дом?
– А я на ваш дом и не нападал, – замотал башкой Косой и торопливо добавил: – То есть рубоповец приказывал моим людям обстрелять ваш дом из автоматов, но меня с ними не было. В это время я находился в ночном клубе «Золотая подкова», – Косой слегка запнулся, но тут же решил, что с этим человеком лучше говорить откровенно. – Ну грабили мы его, – поправился он. – Забрали деньги и сказали управляющему, что теперь он должен платить дань какому-то Дыбе. А когда возвращались назад, двоих моих парней убили бандюги. То есть я хотел сказать, братки.
– Нет у тебя братков, сука! – Один из боевиков Дыбина с силой ударил Косого по почкам. Тот хрюкнул и упал на колени.
– Погоди! – остановил подчиненного толстяк. – Значит, ты говоришь, что тот белобрысый рубоповец приказал твоим людям одновременно напасть и на меня, и на ночной клуб «Золотая подкова»?
– Да, так оно и было, – прохрипел разбитыми губами Косой. – Этот гад сказал, что, дескать, нужно столкнуть лбами две преступные группировки, чтобы они перебили друг друга.
– Вот так хрен, – удивленно пробормотал Дыбин и кивнул браткам: – Уведите этого дурака назад в подвал.
Итак, получалось, что Дурнов был абсолютно прав, говоря, что кто-то желает столкнуть лбами Роговского и Дыбина. Вот только кому это нужно, кроме самого полковника? А если войну спровоцировал именно он, то почему сейчас пытается остановить ее? В общем, Дыбин не придумал ничего лучшего, кроме как позвонить на работу полковнику.
Дурнов тут же предложил Дыбину организовать трехстороннюю встречу. Дыбин предполагал, что это может быть ловушкой, однако поехать в «Метрополь», как и Роговский, решился.
Приглашая Дыбина в «Метрополь», Дурнов настаивал, чтобы тот приезжал один, но толстяк в одиночку прибыть на стрелку отказался. Он прихватил с собой Купона, понимая, что и Роговский приедет туда с Лысым. Дыбин намеренно выехал из дома позже намеченного срока, чтобы полковнику с Быком пришлось его ждать. Однако, когда толстяк вошел в кабинет ресторана, там никого, кроме мента, не было. Проигнорировав протянутую Дурновым руку, Дыбин прошел в угол и уселся в кресло. Купон остался стоять за его спиной. Полковник в ответ только пожал плечами и занял место напротив.
Минут пять оба ждали Роговского в полном молчании, словно присутствовали на поминальной службе. А когда Дыбин уже решил встать и уйти, плюнув на все, дверь кабинета открылась, впустив Быка и забинтованного Лысого. Купон тихо присвистнул, взглянув на физиономию бригадира Роговского, а остальные сделали вид, что ничего не заметили. Бык, холодно осмотрев присутствующих, также занял свое место, не протянув никому руки.
– Итак, господа, думаю, пора расставить все точки над i, – проговорил Дурнов и кивнул головой в сторону накрытого стола. – Может быть, выпьем для начала по стопочке?
– Чтобы потом сдохнуть от цианида? – ехидно полюбопытствовал Дыбин. – Нет уж, спасибо огромное.
Роговский удивленно посмотрел на него. На лице толстяка было написано столь откровенное презрение к Дурнову, что Бык не мог не поразиться. Получалось, что либо Дыбин с полковником прекрасные актеры, либо между ними на самом деле не существует никакого союза. Это одновременно и радовало, и пугало Роговского. С одной стороны, ему теперь не придется схватиться с ними в смертельной битве, но, с другой – появилась еще одна могущественная сила, которая чуть было не подтолкнула их к уничтожению друг друга, словно они были пауками в банке.
– У меня предложение, – сказал Роговский, и все присутствующие повернули головы в его сторону. – Чем отвешивать колкости друг другу, давайте лучше перейдем к делу. Пусть каждый из нас, – Бык посмотрел на Дыбина, – расскажет о тех претензиях, которые имеет. А уж затем начнем разбираться, кто прав, а кто виноват.
– Сейчас, жди, – окрысился Дыбин. – Гражданин начальничек наверняка наставил жучков по всей комнате, а затем пришьет к делу все, о чем мы расскажем.
– Дурость какая-то, – развел руками полковник. – Но воля ваша. Если хотите, можем поменять кабинет. Сейчас тут народу не так много, как вечером.
