и сейчас находится подземная пирамида нашего древнего племени, и только ее вершина ненамного возвышалась над землей. В этой пирамиде, этом святилище жило наше божество, которому мы молились, а также служившие ему жрецы. Через вершину этой пирамиды божество принимало космические лучи и общалось с высшими силами – нашими наставниками, ведущими нас по единственно верному пути к совершенству и достижению всемирной гармонии, а потом передавало эти советы нашим жрецам. Но ересь поселилась в сердцах некоторых антов, восстали они против жрецов, и высшие силы жестоко покарали наше племя, истребив его, а вершина была разрушена, и так прервалась наша связь с космосом. Неупокоенные души антов до сих пор скорбят о том, что вершина пирамиды, с помощью которой они могли бы воззвать к высшим силам и умолить их вернуть нашему племени былую милость и возродить его, разрушена, и мстят тем, кто это сделал. Они мстят людям, которые здесь живут, строят здания, которые еще больше закрывают нашу пирамиду от космических сил, и копают священную землю антов, оскверняя ее неугодными нашему божеству растениями. Если их первые предупреждения не будут услышаны и правильно истолкованы людьми, то они перейдут к более жестоким мерам и нашлют на людей проклятия, которые уничтожат их, их дома и их посевы. Таким образом, они расчистят землю, чтобы вершина подземной пирамиды снова приблизилась к поверхности и их молитвы, ничем больше не задерживаемые, достигли слуха высших сил.
Некоторое время мы молчали, причем Павел, опустив глаза и крепко сжав губы, усиленно изучал траву у себя под ногами – наверное, искал остатки бывшей здесь некогда пирамиды или следы жизнедеятельности древних антов. Я же сидела, потрясенная до глубины души, и просто не знала, что и сказать. И тут с веранды потянуло дымом. Павел очнулся первым и, отважно бросившись туда, выбросил в сад раньше лежавшую на кресле подушечку-думку, которая ярко горела. Потом он выбежал обратно и бросился тушить ее, но это оказалось не так легко сделать.
– Словно напалмом ее облили! – зло бормотал Павел, затаптывая огонь.
При виде такой ясно зримой картины нашего безрадостного будущего мне вспомнилась летающая головня из костра, и я залилась слезами – выхода не было, нам нужно было срочно отсюда уезжать.
– Как же мы теперь с Сашей без дачи будем? – рыдала я.
– Не расстраивайся, Маняша! – успокоил меня Бородавкин. – Духи подскажут выход! Я сейчас их спрошу!
Он снова сосредоточился, и в ответ на его мысли из дома донеслось постукивание. Когда оно закончилось, Иван Иванович перевел:
– Увы, Маняша! Уйти вам отсюда все-таки придется! Но поскольку ты с мужем ни в чем не виновата, то духи предлагают следующий выход. Они сказали мне, что есть только один человек, который сумел вступить с ними в контакт и этим заслужил право находиться на священной земле антов и общаться с ними, – это я. Они предлагают тебе поменяться со мной дачами. Моя, конечно, будет поменьше, да и от Москвы подальше, но зато там удивительно благотворная аура! Подумай об этом, Маняша! А то как бы беды не было! Вот ты послушай, что духи говорят!
И снова раздалось постукивание.
Глава 22
Саша. Позорное изгнание Бородавчатого
Весь день я провел в милиции, причем даже не в Салтыковке, а в райотделе Боровска, куда меня отвез участковый. Там эксперты, изучив похищенные вещи, обнаружили, что кроме моих отпечатков пальцев и отпечатков, видимо, хозяев на всех этих вещах присутствуют еще одни, то есть вора. Затем мы, то есть я, следователь и участковый, поехали в наш поселок. К моему удивлению, ворота были уже закрыты, и на них висел новый большой замок, ключа от которого у меня пока не было. Нам пришлось довольно долго стучать в окно сторожки. Пока оттуда не вышел в стельку пьяный – на моей памяти первый раз в таком невменяемом состоянии – Юрич.
– Ага! И сюда добрались, барабашки проклятые! – заплетающимся голосом возопил он.
– Юрич! Посмотри на меня внимательно, – попросил я. – Это я, Саша! Сфокусируй на мне свое зрение!
