– Не представляю, – огрызнулся бригадир, обиженный за свою братву. – В жизни не поверю, что один человек может голыми руками хоть двоих моих вооруженных парней замочить.
– Ну, во-первых, не голыми руками. У Щукина небось тоже несколько стволов припасено, – терпеливо стал объяснять Дыбин. – Во-вторых, ты не видел, как он стреляет. Сколько пуль, столько и трупов. А в- третьих, пока здесь командую я, вы все будете выполнять мои приказы без каких-либо объяснений с моей стороны. Ясно?
– Ясно, – буркнул Купон и опустился в кресло. – Значит, свои соображения тоже чисто после твоего приказа высказывать?
– В основном да, – кивнул головой толстяк. – Но сегодня можешь смело говорить, что тебя гнетет!
– «Гнетет», – фыркнув, передразнил Дыбина бригадир. – Не столько меня, сколько тебя, босс. Это я по поводу нашего информатора, в которого ты кучу баксов вбухал.
– И что ты о нем думаешь? – иронично поинтересовался толстяк.
– Я не думаю. Я знаю, кто он! – язвительно ответил Купон и, поймав на себе удивленный взгляд шефа, продолжил: – Помнишь, ты меня попросил найти этого придурка? Так вот, ребята землю рогом рыли, всех тормошили, но ничего, в натуре, не нарыли. Единственное: узнали, что какой-то мудак сильно интересовался тем, куда пропал Роговский. А сегодня, когда Роговского ему нашли, он заявил, что теперь Бык ему и на хрен не нужен. Дескать, сам давно нашел. Поэтому все ясно: тот, кто искал Роговского, и есть тот хмырь, который продал информацию и нам и Быку.
– Ты гений, мальчик. – Дыбин встал и, похлопав бригадира по плечу, сказал: – Езжай к нему и бери этого урода тепленьким. Если найдешь у него наши и быковские бабки, мочи сразу. А я за твое усердие десятую часть от общей суммы тебе подгоню. Ясно?
– Да куда уж ясней! – Купон после этих слов буквально расцвел. – Уже еду, босс.
Бригадиру Дыбина не составило труда выяснить адрес и фамилию человека, разыскивавшего Роговского. Буквально через десять минут после разговора со своим боссом Купон уже имел все данные на Аксененко и, прихватив с собой пятерых человек, поехал к нему в «гости». Когда Купон с братками добрался до дома Дмитрия, часы показывали около четырех вечера. Оставив у подъезда двух боевиков, бригадир с остальными поднялся на пятый этаж.
Аксененко отгородился от мира железной дверью с тремя замками. Получив в свои руки около полумиллиона долларов, Дмитрий совсем ошалел от счастья. Сперва он хотел покутить с путанами где- нибудь в престижном ресторане. Однако природная жадность к деньгам, усиленная огромной суммой, тут же придушила все гусарские настроения. Аксененко ограничился покупкой бутылки хорошей водки и минимального набора деликатесов. К тому времени, когда раздался звонок в его дверь, Дмитрий уже изрядно надрался, в одиночестве отмечая свою победу. Держась за стены и тихо бормоча ругательства, он поплелся в прихожую.
Но тут раздался новый звонок, а потом послышался быстрый топот ног по лестнице. Заглянув в глазок, Дмитрий понял, что это примитивное обзорное устройство наглухо залеплено чем-то – скорее всего, жвачной резинкой. С трудом сопоставив в уме топот ног с испорченным глазком, Аксененко решил, что это хулиганят мальчишки. Полный решимости надрать им уши, он отворил дверь. Увидев за порогом вместо пацанов ухмыляющуюся рожу Купона, Дмитрий мгновенно протрезвел.
– Привет, корешок. Не ждал в гости? – зло поинтересовался бригадир Дыбина и мощным ударом кулака отбросил хозяина квартиры в глубь коридора.
Дмитрий рухнул на пол и, даже не пытаясь встать, пополз в гостиную. Четверо братков спокойно вошли в его квартиру и прикрыли за собой дверь. Трое сразу направились в разные комнаты, а Купон подошел к съежившемуся в углу шантажисту и пнул его носком ботинка. Аксененко заскулил, а бандит ударил его еще раз. Только теперь он от души врезал ногой по лицу. Нос Дмитрия с хрустом сломался, а сам фотограф потерял сознание. В чувство его привело ведро воды.
