очень встревожена, Владимир Ветлугин недоумевал, зачем понадобилась эта их «очная ставка» с Мерсом.
Войдя в комнату Мерса, Ирина опасливо поглядела на жильца «аварийной гостиницы». Там, на Арктании, она его не замечала в общей массе корреспондентов и не запомнила. Сейчас она со страхом и отвращением смотрела на человека, едва не ставшего виновником гибели ее и всех арктанинцев.
Лежавший на диване Мерс встал и учтиво поклонился Ирине. Она едва кивнула ему и присела у окна на стул, предложенный ей Померанцевым.
Ветлугин рассматривал Мерса так, словно увидел за стеклом огромного аквариума отвратительного осьминога.
— Заключенный Зольди Мерс выразил желание видеть вас, Ирина Степановна, и вас, Владимир Петрович. Он располагает сведениями, касающимися вашего сына…
— Юра! — воскликнула Ирина и вскочила со стула.
— Спокойно, Рина… — сказал Ветлугин и, усадив жену, с плохо скрываемым волнением обратился к Мерсу, — Что вы знаете о нашем сыне?…
— Прежде всего… Я знаю… что он… жив, — медленно произнося каждое слово, ответил Мерс.
Ирина вновь вскочила:
— Володя! Что это?!.. Вы шутите… — в изнеможении сказала она, глядя на Мерса широко раскрытыми глазами.
Померанцев высоко поднял брови, но не шевельнулся.
— Я прожил на свете пятьдесят три года, миссис, но я не помню ни одного случая, когда бы я шутил, — с достоинством ответил Мерс. — Ваш сын, действительно, жив, и спас его от явной гибели на льду во время шторма… я!
Ветлугин и Померанцев переглянулись.
Ирина все еще смотрела застывшими глазами на страшного человека, спасшего от смерти ее сына. Она еще не верила тому, что сказал Мерс, но боялась расспрашивать, боялась, как бы все только что сказанное здесь не было вдруг опровергнуто.
— Я был бы весьма признателен вам, если бы вы рассказали нам обо всем, что случилось с нашим сыном, — сдержанно сказал Ветлугин.
— Мы вас внимательно слушаем, Мерс, — произнес Померанцев.
Мерс повернул голову в его сторону и сказал торжественно:
— Я уверен, что меня сейчас слушаете не только вы, следователь, и супруги Ветлугины, но также и лица более высокопоставленные. Посему я довожу до вашего и их сведения, что малолетний сын начальника «Арктании» был мною, Зольди Мерсом, случайно подобран на льду во время шторма, когда я искал ушедшего из нашей колонии краснокожего поваренка Руму. Юра Ветлугин в бессознательном состоянии был мною подобран и затем доставлен в колонию. Там он пришел в себя. Хорошее питание, уход и гуманное обращение поставили мальчика на ноги. Я не сомневаюсь, что он в ближайшее же время будет передан своим родителям… Повредить ему могут только необдуманные агрессивные меры, которые возможно замышляются против колонии, приютившей мальчика…
«Ловко! — подумал Померанцев. — Он спаситель Юры Ветлугина… Это и есть та «защита», о которой он говорил. Одновременно он защищает и Шайно. Попробуй теперь разбомбить подводную нору, когда нас предупредили, что там находится советский ребенок…».
— Чем вы сможете подтвердить ваше сообщение? — спросил Померанцев. Мерс рассмеялся.
— Я уже подтвердил его, только вы, господин следователь, этого не заметили.
— Я не понимаю вас, — сердито сказал Померанцев. Посмеиваясь, Мерс указал на папку в руках Померанцева:
— Подтверждение моих слов находится вот в этой папке, которую вы, господин следователь, держите в руках.
Ветлугины с удивлением смотрели на Померанцева.
