– Не кричи, бабуля, не надо. Сатану разбудишь. – Дарья сунула ей в нос фотографию жертвы. – Смотри сюда! Теперь на картину, которая висит в твоем доме.
– Как же это? – Она сделала два шага назад. И на картине, и на фото голая женщина лежала в одной и той же позе: обе руки закинуты за голову, одна нога чуть согнута в колене. Художник написал женщину, смотря на нее сверху вниз.
– Это Анна? – Генералов подошел поближе и стал рассматривать подпись художника. – Написана, судя по дате, всего год назад.
– Да. – Дарья уже шла к старухе, распушив перья. – Вы знали женщину по имени Анна?
Бабка бледнела. Казалось, еще немного – и она превратится в соляной столб.
– Это Федечкина жена, – вырвалось у нее прежде, чем Дарья и следователь услышали скорбный вой.
«Федечка», как успели выяснить сыщики, работал в центре города и очень часто отлучался в командировки. Несколько раз в году он летал на юг, и, если верить старухе (она оказалась его матерью), исключительно по делам.
Бабку звали Ириной Васильевной. Характер у нее был вздорный, но пыл свой ей пришлось погасить.
Генералов сидел в кресле и коптил воздух.
– Чувствуете запах? – осведомился он у старухи, показывая прокуренные зубы.
– Отвратительный табак! – ответствовала та.
– Нет, я не про это. Пахнет тюрьмой. Сырость, гниль. Неужели не чувствуете?
После этой черной шутки бабка резко сбросила борзоту.
Свекровь покойной уже позвонила сыну и попросила его приехать. Она не стала вдаваться в подробности, поскольку Генералов не советовал, сказала, что нехорошо себя чувствует. Федечка посулил приехать через час, что вполне устраивало визитеров.
...Федор Иванович Чернышов оказался приземистым, коротко стриженным типом. Его серое лицо, украшенное бородавкой над верхней губой, не спешило выражать какие-либо эмоции по поводу присутствия в его доме посторонних.
Захлопнув дверь, он первым делом подошел к маман. Не обращая внимания на Дарью и Генералова, Федечка осведомился о здоровье маменьки – та предложила сыну поздороваться с гостями из милиции. Чернышов побледнел, но довольно быстро овладел собой и начал весьма решительно нападать на Генералова:
– Что вам нужно?! Я уже вчера все рассказал вашим людям. Неужели нельзя оставить нас в покое?
– Вас нельзя. – Генералов подошел к нему и показал лежащую на травке около забора Анну. – Жену не узнаете?
Чернышов долго смотрел, затем, сглотнув слюну, повернул голову в сторону картины.
– Вот видите, вы и сами все понимаете, – похлопал его по плечу Генералов.
Сняв с себя зеленый пиджак и бросив его на стул, Федечка полез за выпивкой в бар. Вскоре он чистосердечно рассказывал все как есть.
– Мы не жили вместе уже полгода. Просто поссорились. Я старше ее на пяток-другой лет. Не так хорош внешне, как она. Но деньгами ее я никогда не обижал. Она тратила довольно много и за те два года, что мы прожили вместе, промотала, наверное, столько же, сколько стоит вот этот дом. Я не возражал.
– Зато я возражала, – встряла старуха, – только ты меня не слушал. Распустил жену, и что в итоге?
– Дай поговорить! – рявкнул на нее Чернышов.
Ирина Васильевна поджала губы и направилась к дверям, шаркая тапочками.
– И из-за чего возникла ссора?
– Простая банальность. – Он отхлебнул коньяка сам и только потом предложил непрошеным гостям.
Дарья отказалась, а вот следователь – совсем наоборот, он даже предложил собеседнику одну из своих драгоценных сигар, и тот решил попробовать.
– Я приехал из командировки и застал ее с женщиной. Знаете, насколько это все непривычно. В общем, выгнал я ее. Все равно детей у нас не было.
– Почему? – Данилова подошла поближе к картине и стала рассматривать ее. Розовое, по-видимому, шелковое белье. Множество маленьких подушек с кисточками. Анна с распущенными белыми волосами лукаво улыбается, слегка прикрывая ногой волосы на лобке.
– Она была бесплодна. Узнал я об этом, естественно, уже после свадьбы. Были разговоры даже о том, чтобы взять ребенка из детского дома. И все это рухнуло, когда я узнал, что она не прочь проводить время с женщинами. У меня традиционное воспитание. Не знаю, хорошо это или плохо, но я ничего не мог с собой поделать.
– Кто автор картины? – Дарья продолжала любоваться произведением.
– Я, – безразлично ответил Чернышов.
Надо ли говорить, что подобное признание резко подняло его в глазах сыщиков.
– У вас талант, – скомплиментил Генералов.
– Я профессиональный художник. У меня, кроме всего прочего, парочка рекламных агентств, а там просто необходимо чувствовать красоту. Анна была красивой женщиной. – Он допил рюмку и налил себе еще.
– Но что-то вы не очень горюете. – Дарья повернулась к мужчинам.
Он пожал плечами.
– Сейчас у меня другая женщина. Жаль, что все так случилось.
– А вы не думаете, что это месть за что-то? Ведь тот, кто положил вашу бывшую... Вы, кстати, официально разведены? – уточнил Генералов.
– Да.
– Понятно... Вашу бывшую жену положили у стен вашего дома в той самой позе, в которой она изображена на этой картине. Тот, кто сделал это, был в вашем доме и видел полотно.
– Но это мог сделать и я, верно? – Чернышов не был дураком.
– Разумеется, – не стал успокаивать его капитан. – Как у вас с алиби?
– В тот день, когда ее нашли, я был в городе. Казино «Синдбад» знаете? Я был со своей женщиной. Меня там знают и без труда подтвердят алиби. Если потрудитесь, наберете пятьдесят свидетелей.
– Непременно. – Генералов отхлебнул алкоголь. – Хорошее питье.
– Положение обязывает. – Хозяин небрежно развалился в кресле и затянулся.
Дарье очень хотелось, чтобы Чернышов закашлялся. Ведь, как известно, сигары намного крепче сигарет, и не всякие легкие испорчены настолько сильно, что могут перенести густые смолы, выделяющиеся при горении табака. Но Федор Иванович без труда выдержал экзамен и, кроме того, стал пускать кольца в потолок. Получалось это у него не хуже, чем у капитана.
– Похоже, я перейду на сигары. – Он с уважением посмотрел на коричневую дымящуюся сосиску.
– Не припомните фамилию жены до замужества?
– Ланина. Думаете, пригодится?
– Непременно, – заверил Генералов, черкнув информацию в блокнотик.
– У вас есть враги? – Дарья подошла к вделанному в стену бару и открыла себе минералку.
– Полно, – просто и ясно ответил Чернышов. – И все бывали в моем доме. Обычно собираются на день рождения. Кто-то лижет тебе зад на людях, кто-то, наоборот, – подставляет. Самое неприятное – приходится вылизывать чужие попы, без этого невозможно жить в России. Коррупция, она же – жополизничество, процветает. Без того, чтобы не дать кому-нибудь, не обходится ни одно мало-мальски серьезное дело.
– Вы знаете, что ваша жена занималась проституцией?
– Это было до меня. Может быть, она стала продавать себя после нашего развода. Впрочем, у нее было достаточно свободного времени.
– А как ваша теперешняя подруга относится к тому, что на стене вашего дома висит портрет бывшей жены? – Генералов вслед за хозяином подлил себе коньячку.
