об этом, то вел бы себя гораздо осмотрительнее. Шариф собирался пройти вдоль границы в глубь страны, полагая, что ближе к побережью у него больше шансов наткнуться на пограничный патруль.
Перебираясь через русла пересохших рек и обходя заросли колючего кустарника, Шариф придерживался направления на северо-запад. Несколько раз он видел пыль, поднятую проезжающими машинами, и тут же прятался. Кто еще может тут ездить, кроме пограничных патрулей. В течение двух дней ему удавалось идти никем не замеченным. За это время Шариф преодолел около шестисот километров на местных рейсовых автобусах. Не зная суахили, он не мог прочитать названия населенных пунктов, поэтому последний автобус увез его далеко от границы на запад.
В одном из кафе Шарифу удалось купить туристическую карту национального парка. Она была на английском, что дало ему возможность все же определиться со своим положением. От границы его отделяло около двухсот километров, а находился он сейчас недалеко от города Ваджир. Шариф решил больше не плутать и двигаться прямо к границе. Но судьба приготовила ему очередной сюрприз.
К вечеру второго дня, когда Шариф удалился от Ваджира километров на сто, ему показалось, что за ним наблюдают. Насторожившись, он стал искать признаки присутствия людей. Он был уверен в своей интуиции, но смущало другое. Стоит ли доставать пистолет? Если Шарифа выслеживают пограничники или полиция, то вооруженное сопротивление может обойтись ему очень дорого. Если просто задержат, то можно будет рассчитывать лишь на тюрьму. Однажды он уже бежал из тюрьмы в Эритрее – и надеялся, что сможет сделать это и в Кении.
Шариф шел, внимательно посматривая по сторонам и выбирая путь, где можно было пройти пониже. В одной из низин его и ждали. Юноша остановился как вкопанный, когда дорогу ему преградили двое вооруженных мужчин. Шариф попятился, сразу догадавшись, что люди не принадлежат к официальным службам государства. Одеты они были так разнообразно, будто наспех одевались в ограбленном магазине. Насчет магазина мысль возникла как-то случайно, как ассоциация. Сзади, за спиной послышался грубый голос. Шариф оглянулся. За спиной стояли еще двое с направленными на него автоматами.
Один из вооруженных людей подошел к Шарифу, забрал из его рук брезентовый мешок с вещами и бросил его своему напарнику, который тут же начал в нем рыться. Главарь задал какой-то вопрос на суахили.
– Я не понимаю вас, – ответил Шариф по-английски.
– Кто ты такой, – наконец по-английски спросил главарь, – и что здесь ищешь?
– А вы кто такие, – упрямо спросил Шариф, – и почему задаете мне вопросы?
В его ситуации было лучше тянуть время. Шариф не хотел отвечать этим людям, не зная, кто они. Он решил не торопиться и не выкладывать всю правду о себе. Тем временем один из вооруженных людей извлек из мешка Шарифа пистолет и что-то воскликнул, привлекая внимание своего шефа. Главарь оглянулся. Лицо его стало насмешливым.
– Зачем тебе оружие? – спросил он. – Может, ты с этим охотишься? Только на кого?
– Как зачем? – постарался искренне удивиться Шариф. – Здесь можно столкнуться с хищниками и с бандитами. Имею я право защитить свою жизнь?
– Мы не бандиты! – неожиданно раздраженно воскликнул человек, который рылся в вещах Шарифа. – Мы патриоты!
Главарь остановил возмущения своего человека жестом и снова повернулся к Шарифу.
– А может быть, ты нас ищешь? А? – с прищуром спросил он юношу. – Может, ты работаешь на правительство? Так с агентами у нас разговор короткий!
Шариф понял, что опять влип. Опять какие-то повстанцы. В глубине души он сочувствовал людям, которые боролись с оружием в руках за свои принципы. Но после общения с генералом Отти, одним из лидеров патриотического движения Уганды, у него остался нехороший осадок. Собственное ремесло Шарифа тоже не делало из него ангела. Но он не воевал с собственным народом, никогда не нападал на своих.
– Ладно, скажу, – со вздохом произнес Шариф, – чтобы вы не подозревали во мне врага. Я – сомалиец, и мне нужно вернуться на родину. До вас мне нет никакого дела, как и до остальных здесь. Вас это устраивает?
