– Он дразнит вас, – снова встрял он, и снова неожиданно для себя. – Он всех дразнит. Не нужно на него обижаться, просто он… такой.
– Я и не обижаюсь, – проворчал Франк, отворачиваясь. – И Диль, я тебя умоляю, прекрати ты эту почтительность. Я не высокопоставленная персона, я такой же, как и ты. Я твой спутник, твой товарищ, говори мне «ты» в конце концов. Можешь Илему и Каю – говори и мне.
– Он ко мне на «ты» не обращается, – сообщил Кай. – Он ко мне не обращается никак. Мне трудно понять, как может быть настолько сильно вбита подобная почтительность. Я не бывал в Ванрелле. Неужели там все такие.
– Поголовно, – вздохнул Франк. – Илема там просто не могло случиться.
– Это почему? – удивился тот.
– А потому что тебя так часто наказывали бы за непочтительность, что ты долго бы не прожил. Ванрелла – очень структурированное общество, построенное четко по системе пирамиды…
– А где это по другой системе? – хмыкнул Илем. Франк покачал головой.
– Идеальная система. Существует там уже несколько столетий и, в отличие от других государств, основана в том числе и на отсутствии пренебрежения высших к низшим. Таким, как ты, там не выжить.
Диль молча согласился. И пусть в Ванрелле прошло только его детство, он успел повидать довольно много стран с разными обычаями, традициями и законами. И его ванрельское воспитание позволило ему пройти эти страны из конца в конец, не имея особенных проблем. На него чаще всего не обращали внимания, потому что он уступал дорогу, не гнушался поклониться богато одетому самодовольному болвану – ведь думать о некоторых высокопоставленных как о самодовольных болванах воспитание не мешало. Он не был дерзок или груб, не ввязывался в трактирные драки, старался быть понезаметнее – и его не замечали. Что еще надо для счастья бродячему акробату? Он слушал Илема, рассуждавшего о свободе, и искренне его не понимал. Разве свобода заключается в возможности нагрубить или не быть вежливым?
Когда-то давно он услышал от одного старого отшельника, давшего ему кров и скудную пищу в суровую зиму, что все в человеке заложено с детства и как бы потом ни складывалась его жизнь, это и станет определять все поступки. Диль тогда не согласился: вот как раз его-то поступок, переменивший жизнь, никак не связан был с Ванреллой, но спорить не стал. Отшельник был мудр, хотя временами страдал приступами старческого слабоумия, когда считал Диля его внучкой и требовал немедля подмести пол. Диль и подметал, и старик успокаивался. Он очень любил порассуждать на самые разные темы, похоже, что долгие годы одиночества не отбили привычку разговаривать. А слушать Диль умел. Наверное, как никто другой. Может, редкие спутники или случайные собеседники потому и относились к нему дружески.
– Почему ты вообще тогда согласился? – выкрикнула Лири. Диль вздрогнул и несколько секунд соображал, о чем она. Илем обаятельно улыбнулся. Странно, что при таком характере он сумел сохранить такие ровные и красивые зубы.
– А что мне было делать? Я думал не о спасении мира, а только о себе. Я себя очень люблю, детка. Ты помнишь, в каком состоянии я был, когда Даер меня нашел? Сдохнуть под забором просто с голода – это не в моем стиле.
– Но ты мог сбежать по дороге, когда тебе стало получше, – заметил Кай.
– Да ладно, – отмахнулся Илем. – Интересно же. Кормят, опять же, прилично, одевают, вооружают… Франк, так до конца будет?
– Ну, в деньгах я не ограничен вовсе, – пожал плечами Франк. – И штучки Даера, и вообще возможность всегда найти деньги… Кстати, если ты решил спереть мой кошелек, не старайся, он настроен только на меня. Ты можешь получить его с десятком ардигов, но они кончатся. А у меня, как видишь, не кончаются. Диль не даст соврать, когда ты хорошо экипирован, путь не кажется столь утомительным.
