высаживаться на берегу.
Когда отряд всадников привел к нему пленных рыбаков, Федор попытался сам допросить их, но не вышло. Рыбаки говорили на каком-то местном наречии, весьма далеком от государственного финикийского языка. Вопрос, однако, быстро разрешился, когда командующий подозвал командира «летучего» отряда нумидийцев и велел пообщаться с пленными, расспросив их, что это за место и как далеко отсюда ближайший юрод. Услышанное обрадовало и одновременно озадачило Федора. Ближайший город находился в трех днях пути на юг. А вся жизнь была на севере, там, где, собственно, начинались владения Карфагена. А эта земля, хоть и подчинялась ему, считалась уже нумидийской.
— Поздравляю вас, — констатировал главнокомандующий армией, обращаясь к своим верховным офицерам, собравшимся к тому времени рядом с ним, — мы промахнулись с местом высадки и оставили хору Карфагена далеко позади. Гадрумет и Тапс с его гарнизонами мы миновали. Так что вряд ли кто-то будет преследовать нас в ближайшие дни.
— Значит, мы уже в Нумидии? — уточнил спешившийся Амад, вытирая пот со лба. Зной на побережье стоял нестерпимый. Его конь стоял рядом и тоже фыркал от жары, обмахиваясь хвостом.
— Да, похоже, как раз напротив Цирты, — усмехнулся Федор, — осталось только преодолеть все пустынные земли, что лежат между нами.
Чайка бросил взгляд на море и осмотрел корабли, которые уже почти закончили высадку солдат и осадного обоза. Тысячи людей, словно муравьи, кишели сейчас на побережье, поблескивая шлемами на солнце. Не видно было пока только слонов, сколько Федор не высматривал их с холма. Похоже, перевозивший животных корабль пристал к берегу в бухте, которую закрывали от него изгибы холма и пальмы.
— Отправь дозоры из своих нумидийцев во вес стороны, пусть обследуют берег, — приказал Федор начальнику нумидийской конницы, — не очень-то я доверяю этим рыбакам. А когда они вернутся, мы уже будем готовы выступать.
Чайка прошелся по холму и добавил, перед тем как вернуться на берег, обращаясь ко всем сразу:
— Мы не будем ночевать на побережье. Всем быть в полной боевой готовности. Выступаем на север, едва спадет зной, и будем продвигаться, пока не наступит ночь. Корабли сегодня же уйдут обратно.
— На север? — позволил себе удивиться Амад — Мы будем двигаться вдоль побережья?
— Именно, — подтвердил Федор, сверкнув глазами и давая понять Амаду, что не стоит обсуждать приказы, но все же снизошел до объяснения: — Минимум день мы будем двигаться в сторону карфагенской хоры. Именно там находятся земли, на которых мы должны устроить настоящий пожар. А исчезнуть в пустыне мы всегда успеем.
Амад наклонил голову в знак повиновения, всем видом показывая, что понял свою ошибку.
«Хитрец, — усмехнулся Федор, сделав жест стоявшему поодаль Могадору, чтобы тот следовал за ним, и направился вниз к морю. — Из него выйдет хороший придворный. Не зря же он стал правой рукой Магарбала. Я, конечно, пока птица другого полета. Но в этой жизни вес может быть.
Может быть, приблизить его и со временем, если боги помогут мне в этой войне, из него выйдет мой человек?»
Удивившись собственным мыслям и столь далеко идущим планам, Чайка в задумчивости спустился с холма. Он и не подозревал, что неожиданное повышение так быстро возбудит в нем честолюбивые замыслы. «А чего, собственно, бояться, — усмехнулся главнокомандующий, вышагивая уже между повозками осадного обоза, — жизнь коротка и полна опасностей. Если мне суждено выжить, то почему бы не подняться до уровня Атарбала».
Однако, вспомнив затем о похищенной жене, Федор невольно вздрогнул, и лицо его исказила гримаса ненависти. Он мысленно представил, как отрубает головы тем, кто это сделал, едва обнаружив их. «На Сицилии следов не обнаружилось, но не зря же в нападении участвовали солдаты сената. Неужели Магон приказал выкрасть их, чтобы отомстить мне? — скрипнул зубами Федор, останавливаясь у головной телеги обоза, на которой лежала разобранная баллиста. — Кто бы это ни был, я их найду и убью»
— Все готово? — невольно рявкнул Чайка на офицера, еще не отделавшись от своих черных мыслей.
