– Так ведь разбавлено будет! – усомнился Леха. – Опять заметит!
– Математику учил? Или ты на медвежьих клыках считать учился? Полфляжки – четыреста граммов, в ведре десять литров. Со спиртометром – и то, если не знать заранее, не засечешь! Это же вино, а не чистый спирт! Опять-таки спирт испаряется быстрее воды...
– А остальные? – напомнил честный Простаков. – Что мы, с тобой вдвоем напьемся, а мужики будут только принюхиваться?
– М-да, и ведь унюхают... Еще заложит кто-нибудь... – Заботин сдвинул каску и вытер текущий в глаза пот. – Черт, мозги плавятся, не придумаю ничего... Надо его как-то отвлечь, чтобы и остальные заправиться могли. По фляжке на двоих, оно и быстрее получится. И черт с ним, с летехой! И с его генералами! Пусть разбавленное пьют, им и так хоть утопись...
Мимо караулки пропылил «КамАЗ». Искандер повернулся в сторону Простакова – солнечный блик от очков на миг ослепил Леху – и приветливо оскалился, взмахнул пулеметом на прощание. Следом к воротам подошли Мудрецкий и Воха, чуть позади плелся чем-то озабоченный Валетов.
– В общем, если уж стеклянных не найдешь, вези пластиковые, – Мудрецкий протянул мэру руку для прощального пожатия. – Только вымойте их, ладно? У меня тут воды поменьше все-таки, да и не такая чистая. Если полторашки привезешь, то как раз полтора десятка хватит. – Хорошо, дорогой, будут тебе полторашки, – улыбнулся в ответ Воха и хлопнул по ладони. – Будут и двойки, если найдутся. Через час, сам не смогу привезти – пришлю кого-нибудь.
– Ладно, только на этот раз мне так много грузчиков не потребуется. – Лейтенант проводил взглядом удаляющийся «КамАЗ». – Да, и еще – бутылки просто на сиденье или на пол не клади, особенно полные. Возьми пакеты, что ли, полиэтиленовые, а то натечет еще... Что не допьют – вылить в выгребную яму, а бутылки – в огонь, помнишь?
– Эх, как не помнить, такое вино вылить надо! – Воха горестно поцокал языком. – Ну хорошо, для дела не жалко. Если все получится, как ты сказал... Слушай, а прямо сейчас одну бутылку нельзя, дорогой? Сейчас уже Дубинин приехал, его угощать надо...
– Он пока что сам будет твоего приятеля Чиркова угощать. Хочешь присоединиться? – Мудрецкий прищурился так, что всем сразу стало понятно – коменданту он и от себя бы немало добавил. – А вот пить они потом с Крутовым будут, в подходящей друг для друга компании, или я ни разу генералов не видел. Хотя кто их знает, здешних «вэвэшников»... Если что, ты ему для начала обычного чего-нибудь плесни, а это припаси для обоих сразу. Только гляди – сам не пей!
– А если прикажут? – тоскливо вздохнул Воха. – Тебе хорошо, а я за одним столом, не выпьешь – обидятся или вообще подумают, что отравить хочу.
– Правильно подумают, между прочим... Ладно, тут аптека хоть какая-нибудь далеко? Хоть киоск, хоть ларек, без разницы, лишь бы не только бинты и зеленка продавались?
– В Шелковской есть, – приободрился мэр. – Мне туда пять минут, если так, чтобы не видели. Что достать нужно?
– Да ничего особенного, в любой райбольнице этого добра навалом и без рецепта. Блокнот есть?
Мудрецкий написал в подсунутой записной книжке длинное нерусское слово. Для верности вывел его печатными буквами.
– Бери сразу десяток упаковок, может пригодиться. В общем, пьешь сразу четыре таблетки, еще до того, как мою выпивку им поставишь, и потом четыре раза в день – по три, и так пять дней, не меньше, понял? Даже если ничего не будет – пять дней! Больше, чем по четыре, не глотай – отравишься, и меньше двух нельзя – не подействует.
– Слушай, а как же с выпивкой? – Воха настороженно косился на длинное заковыристое название. – Не подействует?
– Хоть водкой запивай, – заверил мэра Юрий. – Главное, не забывай вовремя пить! Если тошнить будет – пей две таблетки, но тогда точно четыре раза, понял? И еще. – Мудрецкий хмыкнул. – Если моча темная будет – не пугайся, не гепатит. Во, чуть не забыл – через пять дней, когда все закончишь, кефирчику пару деньков попей. Лучше какого-нибудь «био», если у вас есть. Запомнишь?
