– Ну что ж, отдыхай, – полковник посверлил взглядом подчиненного и сам устало вздохнул. – Я бы тоже отдохнул... только, смотри, без самодеятельности в отпуске. Никаких там частных расследований!
– Угу, – буркнул под нос Федоров.
– Не «угу», а... смотри у меня! Ладно, иди. И не забудь в отпуске про свой юбилей!
Вздохнув с облегчением, Федоров пошел к себе в кабинет.
«Черта с два никаких расследований!» – неожиданно весело подумал он.
Позвонив в дежурку, он попросил доставить Родиона Сиднюкова на допрос через десять минут.
Когда того ввели, майор не без удовольствия заметил, что от спесивого вида молодого прощелыги не осталось и следа.
– Вы свободны. Можете снять с него наручники, – дал он распоряжение конвойному. Тот молча выполнил требуемое и удалился, оставив их наедине.
– Ты видишь, на столе нет протокола, – медленно проговорил следователь, поднимая на Сиднюкова- младшего тяжелый взгляд. – Беседовать мы будем в частном порядке.
Тот угрюмо отвернулся в сторону и буркнул:
– Без своего адвоката я ни с кем разговаривать не буду.
– А ты знаешь: я сдаю твое дело сегодня. Полчаса назад я с твоим отцом беседовал. Хотел ему посоветовать, как вытащить тебя отсюда быстрее...
Молодой человек поднял глаза на старшего следователя. В них явственно читалась заинтересованность и еще то, что и ожидал увидеть Федоров: вновь стала пробивать ростки сытая уверенность в том, что все это сойдет ему с рук.
«Теперь этот майор, который загнал меня сюда, будет сам же стараться вытащить отсюда. Потому что ему хорошо заплатили!» – читалось в его взгляде открытым текстом.
– Нет, ты неправильно меня понял, – недобро усмехнулся Федоров, и под этой усмешкой растаяли у Родиона все надежды на счастливый конец.
– Я постараюсь, чтобы на воле тебя встретили сапинские бойцы. Помнишь его последний привет к тебе?
– Чего вы от меня хотите?! – Это уже был крик отчаяния зажатого в угол зверька.
– Хочу, чтобы ты ответил на ряд моих вопросов.
– Спрашивайте. Только подписывать я ничего не буду.
– А я и писать ничего не буду.
Они помолчали, глядя друг на друга.
– Это твоя идея была подставить Соню или тебе ее кто подсказал?
Молодой человек молчал, напряженно соображая. Следователь видел, как бегал его взгляд.
– Кто? Корнеев, Сапин или... или Семин? Отвечай!
– Корнеев, – шепотом проговорил он.
– Расскажи подробно, как произошел ваш разговор, как вы с ним познакомились. Короче, все, что имеет отношение к данному делу.
– После того, как проститутка мне сказала, что картины стоят больше ста штук баксов, я задумался, – осторожно произнося каждое слово, начал рассказывать Родион...
Глава 16
Родион сидел у себя за столом, обхватив руками голову. Дела шли хуже некуда, кафе почти не давало прибыли. Клиенты стали заглядывать все реже и реже. Даже заядлые алкаши перестали забегать. Несмотря на то что место было довольно бойкое.
Нужны были деньги – и срочно.
«Где же взять денег?» – только одна мысль свербила голову Сиднюкова-младшего.
В раздражении Родион крикнул в дверь:
– Вера!
Девушка просунула испуганное личико:
– Что, Родион Константинович?
– Сколько денег в кассе?
– Сейчас узнаю, – пискнула та и скрылась с глаз долой.
– Четыреста пятнадцать рублей, – доложила она через пару минут.
– И это вся выручка за день?!
– Я-то тут при чем, Родион Константинович? Клиенты не заходят.
– Свободна, – сквозь зубы процедил тот.
Вера от греха подальше закрыла дверь.
Молодой человек встал и заметался из угла в угол.
«Продать его к чертовой матери! – думал он со злостью о своем заведении. И тут же отвергал собственную мысль. – Отец поедом съест. Опять с моралями полезет – работать не хочешь, бабы одни на уме! Когда я последний раз свежую телку трахал!»
Невольно мысли вернулись к Ленцовой.
«Сучка! Провести меня хотела. Наверное, думала: первый раз бесплатно дам, а затем буду из него деньги тянуть. Коза драная! Нашла идиота!
Стоп! А что она про папанины картины говорила?» – неожиданно подумал он, аж останавливаясь от внезапно пришедшей в голову мысли.
Он присел за стол и принялся напряженно размышлять.
«Черт возьми! Целый клад на стенке висит, пыль собирает! Это сколько же деньжищ! Пусть не за сто пятьдесят, хотя бы за сто тысяч продать! Только старик и думать об этом не захочет!»
Неожиданно вспомнился их разговор с Андреем Васиным, произошедший буквально накануне. Они случайно столкнулись на улице. Обычное: «Привет, как жизнь?» Приятелями они никогда не были. Родион даже не помнил, откуда он его знал. Через какую-то подругу... А! Да, через ту стерву, которая хотела его на себе женить! Шалава!
– Чем занимаешься? – по-барски поглядывая на невзрачно одетого невысокого паренька, поинтересовался Родион.
– Искусством и всем, что связано с ним.
– Где это ты им занимаешься? Открытками торгуешь?
– Зачем? – немного обиженно ответил тот. – В Музее Радищева работаю. И так, иногда по коммерции...
– Что за коммерция? – все тем же покровительственным тоном осведомился Родион.
– Ну, сейчас многие интересуются предметами старины. Раритеты собирают, – сделав загадочную мину, ответил тот.
– Ладно, пока.
Решив, что затягивать ненужный разговор не стоит, Родион распрощался с ним.
«Черт! Нужно было спросить у него, действительно ли отцовское старье столько стоит! Может, сучка эта наврала все!»
Родион достал сигарету и, закурив, выкинул мысли о картинах из головы на время.
Вернулся он к ним через пару дней, когда в разговоре с приятелем пожаловался, что кафе стало плохо на жизнь давать. Вспомнились отцовские картины. Тот, услышав о них, заинтересовался и пообещал свести с интересным человеком. Им и оказался Максим Семенович. Он-то и посоветовал Родиону выкрасть картины у отца. Сначала вроде бы смехом. Потом уже серьезно. Он же и предложил сделать крайней во всей этой истории Ленцову.
Выслушав его, майор задумался. Через некоторое время он спросил:
– А с Андреем Васиным о картинах ты говорил до того, как познакомился с Корнеевым?
– Нет, уже после. Когда он мне предложил пятьдесят штук баксов, я посчитал, что этого мало, – ответил Родион. – Максим Семенович сказал, что ворованные дороже не продашь. Ну я и вспомнил тот разговор на улице. Думал, может, Васин найдет клиента побогаче? Он вроде действительно кого-то нашел. Ну, я Максиму сказал, он захотел с ним сам познакомиться и поговорить. Я их и свел.
Последние части мозаики-головоломки вставали на свои места.