– Смысла нет, – покачал головой Роговский. – Если вы, Юрий Никифорович, были столь предусмотрительны, что поставили в этот кабинет жучки, то наверняка напичкали ими и все остальные комнаты. Лично я считаю, что сегодняшняя наша встреча должна строиться на доверии, поскольку, судя по всему, у нас появился один общий и могущественный враг.
– Знаешь, Стасик, – рассмеялся толстяк. – Вы конечно, можете доверять друг другу, а вот я – пас.
– Что ты мелешь, идиот! – не выдержав, взорвался Бык. – У меня уничтожен дом, разграблен ночной клуб, убито четыре человека, бригадир так серьезно ранен в лицо, что без пластической операции не обойдется. Думаешь, если бы Дурнов был моим союзником, он бы позволил тебе действовать так нагло? Ты бы уже на нарах куковал.
– Ты гонишь, чмо! – рявкнул в ответ Дыбин. – Никто из моих людей и пальцем не прикасался к твоей хате и твоему дешевому клубу. Да, пристрелили твоих троих людей в кафе. Грешен! И то после того, как обстреляли мой дом. А остальное мне не шей...
– Ну вот, господа, кажется, мы перешли к делу, – повысил голос Дурнов, перекрывая ругань воров в законе. – Только давайте говорить потише.
Беседа перешла в более спокойное русло. Роговский уже давно понял, что налеты на него организовал не Дыбин, но оба еще некоторое время препирались. Они оба не переставая наблюдали за Дурновым, ожидая его реакции на те или иные фразы. Но полковник так искренне удивлялся, что не поверить в его невиновность было нельзя. И все же в рукаве Дыбина оставался серьезный козырь. И он применил его, когда стало абсолютно ясно, что войну Дыбина с Роговским спровоцировало какое-то третье лицо.
– Юрий Никифорович, теперь позвольте спросить вас, – вкрадчивым голосом проговорил толстяк, поворачиваясь к менту: – Что это за блондинистый рубоповец, который сказал, что милиции нужно столкнуть лбами две преступные группировки?
– Это тебе тот придурок сказал, который участвовал в налете на твой особняк? – Дурнов рассмеялся: – Нет в природе такого рубоповца. Подумайте сами. Если я сделал так, что вы вцепились друг другу в глотки, то зачем теперь пытаюсь примирить вас? Вы предполагали, что на этой встрече я захочу устранить вас обоих, чтобы потом свалить убийства на войну между вами. Так почему же вы до сих пор живы, а я, как придурочная нянька, сижу здесь и пытаюсь каждому засунуть в пасть соску? Я даже не арестовал вас, хотя после того, что вы тут наговорили, давно бы мог приказать наряду скрутить вас. Так каких еще доказательств моей невиновности вам нужно?
Дурнов сделал паузу для того, чтобы восстановить дыхание. Никто, кроме Купона, на него не смотрел. Роговский уставился в потолок, словно увидел там животворящий образ Казанской Божией Матери, а Дыбин ковырялся в салате, пытаясь вилкой сложить из зеленого горошка пирамиду. Лысый же косил одним глазом в пол.
– Сейчас мы знаем только одно, – закончил свой монолог полковник. – Какой-то блондин, который был в курсе всех ваших дел, натравил на вас придурков-наркоманов. Именно он спровоцировал войну между вами и воспользовался моментом, чтобы похитить что-то ценное. Теперь два вопроса. Что именно хотел украсть блондин? И кто он вообще такой? Ответив на первый, мы сможем найти разгадку второго. И наоборот: узнав что-нибудь о блондине, мы сразу поймем, что он от вас хотел.
– Да тут и думать нечего, – со злостью в голосе влез в разговор Лысый. – Я только одного белобрысого урода знаю, который мог все это провернуть. – Бригадир Роговского сделал паузу, ожидая, пока все повернутся к нему, а затем выпалил: – Коля Щукин! Молот ваш ненаглядный.
Дыбин расхохотался.
– Толечка, я, конечно, понимаю, что получать по морде неприятно, но ты гонишь, – презрительно проговорил толстяк. – Щукин вчера в одиннадцать вечера уже пылил на поезде в Казань. Он этого сделать не мог.
– С чего ты взял, в натуре, что он уехал, а не лапшу тебе на уши вешал? – окрысился Лысый.
– А ты, щенок, не груби мне. – В голосе Дыбина послышалось столько угрозы, что бригадир Роговского невольно поежился. – А уверен я в Коляне по двум причинам. Во-первых, я его знаю тысячу лет и готов ручаться головой, что на такую подлость он не пойдет. А во-вторых, менты сегодня утром передавали, что
