Я тебя оттуда достану. Все понял?» Маркиз прошипел третье «ага» и начал собираться с силами.
В принципе, для него это сложности не представляло ни в какой ситуации. Мгновенная концентрация и перевоплощение были основой основ того самого восточного, с позволения сказать, единоборства, в котором Маркиз получил не только черный пояс, но и звание Мастера, носящего Имя… вместе с именем. Европейцы это звание получали редко. Но вот перевоплощаться в Призрака в Зоне он не хотел. Призрак не сталкер, он боец. У Призрака, можно сказать, одни рефлексы, а сталкеру позарез необходим только один орган чувств – нутро, а остальные – необязательно…
Но, должно быть, Призрак внутри сталкера Маркиза только дремал, похихикивая при таких рассуждениях, потому что, едва Макс скомандовал: «Давай!», Маркиз начал действовать как раз на уровне рефлексов. Мозги не успели включиться. Он встал на четвереньки, опустил голову низко-низко, почти прижав ее к груди, как собака поджимает хвост, подобрал руки и ноги и ринулся вправо. Он уже нырял в «зеленку», когда грохнула очередь, но только одна пуля саданула его в зад, придав ускорение.
«Зеленка» поглотила его без звука, густая, клейкая и вонючая жижа ядовитого цвета. Все так же на четвереньках он пошел по дну, старательно забирая вправо. Он мог не дышать долго, вдвое дольше, чем самый тренированный ныряльщик, но скоро кислород кончился, заболели легкие, а Макс не торопился его вытаскивать… И как он собирался это делать, ведь «зеленка» непрозрачная…
Маркиз решил терпеть до последнего – и перестарался, легкие сдавило, и он спазматически вдохнул. «Зеленка» хлынула внутрь. И в тот же момент стало легче.
Это было уж совсем непонятно. Экспериментатор уже проснулся в Маркизе и решил, что терять все равно нечего: или утонешь, или пристрелят. Он вдохнул еще раз. В голове прояснилось, и он продолжил путь по дну. «Зеленка» была абсолютно звуконепроницаема, Макс не мог его звать, мог только выудить. Обнаглев, Маркиз вздохнул в третий раз и ткнулся головой во что-то твердое. Рука Макса сгребла его за шиворот и выволокла на берег.
Маркиз встряхнулся и протер глаза. Макс тащил его за воротник с такой скоростью, что Маркиз едва успевал переставлять ноги. В таком темпе они бежали минут двадцать, пока Маркиз не начал задыхаться хуже, чем в «зеленке». Тогда Макс сбавил темп, но не остановился. Затормозил он только у ручья, куда сразу толкнул Маркиза. Оно и понятно, если учесть, что запах «зеленки» не похож на аромат роз. Стоя по колено в воде. Маркиз разделся и долго и остервенело мылся, потом выполоскал свою одежду и комбинезон, разложил на камнях и сел было там же, но тут же с воплем вскочил. Макс опять заржал. Маркиз извернулся и посмотрел на свою голую задницу. Посмотреть было на что. Правая ягодица была просто синяя: туда, наверное, и угодила пуля. Потом Маркиз глянул на свой живот. Да, первая очередь аккуратно разорвала бы его пополам. Маркиз слегка запаниковал. Для него чернеющие на глазах синяки всегда были проблемой. Ведь в полицию-то он устроился с помощью грандиозного обмана, ухитрившись подменить пробирки с кровью во время медосмотра. Знал бы кто о его проблеме – вмиг бы выперли со службы, ладно если бы под суд не отдали за обман, подлог, фальсификацию и еще что-то в этом роде. Призрак потому и был так увертлив, что боялся сильных ударов: был риск внутреннего кровоизлияния.
– Как такого доходягу в полицию-то взяли? – прохохотавшись, спросил Макс. Макс был человеком серьезным и риторических вопросов не задавал. Пришлось Маркизу показать свой фокус: сначала расслабиться, а потом напрячь все мускулы сразу. Макс даже улыбаться перестал. Когда худющий (шестьдесят килограммов при ста семидесяти шести сантиметрах) паренек с тонкой шеей на глазах превращается в атлета, это производит впечатление. Шварценеггером он, конечно, не становился. У него была аристократически тонкая кость, узкие плечи и прочие черты вырождающегося класса с его ущербными генами.
После демонстрации ему стало хуже. Заболело все. Поэтому он лег на травку и жалобно посмотрел на Макса. Тот уже распаковал аптечку и извлек из нее анестетик.
– От этого еще никто не умирал, – сказал он и начал мазать синяки. Маркиз слабо попискивал. – Знаешь, малыш, ты пробыл в «зеленке» больше пяти минут. Когда-то давно Дед говорил, что там можно дышать, но кто Деду верил…
– И зря, я дышал, – признался Маркиз. – Вкус у нее, правда, гадостный…
– Надо думать, ты всю дорогу проблеваться не мог. Наверное, в ней кислорода много. Не дергайся, последний синяк. Скажи спасибо, по мужской части не попали. Хорош бы ты был с синяком на это месте. И больнее было бы.
