
Взгляд его будто покрылся инеем. Еще мгновение – и из уст вылетит что-то вроде: «Братва! Вали их!»
Парни не дураки, поняли, к чему дело идет, и в напряженной тишине хорошо стало слышно клацанье затворов.
– Пусть смотрящий рассудит! Скажет платить – заплачу!
– Добро!
Через час синяя «девятка» Рублева первой покидает песчаный плес.
Седоволосый с довольной физиономией вместе со своими бойцами тоже покидает вечное место разборок.
– За два дня собрать лимон зелени! – Его оппонент ненавидящим взглядом провожает быстро удаляющуюся машину смотрящего. – Падла синерылая! Напрягайся теперь!
– Может, повернуть дело так, чтобы Крытый сам понапрягался? – тихо произносит стоящий рядом с боссом помощник.
Тот отрывается от своих мыслей, вникая в суть предложения. Затем в бригадира упирается раздраженный взгляд.
– Блондин, слышал о таком? Вот и поинтересуйся, что с ним, а также с двумя пиковыми стало! Дато и Самурай. Поинтересуйся, поинтересуйся – полезно! Они тоже хотели Крытого подставить!
Старушка не спеша шла вдоль ряда могилок, сгорбленная годами и тяжелой жизнью. Лишь на минутку она остановилась, глядя на молодую девушку в строгом черном костюме с черной же косынкой на голове. Губы старушки беззвучно шевелились, пока она читала молитву. Закончив, она поплелась дальше.
Катя Романова смахнула одинокую слезинку и, быстро нагнувшись, положила четыре желтые хризантемы на мраморную плиту.
«Антон Игоревич Петров». Года с такого-то по такой – и больше ничего.
– Пусть земля тебе будет пухом, – тихо прошептали губы скрипачки.