– Запомню, конечно, я его детишкам покупал! – обрадовался мэр. – Ну, я поехал, через час бутылки будут.
Через час бутылки были. Привез их не кто-нибудь, а лично комендант Хохол-Юрта старший лейтенант Чирков на своем персональном «БТРе». Комендант был не просто мрачен – он был зол, как собака Баскервилей после марш-броска по болотам. Да и вежлив был примерно так же.
– Так, ты, р-р-рожа пр-р-ротивогазная, ну-ка быстр-ро собр-рался и поехали! – прорычал старлей, швырнув прямо в вышедшего ему навстречу Мудрецкого две здоровенные связки пластиковых бутылок. Первая хлопнулась с недолетом, от второй командир химиков увернулся. – Тебя сейчас генер-рал др-рючить будет!
– Заботин, тару подбери и к ведерочкам перекинь, только осторожно, – спокойно распорядился Юрий. Проследил за выполнением распоряжения и неторопливо повернулся к коменданту: – Вы, товарищ старший лейтенант, чего-то перепутали. Или ваш генер-рал склер-р-розом стр-р-радает. – Мудрецкий не смог отказать себе в удовольствии передразнить виновника недавней нервотрепки. – Возможно, он слишком увлекся, пока вас др-рючил... Судя по тому, как вы сморщились при последнем слове, делал он это долго и умеючи...
– Поехали, сказал!!! Быстро, понял?! – заорал Чирков, спрыгивая с брони. – Я тебя сейчас за задницу притащу! За «бэтээром», на буксирном тросе, понял?!
– Нет, не понял, – мотнул головой Мудрецкий. – Услышать такое от российского офицера... хоть и ментовского, конечно, не армейского, но все-таки... да еще и при подчиненных... Нет, этого я точно не мог расслышать. Точно, ребята?
Стоявшие на месте бывших воротных столбов Простаков и Заботин дружно мотнули касками.
– Поэтому, товарищ старший лейтенант, следите за речью, если хотите, чтобы вас поняли. Я понимаю, с таким генералом... – Юрий посмотрел на меняющееся лицо коменданта, попятился на три шага и показал глазами на невидимую линию в метре перед собой: – Стой! Назад! Граница поста!
Невидимая граница вряд ли остановила бы рванувшегося вперед старлея. Не остановила бы его и бетонная стена. Чирков чуть наклонил голову и рванулся вперед как танк.
– Стой! – противотанковой пушкой рявкнул Простаков.
– Стой, стрелять буду! – строго по уставу откликнулся Заботин. Два металлических щелчка прозвучали так синхронно, словно оба автоматных затвора были чем-то соединены.
– Стою! – Старлей затормозил, подняв облако пыли. Подошвы его ботинок при этом пропахали перемешанный с бетонной крошкой песок и заехали на незримую роковую линию.
– Стреляю! – лениво отметил Простаков, поднимая «калашников».
– ...аныврот! – неразборчиво заорал «вэвэшник», лихим кувырком убираясь под скошенный нос своего «бэтээра». В небо сухо и четко ударил предупредительный выстрел. Лениво развалившиеся на броне автоматчики из комендатуры удивленно подскочили.
– Вообще-то, по уставу положено применять оружие, если нарушитель пытается скрыться... – прокомментировал происшествие Мудрецкий и тут же поспешно добавил, останавливая радостно вскинувшиеся с обеих сторон стволы: – Отставить! Будем считать, что он стоит... Ну, пускай раком, ну и что, но ведь стоит же! Значит, команду выполнил. Теперь я с ним буду разбираться, как начальник караула и вообще старший воинский начальник на этом объекте. Ты не дергайся, ты так и стой, пожалуйста, – вежливо остановил дернувшегося было Чиркова Юрий. – У меня ребята свое дело знают, не то что некоторые, на вверенную территорию противника пропускающие... Твоему генералу что было сказано? Тут объект химвойск, тут ему не родные владения. Спецгруппа подчиняется только командованию Пятьдесят восьмой армии, так и передай. Вот приедет Крутов, Крутов нас рассудит... Ладно, вылазь, хватит. Эх, Игорь, Игорь, как же ты дошел до жизни такой? – укоризненно покачал головой Мудрецкий. – По генеральскому приказу готов своего боевого товарища силком тащить... А я еще с тобой вместе пил! Ну ладно, езжай к своему генералу, пускай он тебе наливает.
При этих словах стражи ворот дружно хмыкнули. Сказать они ничего не могли – по уставу часовым вступать в разговор запрещается.
– Не поеду, – мрачно отозвался комендант, вылезая из-под брони и отряхиваясь. – У меня приказ – без