– Это точно, – засмеялась Лири, припомнив, очевидно, как они делили единственный кусок хлеба. – Но ты обещал огромные трудности…
– Будут, – перебил Франк. – Они идут по возрастающей. Чем мы ближе к месту, тем сложнее будет.
Ори обернулся и очень серьезно спросил:
– А магия тоже будет нам противостоять?
Франк молча кивнул, и даже Илем погрустнел. Что могут против магии самые обыкновенные люди?
– Не будет никаких препятствий, какие группа хорошо вооруженных людей не сможет преодолеть, – снова заговорил Франк. – Главные наши враги не со стороны, а внутри. Необходимо быть смелым, рассудительным и ловким. Необходимо помогать друг другу, поддерживать, выручать. Тогда все пройдет проще. И не надо недооценивать меня… я кое-что могу. Не магия. Дара у меня ни на полдиггета.
– Но и полагаться на тебя чрезмерно тоже не стоит, – вставил Илем. – Это я стараюсь быть рассудительным.
– Чрезмерно полагаться не стоит ни на кого и ни на что, – отрезал Франк. – Быть вместе. Понимаешь, вместе? Рассказывать притчу про один прутик и целый пучок?
– Только не притчи! – возопил Илем с притворным ужасом. – Сам три дня подряд могу рассказывать.
Диль сел поудобнее, обхватил руками колени и снова задумался. Удивительное было чувство… снова думать, а не прогонять все мысли. Все. Отключать разум. Так было просто и привычно…
– Мотивы Илема ясны, – холодно и высокомерно произнесла Лири. – А вы почему? Кай, Ори? Ты, Франк?
– Со мной все ясно: я должен вас вести.
– И ты не мог отказаться?
– Возможность имел. Но не мог, если ты способна меня понять.
Ну вот зачем они так с девочкой? Взрослые мужчины, а не могут понять, что она почти ребенок еще, и даже почти год странствий не выбил из ее головки романтические представления о жизни. Диль ободряюще ей улыбнулся, но она не заметила.
– Это мой долг, как я его понимаю, – просто ответил Кай. – Раз я избран, я не могу не пойти. Слишком многое зависит… и от меня в том числе.
– Ага, – поддержал Ори. – Типа кто ж, если не мы? Я ж наслышан, что такое Сарефское зло. И как не остановить-то? А ты сама? Почему решила?
– Потому что должна. Потому что избрана.
– А чего тогда спрашиваешь? Иль мы все такие несознательные, что отказались бы, раз избраны?
– Диль, – тихо проговорил Франк, – а ты? Почему ты идешь?
– А был выбор? – усмехнулся Диль. Франк остался серьезен.
– Если я тебе сейчас скажу: ты свободен, можешь возвращаться к своей привычной жизни, без особых опасностей, с абсолютным одиночеством?
– Но вы не скажете.
– У меня есть такое право.
Диль постарался свести к шутке:
– Нет уж, вы без меня совсем принцессу заклюете.
– Почему ты идешь, Диль? – спросил Франк тоном, который исключал возможность промолчать. А отвечать ох как не хотелось…
– Потому что сломанная ветка, – напомнил Диль. – Куда поток несет, туда и иду.
– То есть тебе все равно, – весело заключил Илем. Под тяжелым взглядом Франка было неуютно. Диль помялся, прогоняя желание забиться в солому с головой, и очень неохотно проговорил:
– Я не знаю.
Он был честен. И действительно не знал. Вряд ли, конечно, Франк его отпустит, но даже если предположить… ушел бы он? Вернулся бы? Остался бы в этой незнакомой стране?
Лучше идти неведомо куда, перебиваясь жалкими подачками, нередко имея в кармане лишь кусок хлеба или пару диггетов, помогая добросердечным крестьянам почистить хлев и радуясь полученным в
