– А что хватит?..
Дождь усилился, теперь это был настоящий ливень. Громыхнуло так, что все почти оглохли от отраженного от округлых стен эха.
– Ага! – как-то до странности фальшиво вскрикнул Андрей Макарович. – А про ложную наводку на «КамАЗы» мы уже не помним! А про то, что теперь меня вся милиция области из-за тебя ищет, это тоже не в счет!
– Я к этой муке отношения не имею! А что ваши грязные мусорные дела обнародовал, так в этом ничего незаконного нет! У себя сначала порядок наведите, а потом остальным указывайте!
Макарыч зарычал и кинулся на Романа. Отец Василий и Санька попытались его остановить, но не тут-то было: маленький, но плотный и невероятно тяжелый рубоповец пролетел к своему врагу, словно чугунное ядро, сметая все на своем пути.
– Убью гниду! – орал он. – Раздавлю!.. Размажу козла!..
– Спокойно, Макарыч! – вцепился в рубоповца священник. – Хорош, я сказал!
– Андрей Макарович, хватит! – навалился на крестного отца сверху Санька.
– Папа! – попытался оттащить отца подальше от этого буйвола Сережа.
Макарыча дружно, совместными усилиями оторвали от Романа и откинули в сторону. И в этот миг земля словно ушла из-под их ног. Цистерна легонько накренилась и разом съехала по скользкому, подмытому ливнем грунту вниз.
– Полундра! – отшатнулся от Макарыча Санька, но было поздно: центр тяжести цистерны резко сместился, и махина дрогнула, медленно сползла еще дальше и, набирая скорость, поехала, а потом и покатилась вниз в овраг.
Отец Василий бросил Макарыча, подхватил лишенного свободы рук Романа Григорьевича и, упираясь во что только доставали руки и ноги, попытался сохранить хоть какое-то равновесие. Но все оказалось бесполезно, и через пару секунд он и Романа выпустил, и сам только и успевал, что в последний миг спасать голову от очередного удара о гулкую нержавеющую поверхность стен.
Он не считал, сколько было сделано оборотов, но, судя по тому, как он себя чувствовал, когда все стихло, много. Бодро журчал вовсю текущий где-то внизу поток дождевой воды, сбегающей к руслу оврага, позже стал слышен шум ливня, изредка прерываемый раскатами грома, и все...
– Эй, мужики! – хрипло позвал отец Василий. – Все живы?
– Я жив, – просипел Макарыч. – Только ж... шибко болит.
– Правильно, – проскрипел Роман. – Голова по причине ее полного отсутствия у тебя болеть не может...
– Заткнитесь, – болезненно охнул Санька. – Серега, ты живой?
– Живой, – всхлипнул Сережа. – Что это было?
– Путешествие в пространстве и времени, – преодолевая боль, через силу хохотнул Санька.
– И где мы теперь?
– Одно из двух: или в коммунизме, или в раю...
– Саша, перестань богохульствовать, не к лицу тебе, – одернул лейтенанта священник. – Зажигалка есть у кого?
Макарыч со стоном полез по карманам, нашел зажигалку и щелкнул. Цистерна лежала, слегка накренившись в одну сторону и, похоже, горловиной вниз.
– Ни хрена себе! – охнул Санька и, стеная, подполз к центру и приподнял перекрученное иранское покрывало, когда-то стоившее двести баксов. – Ну-ка, Макарыч, сюда посвети...
Макарыч переместился к своему крестнику и присвистнул.
– Как же мы выберемся?
Вся пятеро сползлись в центр. Горловина была открыта, но прямо под единственным выходом наружу, сантиметрах в пятнадцати, отчетливо проглядывала мокрая земля – руку просунуть можно, а вот проползти...
– Они жили долго и счастливо и умерли в один день, – с изрядной долей яда процитировал Макарыч.
– Выберемся, – упрямо не согласился с такой постановкой вопроса лейтенант. – Зэки вон по тридцать метров подкопы делают, и ничего. Вы мне лучше скажите, чего вы так на Романа Григорьевича взбеленились. А то я как-то, извините, не въезжаю.
– Козел он, вот и весь разговор, – как-то неохотно откликнулся Макарыч.
– Ползите сюда, Роман Григорьевич, – позвал Санька. – У меня кусок проволоки есть, попытаюсь вам браслетики снять.
– И то правда, Андрей Макарович, – поддержал Саньку священник. – Мы все в полном дерьме по твоей милости, так что давай, колись. А то здесь что-то нечисто...
Макарыч обиженно засопел.
– А что вы у него спрашиваете? – усмехнулся Роман. – Вы у меня спросите, и я отвечу: девушку я у него увел...
– Когда? – чуть ли не хором ахнули мужики.
– Двадцать три года назад. Женьку, жену мою...
Мужики онемели от изумления. Почти четверть века помнить уведенную девушку... Это было что-то!
– Ты что, папа, правду говоришь? – охнул Сережа.
– Конечно, правду, – горько проронил Роман. – Мы с Андрюхой из одного района. В одной школе учились...
– Вот только кое-кто козлом на поверку оказался, – мрачно отозвался Макарыч.
– Брось, Андрюха! – хмыкнул Роман. – Я, может, и не идеал, но мусоров к нашим с тобой делам не подключал, а ты меня уже трижды подставил, и по-крупному. Ментом ты был, ментом ты и остался. И не в погонах дело – ты по духу ментяра!
– Это от кого я такое слышу? – охнул Макарыч. – А ты что, забыл, как ездил в училище КГБ поступать? Хорошо еще, что люди там умные, даже к экзаменам не допустили... А то еще козлее стал бы!
Все затаили дыхание: это была новость, да еще какая!
– Па, это правда? – выдохнул всю жизнь воспитуемый «по понятиям» Якубов-младший.
– Тебя это не касается, – поставил отпрыска на место Роман.
– Во-во, – подначил его Макарыч. – Ты и Женьку вот так же в ежовых рукавицах всю жизнь продержал, а на поверку выходит, что ты и есть главный козел.
– Заткнись! – огрызнулся местечковый мафиози. – Тоже мне гуманоид нашелся! Ты мне еще права человека процитируй, ментяра!
– И процитирую! – возвысил голос Андрей Макарович. – Ты почему Катьку за Сашку не отдаешь?
Роман опешил. Такого поворота он не ждал. И Макарыч, воодушевленный успехом, еще раз возвысил голос до почти театрального драматизма:
– Я за тобой все двадцать три года присматриваю, Рома, и вижу, что катишься ты все ниже и ниже... Ты в церковь-то когда в последний раз ходил?
Это был удар не по правилам. Сколько помнил отец Василий, сам Андрей Макарович появился в храме четырежды, но в четвертый – только чтобы арестовать самого священника.
– Что ты из меня отморозка делаешь? – возмутился Роман Григорьевич. – Тебя послушать, так хуже меня и нет никого в городе! И героином я торгую, и машинами крадеными!..
– А что, не так?
– Никогда этим не занимался! А если ты хочешь мафию отыскать, так лучше вокруг себя посмотри, быстрее найдешь.
Это уже было несерьезно. Натуральный, полный фальшивой патетики детский сад. Но мужики выставляли свои давние, четвертьвековой давности претензии с таким апломбом, с таким подростковым максимализмом, что становилось непонятно, кто на самом деле старше – «отцы» или «дети». И остановить их было решительно невозможно.
Отец Василий откинулся на прохладную стенку цистерны и слушал. Там, снаружи, так и шумел жуткий
