римским носом и кием в руке. О чем они там между собой говорили, мне не слышно было, но вряд ли сказали друг другу больше десяти слов. И я поняла, что мне опять придется сменить объект наблюдения.
Я чуть было не отказалась от своей затеи – собрать как можно больше информации о деле, которое поручил мне Лаптев. Представив еще одно путешествие по Москве, пусть даже недолгое, я поняла, что просто не смогу двинуться с места. Но долговязый, похоже, никуда не торопился. Он что-то переспросил у Крошки, тот заглянул в свою записную книжку, которую вытащил из кармана, что-то ответил и направился к выходу. Я стояла на пути у него и не в силах была двинуться с места.
Он остановился прямо передо мной, провел взглядом по ногам, бюсту, словно ощупал, и, плотоядно ухмыльнувшись, спросил:
– Перебрала, малышка? Люблю пьяных баб...
«Малышка!» – это он сказал мне, глядя на меня снизу вверх. Мне стало смешно. Он меня снять решил! Хорошо же я, наверное, выгляжу, что меня принимают за пьяную проститутку. В Арбатове со мной этого никогда не случалось. Даже когда я поначалу работала в ресторанах очень активно, стоило мне выйти на улицу, как никто из встречных не мог заподозрить во мне «жрицу любви».
Крошка нагло протянул руку и сжал мне грудь. Однако я знала, как наверняка от него избавиться. Не мог же он не комплексовать из-за своего роста! Особенно перед женщиной! Я обеими руками оттолкнула его от себя замедленным пьяным жестом и, смерив его с головы до ног ироничным взглядом, презрительно усмехнулась:
– Вали, недомерок! Чем тебе любить-то...
Вероятность того, что он мне после этой фразы врежет, была примерно процентов семьдесят. Поэтому я заранее выбрала самого накачанного из бильярдистов и, произнося последнюю фразу, смотрела на него, а не на Крошку, и, когда тот, привлеченный моим выкриком, взглянул на меня, послала ему обворожительную улыбку. Крошка невольно проследил мой взгляд и поежился.
– Сука... – процедил он сквозь зубы.
Крошка не посмел меня даже оттолкнуть с дороги, а осторожно протиснулся боком в дверной проем. Я сочла за лучшее посторониться. А проводив его глазами до дверей, уселась за ближайший столик и, дождавшись неторопливого официанта, заказала пива и холодную закуску. Аппетит я почувствовала просто ужасный.
Мне повезло. Долговязый, не торопясь, доигрывал свою партию, и я сорок минут наслаждалась долгожданным отдыхом. Я настолько устала, что кружки пива оказалось вполне достаточно, чтобы в голове у меня зашумело, а настроение резко повысилось. Я все-таки выследила их всех! И долговязого выслежу! И обязательно что-нибудь узнаю про темные делишки Лаптева...
Когда верзила с римским носом вышел из бильярдной и, выпив у стойки стопку чего-то крепкого, направился к выходу, я бросила на столик деньги и направилась за ним, стараясь не афишировать своего к нему интереса. Выйдя на улицу, я удивилась: уже совсем стемнело. Это беспокоило меня только по одной причине – успею ли я на свой арбатовский поезд, до отхода которого оставалось всего часа полтора.
Еще больше я удивилась поведению долговязого. Он, не торопясь, перешел площадь и, свернув в какой-то переулок, остановился у магазина «Оружейная палата». Магазин был давно закрыт, на витрину- окно была опущена железная штора. Но долговязый зашел за угол и постучал в освещенное окно, судя по всему, какого-то подсобного помещения магазина. В окно кто-то выглянул, затем рядом открылась дверь, которую я поначалу в темноте не заметила, и долговязого впустили внутрь. Я прилипла к окну.
То, что я увидела, заставило меня сразу же пожалеть, что я ввязалась в это дело. В узкую щель между перекосившимися жалюзи мне было видно, как долговязый взял в руки пистолет и крутил его в руках, что-то проверяя. Кто дал ему оружие, мне было не видно, но долговязого я хорошо рассмотрела. Пистолет был какой-то странный, с утолщением на конце ствола. Впрочем, может быть, и не было в нем ничего странного... Откуда мне знать? Я пистолет никогда в руках не держала.