– Ты лжешь! – заявил вдруг главарь. – А ну-ка обыщите его.
Шарифа схватили за руки и стали выворачивать ему карманы. Разъяренный такой бесцеремонностью и недоверием, юноша попытался сопротивляться, но получил сильный удар прикладом в живот и согнулся пополам от боли.
– Ого! Да у него тут американские доллары! И шиллинги. А говорит, что сомалиец, – захохотал главарь. – Откуда же у тебя столько денег?
– Идиоты, – прохрипел Шариф, еле переводя дыхание, – с какими же деньгами я должен быть, если нахожусь в вашей стране?
– А где ты их взял, да еще столько?
– Это мои деньги. Я что, обязан отчитываться перед вами о своих доходах? – прорычал Шариф, выпрямляясь.
– Твои? – удивился главарь. – Ты так богат? Сорок тысяч шиллингов и девятьсот пятьдесят долларов. Ты, наверное, сомалийский пират?
– Да, я сомалийский пират, – гордо согласился Шариф, – а вам какое до этого дело?
– А такое, – с неприязнью пояснил главарь, – что ты и твои дружки грабят наших рыбаков…
– Ты спятил? – возмущенно перебил Шариф главаря. – Каких рыбаков, что с них взять? Мы грабим только иностранные корабли…
– Ты топчешь своими погаными бандитскими ногами нашу землю, – продолжал распаляться главарь, не слушая Шарифа. – Мы реквизируем эти деньги на благо нашего движения!
«Кто бы сомневался!» – возмущенно подумал Шариф. Вооруженные люди подняли вверх автоматы и, потрясая ими, разразились торжествующими воплями. Фанатики чертовы! Шариф понял, что ничем хорошим для него эта встреча не закончится. Воспользовавшись тем, что боевики чуть ослабили захват, под воздействием патриотического восторга, Шариф вырвал правую руку и врезал ближайшему кулаком прямо в нос.
Эмоции среди вооруженных людей сразу же улеглись. Пока бандит вопил, схватившись за разбитый в кровь нос, Шариф схватил того, что стоял слева, и швырнул его в сторону главаря. Маленькая заминка позволила ему схватить автомат и, направив его в сторону оставшихся троих повстанцев, нажать на спусковой крючок. Но воспользоваться временным преимуществом Шарифу не удалось: спусковой крючок под его пальцем даже не шелохнулся. На предохранителе, догадался сомалиец. Его пальцы скользнули, сдвигая рычажок предохранителя вниз, но он тут же понял, что выстрелить не успеет.
Передернув затвор, Шариф бросился в сторону за ближайший бугор. Вслед раздались автоматные очереди. Около его головы взвизгнули пули, ударившиеся в склон, поднимая пыль и разбрасывая камешки. Не оборачиваясь и продолжая бежать, он не целясь выпустил две длинные очереди в сторону преследователей. «Только бы не споткнуться, – лихорадочно думал Шариф, петляя среди холмов. – Я не спецназовец, чтобы легко с ними справиться. Против меня четверо. У них два автомата и пистолет…»
Шариф петлял как мог, бросаясь из стороны в сторону, от одной низины к другой. Пули свистели над головой, взрывали землю под ногами. Предстояло преодолеть небольшой бугорок. Вскочив на него, Шариф сделал кувырок в сторону, встал на ноги и тут же бросился в другую сторону. Морщась от боли в ушибленном локте, он скатился в овражек, который оказался пересохшим руслом реки. По краям обильно росли кустарники и небольшие деревья. Юноша думал не больше секунды, а потом бросился по руслу влево. Он рассчитывал, что для его преследователей это будет неожиданностью. Если они думают, что я намерен только удирать, думал Шариф, то решат, что я уйду влево. И я окажусь как раз на их пути. Хватит бегать, рано или поздно в меня попадут.
Шариф рухнул боком в кусты и замер, тяжело дыша. Вот-вот на склоне появятся его преследователи. Ждать пришлось недолго. Вся четверка, развернувшись цепью, выскочила на склон. Бандит с разбитым носом был безоружен и держался немного позади остальных. Главарь, размахивая большим пистолетом, что-то крикнул, и двое его подчиненных открыли огонь из автоматов по кустам в том месте, где мог находиться беглец.
Но Шариф был намного ближе, как раз под берегом русла. Он поднялся на колено, вскинул автомат и