Глаза сторожа фокусироваться отказывались наотрез, и я принялся уговаривать его.
– Юрич! Посмотри, кто со мной! Это дяденьки из милиции! – как маленькому, втолковывал я. – Причем не только из деревни, но и из райцентра! Открой представителям власти, пожалуйста!
Силы свои я переоценил, потому что до Юрича было уже не достучаться, и он, когда ему надоело меня слушать, грозно заявил:
– Кыш отсюда, нечисть! А то я сейчас с ружьем как выйду!
Я подумал, что вряд ли он сможет его даже со стены снять, а участковый спросил:
– У него действительно есть ружье? Как бы этот алкоголик дел не натворил!
– Да оно у него пневматическое, – отмахнулся я.
– Ладно! Пусть проспится, а потом я с ним поговорю! – твердо заявил участковый. – Так поговорю, что он больше капли в рот не возьмет!
Честно говоря, я сильно сомневался в том, что увещевания милиционера произведут на нашего сторожа столь благотворное воздействие, но ничего не сказал – чего воздух впустую перемалывать? Юрич у нас круглосуточно в полсвиста, но норму свою знает и в течение дня поддерживает, а то, что он сейчас в таком непотребном состоянии, так это вполне объяснимо – председатель ему, наверное, хорошенько всыпал за ротозейство, вот он и расстроился.
– Черт с ним! – решил следователь. – Мы до вашей дачи и пешком дойдем, а машину тут оставим.
– Надеюсь, что на нее, со спецсигналами и мигалками, нечисть не покусится, – без особой уверенности сказал я и посоветовал: – Только вы уж все окна и двери закройте, потому что прецедент был. – И вздохнул.
Мы втроем прошли по непривычно тихим улицам нашего дачного поселка – обычно в это время у нас всегда было довольно шумно, но сейчас все попрятались, испугавшись навалившихся на наш кооператив бедствий. Когда мы уже подошли к нашей калитке, я услышал на участке голос Бородавчатого и сделал своим спутникам знак, чтобы они остановились и не разговаривали, а сам прислушался.
– Они предлагают тебе поменяться со мной дачами. Моя, конечно, будет поменьше, да и от Москвы подальше, но зато там удивительно благотворная аура! Подумай об этом, Маняша! А то как бы беды не было! Вот ты послушай, что духи говорят! – И тут раздалось непонятное постукивание.
«Так! – гневно подумал я. – Охмуреж продолжается!» – И толкнул калитку. При виде нас сидевшие под деревом люди в первый момент замерли, и постукивание тут же прекратилось, а потом Павел радостно воскликнул:
– Привет, Санька! Как хорошо, что я тебя дождался!
До этого явно расстроенная Маруся радостно мне заулыбалась, а вот ведунец при виде участкового – тот был в милицейской форме – почувствовал себя откровенно неудобно.
– Ну, что вы выяснили? – воскликнула жена.
– Мы обнаружили все украденные на дачах вещи, – веско заявил участковый.
Вообще-то нашел их я, но раз он решил присвоить этот подвиг себе, то я не против – жалко мне, что ли?
– А на них мы нашли очень странные отпечатки пальцев, – продолжил следователь.
– Можно посмотреть? – тут же вскинулся Павел.
– Это Павел, мой бывший однокашник, кандидат биологических наук и почти что уже доктор, – представил его я.
– Смотри не сглазь! – шутливо предупредил он меня.
– Я специально связался с ним и отправил ему те следы животного, которые сфотографировал в доме Максима, – объяснил я милиционерам и спросил у Павла: – Ну, что тебе удалось выяснить?
– Пока я только снял отпечатки пальцев с ручного тормоза в вашей машине и нашел несколько волосков, явно принадлежащих животному, но никак не человеку, – ответил он.
– Ну, раз вы специалист, то посмотрите вот на это, – протянул следователь, протягивая Павлу лист бумаги, на который мы отксерили снятые с вещей отпечатки. – Отпечатки какие-то странные, маленькие, словно у ребенка.
– Навскидку не скажу, что это одни и те же, но похоже, – сказал Павел, посмотрев на лист. – Если вы