Когда анестетик начал действовать, Маркиз отвинтил крышку с фляжки и сделал пару хороших глотков. В Зоне пить не рекомендовалось, но Маркиз рискнул. Он пьянел только после очень уж больших порций. Макс неодобрительно покачал головой.
Через несколько минут они начали собираться. По совету Макса Маркиз надел комбинезон прямо на голое тело, а сверху натянул штаны и рубашку. Кожаная куртка осталась где-то на холме, где он ее выронил. Надевать мокрые носки и кроссовки было удовольствием ниже среднего, но Маркиз был сталкером, а сталкеры привыкли терпеть неудобства, по сравнению с которыми мокрые носки – рай земной.
Запах «зеленки» пропал. Вода в ручье обладала какими-то невероятными свойствами: уничтожала запахи Зоны, пятна крови и даже освежала цвет одежды. Кроме того, она была приятна на вкус, кристально прозрачна и при принятии внутрь способствовала росту волос. На всем теле. Так что сталкеры пили из этого ручья, только если были готовы всю оставшуюся жизнь брить не только щеки, но и нос, уши, живот и даже половые органы. Каждый сталкер таскал с собой термосы и фляжки. Первая заповедь Зоны: не пей, козленочком станешь.
Были в Зоне два места, где пить было не только можно, но и нужно. Сказочная Поляна, где из щели в скале голубоватая вода стекала в большую чашу из чистейшего хрусталя, а из нее – в землю. Вода была божественного вкуса, придавала силы, снимала усталость и зубную боль. Еще – Гнилое Болото, где стоячая вода была премерзкого вида, отдавала трупным запахом, а на вкус была куда гаже «зеленки», но тот, кому удавалось заставить себя выпить хотя бы стакан, навек избавлялся от гастритов и язв, так что богатые язвенники платили за литр «мертвой воды» пятизначные суммы. Проблема была в доставке. «Мертвая вода» воняла через любые бутылки, фляжки и мешки и через пару часов начинала просачиваться сквозь любые материалы. Сталкеры пили ее с руки – рукам ничего не делалось, разве что кожа становилась мягче и нежнее.
Похоже, Макс и вел Маркиза к Гнилому Болоту. Попить для профилактики гастроэнтерологических заболеваний.
Но Макс сбился с пути. В Зоне это раз плюнуть. Особенно если она не хочет кого-то куда-то пускать. Шарахнувшись раз от радужного излучения, другой – от «серебряной паутины», перемахнув через «гадюшник» и драпанув от чего-то вовсе непонятного и похожего на выпущенные из подушки перья, они оказались в неизвестном Маркизу месте. Это, собственно, тоже не страшно. Из конца в конец Зону не пройти, но при известном опыте к границе вернуться можно. Опыта у Макса было выше крыши, поэтому, оглядевшись, он уверенно свернул влево. Потом вправо. Потом на сто восемьдесят. Маркиз понял, что Макс заблудился. Еще через час он в этом признался.
Создалась ситуация, когда сталкеру не важно, нашел ли он какой-нибудь подарок Зоны, важно одно – выбраться, и по мере возможности – целым. Макс был асом и в любой ситуации владел собой. Маркиз шел за старшим товарищем, сильно хромал на правую ногу и вопросов не задавал. Не то было у Макса настроение, чтобы задавать ему вопросы. У него нос заострился и глаза стали хищными. Спросишь – врежет. И не извинится. И будет прав. Маркиз даже не пытался пожаловаться на вернувшуюся боль. Утешало одно: не каждому удается остаться живым после пулеметной очереди. Великая штука – случай! А если бы Макс не счел Маркиза дозревшим? А если бы сразу пошел куда хотел? А если бы… и так далее.
Замотав Маркиза вконец, Макс устроил привал. Он долго выбирал, где сесть, потом остановился на кусочке рыжего мха между двумя грушевыми деревьями. Место было незнакомое, но груша – единственное растение в Зоне, от которого пока не отмечалось никакого вреда. Груши можно было есть, что Маркиз и сделал. Он нарвал груш, до каких смог дотянуться, и осторожно прилег рядом с Максом. Груши, как всегда, были сочные и сладкие вне зависимости от времени года вне Зоны. Маркиз сделал из фляжки пару глотков, чтобы немножко унять боль, и Макс, правоверный сталкер, не нарушающий традиций, покосился на него с большим неодобрением.
– Чтобы я опьянел, мне нужна бутылка и на пустой желудок, – заоправдывался Маркиз без всякого желания. Макс поворчал и начал укладываться поудобнее.