– Ну как тебе, урод, нравятся легкие деньги? – поинтересовался Купон, склонившись над хныкающим шантажистом. – Клево владеть половиной миллиона баксов?
– Да я что? Я ничего! – размазывая по лицу кровь, забормотал Аксененко. – Вон деньги, в сумке. Давайте разделим. А если хотите, забирайте все. Мне не жалко.
После этих слов братки Купона согнулись пополам в диком хохоте. Ситуация показалась им настолько забавной, что они пару минут не могли отдышаться. А бригадир терпеливо ждал, сидя на мягком стуле рядом с Аксененко, трясущимся от страха.
– Значит, ты у нас человек не жадный? – спокойным голосом поинтересовался Купон, глядя Дмитрию прямо в глаза.
– Конечно, мне не жалко. Давайте я вам сам сумку принесу. – Аксененко после слов бригадира Дыбина показалось, что его больше бить не будут. А возможно, даже оставят немного денег. Он приподнялся на локте, пытаясь встать, но Купон, не поднимаясь со стула, мощным ударом ноги буквально впечатал Дмитрия в стену. Тот вновь завыл, проглатывая вместе со слезами осколки изувеченных зубов. А Купон встал и отошел в сторону.
– Мочите его, ребята, – разрешил он своим цепным псам. – Только смотрите, до смерти не забейте. Мне этому чмошнику нужно еще пару слов сказать.
Аксененко били долго. Братки наносили удары так, что они причиняли Дмитрию адскую боль, но не наносили серьезных повреждений. Ощущение времени для Аксененко пропало полностью. Все кончилось так же неожиданно, как и началось. На мгновение Дмитрий почувствовал блаженное облегчение, а затем боль вернулась опять в истерзанное тело. Аксененко снова завыл, а Купон наклонился и залепил ему рот скотчем.
– Теперь, сука, ты почувствуешь настоящую боль, – проговорил бригадир и двумя точными взмахами ножа сначала распорол Дмитрию брюки, а затем срезал его мужское достоинство.
Аксененко завыл от адской боли. Если бы не скотч на губах, этот крик перепугал бы весь дом сильнее, чем вой собаки Баскервилей. Купон усмехнулся и выстрелил Дмитрию в голову из пистолета с глушителем.
– Собаке – собачья смерть, – процедил он сквозь зубы и, подхватив с пола сумку с деньгами, направился к выходу.
Интересно, успел ли перед смертью Аксененко понять, что уже никогда не попадет в Рио?!
Щукин сидел в каком-то замызганном баре, подперев голову руками. Перед ним на столе стояли едва початая бутылка водки, две рюмки и тарелка с каким-то салатом крайне подозрительного вида. Посетителей в баре было много. Алкаши пытались пристроиться на свободные места рядом с Николаем. Однако, натыкаясь на его страшный взгляд, тут же спешили убраться. Щукин вновь прокручивал в голове события прошедшего дня.
Где же он допустил ошибку? Ведь в плане Николая не было ни одного изъяна. В его действиях не было ни одной неточности. Как Дыбин с Быком пронюхали о том, что это он их киданул, да еще и сумели отыскать его убежище в огромной Москве?!
Ответа на этот вопрос у Николая не было. Теперь для него уже не играло роли то, что он блестяще провернул всю операцию и сорвал такой огромный куш. События последнего дня напрочь перечеркнули все его победы, превратив триумф в позор поражения.
Но если свой проигрыш Щукин еще мог как-то пережить, то смерть Ларисы окончательно выбила его из колеи.
Да, довольно часто он был жестоким с людьми. Он легко расставался с ними, не испытывая при этом никаких угрызений совести, мстил обидчикам и лупцевал невиновных, попадавшихся ему под горячую руку. Да, Щукин был жестоким, но черствым не был никогда! И теперь, вспоминая о Ларисе, Николай считал, что может сделать для нее только одно – жестоко отомстить.
– Ну, суки, я вас достану, – в который уже раз пробормотал Николай себе под нос.
И все же Щукин отдавал себе отчет, что месть за Ларису – отнюдь не единственный и, может быть, даже не главный повод его стремления уничтожить Роговского и Дыбина. Эти два подонка покусились на самое святое для Николая – его образ жизни. То, что преступные авторитеты узнали об истинном роде занятий Щукина, грозило ему в дальнейшем большими неприятностями. Во-первых, эти ублюдки не оставят его в покое, пока не превратят в труп. А во-вторых, Роговский с Дыбиным теперь непременно пустят слух,