— Вчера, разбирая различные документы, отобранные у меня, вы, господин следователь, нашли среди них три фотографии и спросили меня, кто снят на них, — пояснил Мерс. — Я сказал вам, что на одной я снят с сыном, на другой добрый дедушка учит моего сына играть на пианино, а на третьей — сын мой беззаботно спит в своей кроватке…
Померанцев открыл папку и вынул из нее три крупных цветных фотоснимка.
— Покажите эти фото супругам Ветлугиным… — приказал Мерс.
Ирина уже поняла, в чем дело, она выхватила из рук Померанцева фотографии, и тотчас же комната огласилась ее радостным воплем:
— Юра! Мальчик мой! Это он! Он…
Ветлугин дрожащими руками взял фотографии и действительно увидел на них своего сына. Худой, бледный, с ввалившимися глазами, но чистенько одетый в какой-то бархатный костюмчик и повязанный голубым бантом, Юра на одной фотографии сидел на коленях у Мерса и, выпучив глаза, смотрел в объектив, на другом снимке он же сидел за пианино рядом с каким-то облезлым старичком, третий снимок изображал Юру спящим на диване и укрытым алым атласным одеялом.
— Я человек предусмотрительный, — сказал Мерс, снисходительно глядя на Ветлугина. — Отправляясь на вашу гостеприимную «Арктанию», я допускал и этот оборот событий. — Мерс широким жестом обвел свою комнату. — Я был уверен, что вы не одобрите моего поведения на борту Арктании, и, чтобы хоть чем-нибудь загладить свою вину перед вами, прихватил вот эти свои «семейные фотографии». — По-моему, ваш сын не плохо чувствует себя в гостях у «страшных» Шайно и Фау.
Ветлугин понимал, что показ фотоснимков — это трюк, понадобившийся Мерсу для собственной реабилитации, он не верил, что Юра «не плохо себя чувствует в гостях у страшного Шайно». Ветлугин хорошо знал своего взбалмошного, шумливого, живого Юрку. Мальчик с голубым бантом на фотоснимках Мерса казался Ветлугину загробной тенью его сына. Он вернул снимки Померанцеву и как можно вежливее обратился к Мерсу:
— Если вы действительно спасли нашего сына во время шторма на льду, мы с женой приносим вам нашу благодарность. Однако мы были бы вам еще более признательны, если бы вы доставили его не в свою… колонию, а на Арктанию.
— В такую пургу?… Это было невозможно! — воскликнул Мерс. — Я едва дотащил его до нашей подводной лодки. Лед у нас под ногами трещал и крошился…
— А почему вы не вернули мальчика родителям, когда пурга прекратилась? — спросил Померанцев.
Мерс пожал плечами:
— Мальчик заболел. У него была высокая температура. Он бредил. Наш врач не советовал тревожить его.
— А когда он выздоровел? — вновь задал вопрос Померанцев.
— Этот вопрос надо задать не мне, — холодно ответил Мерс. — Моя миссия кончилась там, на льду. Все прочее зависело уже не от меня…
— Отдайте мне моего сына, — с волнением заговорила Ирина, напряженно слушавшая разговор мужа и следователя с Мерсом. Я хочу, чтобы он был со мною и как можно скорее.
— Что вы посоветуете? — спросил Ветлугин, обращаясь к Померанцеву.
Следователь замялся, это сложное положение возникло столь неожиданно, что он не мог дать немедленно какой-либо практический совет.
— Я уверен, что ваш сын будет возвращен вам в самое ближайшее время, — сказал Померанцев.
Мерс усмехнулся:
— Со своим вопросом, господин Ветлугин, вы должны были бы обратиться ко мне, — сказал он и, не дожидаясь вопроса Ветлугина, продолжал: — Я считаю, что ваши власти должны гарантировать безопасность лицам, которые доставят мальчика, и, как только в колонии Шайно об этом узнают, там ни минуты не станут задерживать Юру.
— Так ли это?… — недоверчиво спросил Ветлугин.
— Я в этом не сомневаюсь! — торжественно произнес Мерс.