Я видела, как длинный сунул пистолет себе под мышку, взял из чьих-то рук пару запасных обойм, положил их в карман своего летнего пиджака и повернулся к выходу. Мне пришлось метров десять пробежать со спринтерской скоростью. Едва я оказалась в густой тени дерева и почувствовала себя в относительной безопасности, дверь открылась и долговязый показался на пороге.
Сердце у меня колотилось немилосердно. Ведь даже когда долговязый подошел к магазину со столь красноречивым названием, я не предполагала, что вся эта история каким-то образом будет связана с оружием. А раз с оружием, то и со стрельбой, а то и с убийством... Что, если этот переросток с пистолетом окажется психом и, заметив меня, решит, что я представляю для него опасность? От мысли, что мне придется уворачиваться от выстрелов, мне стало зябко, я сразу почувствовала, что дневная жара спала и вечер очень прохладный. Затаив дыхание, я прижималась к дереву и не спускала глаз с долговязого.
Но он и не подозревал о моем присутствии. Он спокойно прошел совсем рядом, метрах в пяти от меня и даже головы не повернул в мою сторону. Я видела, как он вышел из темного переулка на площадь и минуты через две остановил машину, сел в нее и стал удаляться от меня в неизвестном направлении, с каждой секундой уменьшая мои шансы проследить его дальнейший путь.
Едва он отъехал, я выскочила из своего укрытия и принялась размахивать руками, в надежде успеть поймать машину, пока он не скрылся еще в редком вечернем потоке автомобилей. Как только я потеряла долговязого из виду, весь мой охотничий энтузиазм тут же погас и я вновь ощутила, как же я устала за этот бесконечный день. Размахивать руками я перестала, и, как будто специально, около меня в тот же момент остановилось такси.
Я посмотрела на него с досадой. Ну что бы ему не подъехать минутой раньше! Я была зла на водителя, как будто это он был виноват в моей неудаче, и хотела уже высказать ему свое мнение о том, когда и к кому нужно подъезжать. Но вспомнила, что до отхода поезда времени осталось всего ничего, и сказала именно то, что и должна была сказать в этой ситуации:
– На Павелецкий...
До вокзала мы добрались на удивление быстро. Там я выяснила, что мне в очередной раз повезло. Оказывается, я перепутала время отправления и посадка давно уже объявлена. Я разыскала свое купе, забралась на верхнюю полку и заснула, едва голова моя коснулась плоской и жесткой железнодорожной подушки...
Глава 12
Только утром я поняла, как же я накануне устала. Проснулась я от резкого стука в дверь купе и громкого крика проводника:
– Арбатов! Через двадцать минут – Арбатов!
Я проспала четырнадцать часов подряд, чем вызвала иронически-снисходительное отношение соседей по купе. Оставшиеся до Арбатова двадцать минут я продирала заспанные глаза, не в силах заставить себя подняться. Да и куда мне спешить?
Поезд наконец остановился, я подождала, пока купе совсем не опустеет, и только тогда сползла со своей верхней полки. По коридору уже тянулись друг за другом пассажиры со своими сумками, которым не терпелось покинуть надоевший вагон.
Приводя себя в порядок и с ужасом представляя, как я пойду по городу с такой заспанной физиономией, я посматривала в окно на традиционную суету, всегда возникающую около прибывшего московского поезда. Я расчесывала свои разлохматившиеся во время сна и по-утреннему непослушные волосы, как вдруг расческа застыла в моей поднятой к голове руке. Не могу сказать точно, но, возможно, я даже рот от удивления приоткрыла.
В потоке пассажиров, направлявшихся с перрона к выходу в город, я с изумлением и даже страхом увидела долговязого, которого потеряла вчера перед самым отходом поезда. Я просто не поверила, что вижу это на самом деле. И принялась протирать все еще заспанные глаза. А когда взглянула в окно вновь, то его уже не было. Это правда был он или показалось? В этом я уже разобраться не смогла бы при всем своем желании.
Могло, конечно, и показаться, слишком долго моя голова вчера была занята этой слежкой. Я даже допускала, что мне теперь еще долго будут чудиться на арбатовских улицах то Крот, то Крошка, то этот самый долговязый... Но... вдруг это и на самом деле он? Что же тогда получается? Лаптев приглашает кого- то из Москвы в Арбатов... Я почему-то была уверена, что «Вилли» – это и есть сам Лаптев... И не кого-то он пригласил, а Крошку. Но приехал почему-то не Крошка, а долговязый... Предварительно вооружившись...
