Не хотелось Таро за работу браться, но и отказать совестно. Взял он серп в руки, пошел помогать старику соседу. Вечером сосед говорит:
— Спасибо тебе, что помог. Вот на, возьми за свой труд.
И дал ему немного денег. Первый раз в жизни заработал Таро деньги. Держит их в руке, и на душе у него легко так стало. Пошел он домой. Только смотрит, не торчат больше из дверей руки и ноги непрошеного гостя. Ворчит гость в доме, ворочается, как медведь. Припер Таро дверь покрепче и лег спать во дворе.
На другое утро опять пошел Таро помогать соседу. Вернулся к себе домой поздно вечером, а гость почему-то вдвое меньше стал. Сидит в углу сердитый.
В доме так хорошо стало, просторно. Можно после работы чайку попить.
А гость жалуется:
— Ошибся я в тебе, Таро! Думал, ты стоящий человек: мухи с головы не сгонишь — так ленив. Еще бы дня два ты поленился, я бы с гору вырос, до самых облаков. Ну чего ты серпом целый день махал? В гроб, что ли, меня вогнать хочешь?
«Э-э, — смекнул Таро, — вон оно в чём дело! Ну, уж завтра я так работать буду, что никто за мной и не угонится».
Назавтра к вечеру Кувшинный человечек стал опять ростом с гороховый стручок.
— Прошу тебя, Таро-сан, — запищал он плаксивым голоском. — Посади меня снова в кувшин да и оставь возле дороги. Поищу я себе другого хозяина, поленивее.
Таро так и сделал.
Старые люди в деревне сказали: верно, это сама лень была в образе Кувшинного человечка.
А кто потом нашёл его, не знаю.
Может, и сейчас Кувшинный человечек лежит возле дороги, ждёт нового хозяина.
Самый красивый наряд на свете
В старину, далёкую старину, были у ворона перья белые-белые. Захотелось ему принарядиться. Вот и полетел ворон к сове.
В те времена сова была красильщицей. Она красила всем птицам платья, в какой только цвет они пожелают: красный, синий, бирюзовый, жёлтый… От заказчиков отбоя не было.
— Госпожа сова! Госпожа сова! Выкр-р-рась мой наряд в самый кр-р-расивый цвет. Я хочу весь свет поразить своей кр-р-расотой.
— У-гу, у-гу, могу! — согласилась сова. — Хочешь голубое платье, как у цапли? Хочешь узорчатый наряд, как у сокола? Хочешь пёстрый, как у дятла?
— Нет, выбери для меня цвет совсем невиданный, чтобы другого такого наряда ни у одной птицы не было.
Стряхнул с себя ворон своё белое оперенье, а сам улетел.
Думала-думала сова, какой цвет самый невиданный, и выкрасила перья ворона в чёрный-чёрный цвет, чернее туши.
Прилетел ворон и спрашивает:
— Хор-рош ли нар-р-ряд у меня получился?
Надел он своё новое платье и давай в зеркало глядеться. Посмотрел да так и ахнул! С головы и до самого хвоста стал он чёрным-чёрным, и не разберёшь даже, где глаза, где нос.
— В какой это цвет ты мои перья выкр-р-расила, р-разбойница? — завопил ворон.
Стала сова оправдываться:
— Ты же сам хотел, чтобы я выкрасила твой наряд в небывалый цвет.
— Погоди же, поймаю тебя — р-разорву в клочья! Теперь мы вр-раги навсегда! — злобно закаркал ворон.
С той поры как увидит он сову, так и бросается на неё.
Вот почему сова днём прячется в дупле. Не показывается она на свет, пока ворон летает.
Журавлиные перья
Давно-давно жили в одной горной деревушке старик со старухой. Очень они печалились, что детей у них не было.
Однажды в снежный зимний вечер пошёл старик в лес. Собрал он большую охапку хвороста, взвалил на спину и начал спускаться с горы. Вдруг слышит он поблизости жалобный крик. Глядь, а это журавль попался в силок, бьётся и стонет, видно, на помощь зовёт.
— Ах ты бедняга! Потерпи немного… Сейчас я тебе помогу.
Освободил старик птицу. Взмахнула она крыльями и полетела прочь. Летит и радостно курлычет.
Настал вечер. Собрались старики сесть за ужин. Вдруг кто-то тихонько к ним постучался.
— Кто бы это мог быть в такой поздний час?
Открыл старик дверь. Видит — стоит в дверях девушка, вся запорошённая снегом.
— Заблудилась я в горах, — говорит. — А на беду, сильно метёт, дороги не видно.
— Заходи к нам, — приглашает старуха. — Мы гостье рады.
Взял старик девушку за руку и повёл к очагу:
— Садись, обогрейся да поужинай с нами.
Поужинали они втроём. Видят старики, девушка красивая да такая ласковая. Стала она старухе по хозяйству помогать, а потом и говорит:
— Хочешь, бабушка, разомну тебе плечи, спину потру?
— Вот спасибо, доченька. Спина-то у меня и вправду болит. А как тебя по имени зовут?
— О-Цуру.
— О-Цуру, Журушка, хорошее имя, — похвалила старуха.
Пришлась старикам по сердцу приветливая девушка. Жалко им с ней расставаться.
На другое утро собирается о-Цуру в путь-дорогу, а старики ей говорят:
— Нет у нас детей, Журушка. Останься с нами жить.
— С радостью останусь, у меня ведь на свете никого нет… А в благодарность за доброту вашу натку я для вас хорошего полотна. Об одном только прошу: не заглядывайте в комнату, где я ткать буду. Не люблю, когда смотрят, как я работаю.
Взялась девушка за работу. Только и слышно в соседней комнате: кирикара тон-тон-тон.
На третий день вынесла о-Цуру к старикам свёрток узорчатой ткани. По красному полю золотые журавли летят.
— Красота-то какая! — дивится старуха. — Глаз не отвести!
Пощупала ткань: мягче пуха, легче пера.
А старик взглянул на девушку и встревожился:
— Сдаётся мне, Журушка, что похудела ты. Щёки у тебя вон как впали. Другой раз не позволю тебе так много работать.
Вдруг послышался хриплый голос:
— Эй, дома хозяева?
Пришёл торговец Гонта. Ходил он по деревням, скупал у крестьян полотно. Спрашивает Гонта:
— Ну что, бабушка, есть у тебя полотно на продажу? Наткала, верно, за зиму-то?
— Есть на этот раз у нас кое-что получше, господин Гонта, — отвечает старуха. — Вот взгляни-ка. Это наткала дочка наша Журушка, — и развернула перед Гонтой алую ткань. Золотые журавли словно живые летят.