— Осталось выгрузить еще пять баллист, — проговорил тот, вытянувшись по струнке и теряясь в догадках, чем он успел прогневить главнокомандующего, — я немедленно ускорю работы.
— Хорошо, — буркнул Федор, отходя от затянутого в панцирь ливийца, — продолжайте.
Он проследовал дальше вдоль берега и, обогнув небольшой мыс, облепленный со всех сторон поднимавшимися снизу солдатами, увидел наконец то, что хотел. Вернее сначала услышал. Дикий рев животного донесся до него, едва он показался из-за скалы. Здесь стояли пять торговых кораблей, которые использовались для перевозки слонов. Их палубы были специально укреплены, а в трюмах имелись специальные приспособления, позволявшие хоть как-то удержать животное в узде, если ему вдруг захочется свободы.
— Как слоны пережили шторм? — поинтересовался Федор, ответив на приветствие Исмека, наблюдавшего, как по широким сходням погонщики, сидя на широкой шее, выводят слонов на берег, подгоняя их ударами палки.
Животные казались вполне здоровыми. Они смотрели по сторонам, сверкая окованными медью бивнями.
— Все в порядке, — ответил Исмек, — беспокоиться не о чем. Мои слоны уже не в первый раз переплывают море.
— Они готовы сражаться?
— Хоть сейчас в бой! — осклабился Исмек, скрипнув кожаным панцирем, когда разводил свои широкие плечи в стороны, словно сам должен был вступить в драку
— Тогда заканчивайте с выгрузкой и готовьтесь к походу, — приказал Чайка, направляясь обратно, — ночевать мы здесь не будем.
Исмек повел плечами, мол, иного и не ожидал. А Федор в сопровождении Могадора вернулся к месту стоянки «Ликса», напротив которого устроил свой временный штаб, приказав разбить походный шатер. Здесь, решив, что пока что все идет как надо, он скрылся от зноя и решил немного перекусить. А когда закончил, стали поступать доклады от командиров частей. Первым явился Кумах, командовавший всеми африканскими пехотинцами, в число которых входили и солдаты, набранные в Сицилии. Это был мощный и сильный воин, ничем не уступавший Исмеку. По всему было видно, что Кумах мог не только командовать, а способен собственной рукой умертвить немало врагов.
«В этом походе меня сопровождают одни аргонавты», — невольно усмехнулся Федор, заметив его высокую и коренастую фигуру, приближавшуюся к шатру. Шагая, Кумах одной рукой придерживал ножны фалькаты, а другой успевал поглаживать небольшую бородку. Чайка и сам был не из хлипких, но офицеры у него действительно были как на подбор — высокие и мускулистые. Исключением, пожалуй, был лишь начальник испанской конницы, невысокий, но плечистый Амад. Даже командир всадников-нумидийцев Мазик был выше его на голову и шире в плечах. Впрочем, недостаток роста Амад компенсировал- своим умением и талантами. В том числе и умением драться, в чем Федор вскоре убедился.
Пехотинцы готовы к выступлению, — доложил Кумах, поклонившись.
Все пережили шторм? — осведомился Федор, вспоминая вчерашнюю ночь.
— Мы потеряли один корабль, — от цветным голосом Кумах, словно речь шла о потере вещей, — он разбился о скалы. Никого спасти не удалось. Так же мы недосчитались «торговца», который вез продовольствие.
— Жди моего приказа, — ответил раздосадованный Федор, посматривая на холмы, откуда ожидал появления разведчиков нумидийцев, — скоро вернется разведка, тогда и начнем.
Кумах молча удалился к своим солдатам. Следом прибыл Бейда, начальник осадного обоза. Тучный и широкоплечий ливиец, похожий со спины на медведя. При одном взгляде на этого «медведя» Чайка верил, что он способен «заломать» любого, кто встанет на его пути. Или в одиночку перетащить тяжеленную баллисту метров на двадцать.
— Обоз готов, мой командир, — коротко ответил Бейда.
Затем прибыли еще несколько командиров, включая Амада, но людей Мазика все еще не было.
