удержался и от повышения тона, и от совершенно лишнего в этой комнате морализаторства.
– А можно вопрос, батюшка? – прищурила глаза Вера.
– Спрашивай.
– Как вы священником решили стать? Что, вот так вот жили себе, и вдруг на тебе – озарение?! Или с детства хотели, как в космонавты?
– Не с детства, Вера.
– А как вас... угораздило?
– Я отвечу, – отец Василий потер широкий, крепкий лоб. – Грех на мне, Вера... тяжкий грех. Я еще вовремя спохватился, а мог так и не понять, куда меня несет.
Девушки опешили. Такого ответа не ожидал никто.
– И вы думаете, Он простит? – наклонила голову Вера.
– Не знаю, – отец Василий почувствовал, что взмок от напряжения. – На милость Господню уповаю, но что Он решит, только Ему и ведомо.
– И вы так и живете, не зная, простит ли вас Тот, кому вы отдаете всю свою жизнь? – с нескрываемым ужасом в голосе спросила Вера.
– Знаете, давно, еще до семинарии, один человек мне сказал: «Чтобы верить, надо иметь немалое мужество». И с тех пор не проходит недели, чтобы я не вспоминал эти слова. И чем дольше живу, тем глубже понимаю, как он был прав.
Девушки приуныли. Во всем этом – и в ответе священника, и в их собственных мыслях «по поводу» – радости не было никакой.
– Да вы не расстраивайтесь! – широко улыбнулся им отец Василий. – Бог бесконечно добр, и даже прямо сейчас он смотрит на нас и радуется тому, что мы задумались...
Вера криво улыбнулась.
– Правда-правда! – горячо поддержала мужа матушка Ольга. – Помните, что говорил Господь: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них!»
– Мне-то что с того? – пожала плечами Вера.
– А ты не бойся Его попросить! – еще горячее отозвалась матушка. – Сказано: «Все, что ни попросите в молитве с верою, получите!»
– Не мне с моей биографией просить, – прищурила глаза проститутка.
– Так на то исповедь есть, – пояснил отец Василий.
– Ладно, – махнула рукой Вера. – Согласна.
– На что согласна? – не сразу сообразил отец Василий.
– На исповедь, – сжала губы Вера.
Священник растерялся. По правилам так быть не должно. Девушка не постилась, она даже службы не отстояла, но он понимал: откажи ей сейчас, и второго такого шанса она не получит, быть может, несколько лет. Если вообще получит...
– Крещена? – только и спросил он.
– Да, мама крестила, – кивнула Вера.
Он хотел было сказать: «Тогда приходи в храм», но понял, что даже это сейчас – непозволительная роскошь. И хотя это – нарушение, но Олюшка верно напомнила, что там, где двое или трое собрались во имя Божие, там и Господь меж них будет.
– Где мы сможем уединиться?
– Да мы выйдем! – с готовностью предложила Инга.
Остальные две девушки переглянулись и согласно кивнули.
Когда все, включая его жену, вышли, отец Василий, тщательно омыв руки и лицо и старательно пришпилив обрывки рясы взятыми у девушек булавками, выбрал себе стул и поставил его в углу.
– Идем, дитя мое, – сказал он.
Исповедь продлилась полтора часа. Верина судьба мало чем отличалась от судеб сотен ее ровесниц, и даже грехи были, в общем, те же самые. За небольшим исключением, можно сказать, случаем, сделавшим ее тем, кем она стала. Но вот что удивительно: отец Василий не смог бы назвать ее большей грешницей, чем ее более удачливые ровесницы, разве что Верина гордыня выделяла ее среди остальных. Как она с такой гордыней могла работать проституткой, сказать было сложно, но она работала.
– А еще я своровала у Ковалева двести пятьдесят баксов, – относительно спокойным голосом продолжила Вера. – Когда они в прошлый раз парились с Парфеном.
– Каким Парфеном? – почти автоматически отреагировал отец Василий.
– Неужто не знаете? У нас в Усть-Кудеяре один Парфен, – усмехнулась Вера.
Отец Василий покачал головой: Парфен в Усть-Кудеяре действительно был только один. Это был единственный бандит, сумевший выбиться из этой глуши «в люди» и, как говорят, имевший связи даже в Генпрокуратуре.
– А какой Ковалев? – так же, почти автоматически, поинтересовался священник. Вряд ли речь шла о начальнике местной милиции – не тот это человек, чтобы с Парфеном париться, и отец Василий уже пожалел, что спросил, – пустой вопрос, никакого отношения к исповеди не имеющий.
– У нас в Усть-Кудеяре один Ковалев, – так же недобро усмехнулась Вера, и священник напрягся, пытаясь сообразить, что это за Ковалев такой и почему он его не знает.
– Да не напрягайтесь вы так, – печально усмехнулась Вера. – Тот самый Ковалев, тот самый... начальник УВД.
– Как так? – не понял священник. – Наш Ковалев? Павел Александрович?
– Точно. Наш Павлик Александрович, – угрюмо подтвердила Вера.
– А ты ничего не перепутала? – недоверчиво покосился отец Василий.
– Трудно перепутать того, кто у тебя всю ночь между ног... Это как, тоже за грех считать?
– Считать, – машинально кивнул священник. «Павел Александрович, как же так? – думал он. – Ты, и вдруг – вместе с Парфеном!»
Отец Василий с трудом дослушал исповедь до конца, привычно отпустил девушке грехи, изо всех сил пытаясь не выдать своего волнения. «Как же так, Павел Александрович? – повторял и повторял он. – Вы и – Парфенов?! Как же так?» Его вдруг пронзил страх. Он давно уже не испытывал этого чувства, и тем омерзительнее оно было.
Он вспоминал последний разговор с начальником усть-кудеярской милиции и видел, что снова потерял уверенность в чем-либо. Ни безопасность его жены, ни его собственная снова не были абсолютными. «А что, если Ковалев как-то связан и с „этими“? – думал он. – Ведь откуда-то они узнали обо мне! Откуда? Как они нашли мой дом? Да еще так быстро!» Похоже было, что, когда бандиты говорили, что у них «все схвачено», они не блефовали.
– Батюшка! Что с вами?!
Отец Василий поднял глаза: Вера смотрела ему прямо в глаза, она была встревожена.
– Ничего, Вера, ничего, – попытался соврать он.
Девушка покачала головой и поднялась с колен.
– А лгать-то нехорошо, батюшка, – укоризненно покачала она головой.
– Да, ты права, – неожиданно для себя согласился с ней отец Василий. – Но я не знаю, стоит ли это тебе говорить.
– Решайте сами, – великодушно позволила Вера, и священник улыбнулся: такое смещение ролей оказалось для него совершенно неожиданным.
– Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, – процитировал он. – И тайного, что не было бы узнано...
– И что будете делать? – с интересом посмотрела на него Вера.
– Я думаю, мне следует быть безупречным! – энергично завершил свою мысль священник.
– Взялся за гуж, не говори, что не дюж? – улыбнулась Вера.
– Что-то вроде того, – согласился с ней отец Василий и тоже улыбнулся. – А ты – молодец, я думаю, у тебя все будет хорошо.
– Вы и вправду так думаете?! – загорелась этой мыслью Вера.
