Перемещенное лицо. 3. Не Квадра

кареты, сменил каким-то манером усыпленного эльфа и как ни в чем не бывало поехал себе в неизвестном направлении. Дан фыркнул и саданул под ребра валяющегося на полу начальника отдела кадров. Просто так. Для удовольствия.

* * *

Не слишком вдаваясь в детали и даже не устраивая разбор полетов, Нирут кивнул: все, мол, хорошо, все правильно, и не сомневался, что Дан примет верное решение, не зря первый – и уволок пленника в комнату для допросов. То есть в полностью изолированное помещение, где он не стеснялся. Дан при допросах не присутствовал никогда. Во-первых, не предлагали, во-вторых, и не мечталось, чтоб вдруг пригласили. Кишка наверняка окажется не толстой. Само собой, Нирут не иголки под ногти загоняет, однако Дану вообще не хотелось видеть, как ломают человека. Даже очень плохого. Чрезвычайно плохого. А вот Алир, случалось, присутствовал. Он бы и сейчас мог присутствовать, кабы не спал так крепко и аппетитно. Его раздели, протерли влажными полотенцами и уложили в кроватку – он не проснулся, только вкусно причмокнул. Нирут не выглядел озабоченным, значит, это и правда здоровый сон, пусть и не нормальный, а самый что ни на есть магический. Но на всякий случай Дан решил остаться с ним. Хотя бы и потому, что, пробудившись, Аль с досады мог и руки на себя наложить. В переносном смысле. Потому Дан разделся сам, тут прислуга засуетилась, занервничала и ломанулась за доктором, а пока его искали, Дана тоже обтерли полотенцами, причем в его случае это было куда нужнее. Точнее бы выразиться, его оттерли от крови. Доктор примчался и выгнал зевак, размотал повязку, наспех сооруженную Алиром, и разинул рот.

– А вот об этом, – весомо сказал Дан, – болтать не следует даже во сне.

Доктор обиделся. Наверное, он тоже болтать не мог, даже если бы имел намерение. Дан посмотрел на свои ребра. М-да… И правда ведь. Нет, нельзя сказать, что там и следа не осталось, след как раз остался. Такой, какой должен быть дня через два после раны. Лекарь бы и внимания не обратил бы, если бы кровь на повязке успела высохнуть. Гай, и правда ведь, – ты.

Дан отыскал в комоде белье, штаны и рубашку, оделся и устроился поудобнее в кресле. Ушибленное канделябром плечо ныло, а вот бок, щедро обмазанный лекаревой мазью по вампирскому рецепту, не беспокоил. Рецепт был Гая. Он еще прежнему лекарю открыл пару секретов. На всякий случай, сказал, и Дан его за этот всякий случай долго пилил. Аль блаженно улыбался во сне, и Дан ему позавидовал, потому что очень давно не видел таких снов, от которых хотелось улыбаться. Не хотелось воспоминаний. Никаких. Он понял это отчетливо, и так же отчетливо понял, что это – настроение, временно, случайно, пройдет, может, через час, может, завтра, потому что он нормальный, потому что воспоминания – большая часть жизни всякого человека, даже если он эльф или вампир. Или демон. Пройдет.

Значит, демонов сделали. Создали безумные – или наоборот очень умные – маги древности. Может, будущие властители. А может, и реальные, то есть тогдашние. Институт властителей существует давненько, только вот власть такую он набрал лишь в последнюю тысячу лет. А бывший банковский клерк легко оперирует такими вот датами. Тыщу лет туда, тыщу лет сюда, что нам, трудно, что ли. Подумаешь! Это там, дома (дома ли?) тысяча лет назад – древняя история, крещение Руси и Карл Великий. Ну, может, не Карл, историю Дан забыл основательно, особенно если учесть, что и знал-то паршиво. Неважно. Там – это устрашающе много. Там десять тысяч лет назад пирамиды строили… нет, даже не строили, наверное, а мамонтов на стенах пещер рисовали. Здесь те же десять тысяч лет назад была цивилизация, до которой земной расти – не дорасти, и сколько лет истории было перед той цивилизацией, и подумать страшно. Более того, на Земле самым древним человеком был дед Яша, бабулин сосед, было ему девяносто три, и он временами впадал в маразм, а временами глушил водку не хуже молодого. А здесь Дан знаком был с Флайтом, которому, конечно, меньше тысячи, однако что такое пара сотен лет…

Вернемся к баранам, одернул себя Дан, то есть к демонам. Эльфы, вампиры и русалки – продукт эволюции. То есть мутации. Эльфы от людей отличаются большой продолжительностью жизни, повышенной живучестью и мелкими деталями организма. Вампиры имеют не только совершенно другой метаболизм, они вообще другие, одни только трансформации высших вампиров чего стоят, остается только на слово верить: мгновенное деление клеток. Полминуты – и другое существо. С огромными крыльями, позволяющими поднять в воздух никак не только легкое тело самого вампира. Не выносящие ультрафиолета и серебра. Нуждающиеся в свежем гемоглобине перорально. Умные, готовые приспосабливаться, готовые жертвовать своими – и собой – ради мирного сосуществования с людьми, от которых зависит существование всей расы. Вымрут люди – вымрут вампиры. Предварительно сойдя с ума от недостатка гемоглобина. Русалки – тоже мутанты обоего пола, двоякодышащие, склочные, хвостов не имеющие, но ножки у них куда больше похожи на ласты, а волос нет вовсе, потому что в воде они только мешают. Зрелище, в общем, для закаленных. И петь завлекающе они не умеют. То есть поют, Дан слышал, однако такое пение завлечь может только больного и старого козла. Глухого на оба козлиных уха.

И демоны. Искусственные создания, способные к размножению. Потому и выжили, наверное, в отличие от ламий, кентавров и прочих фругов. Наверняка властители знают, как можно убить демона, – у Велира это получилось легко. Еще бы раз его катаной, да не под челюсть, а в живот, и действительно ядом клинок смазать… А ведь еще, наверное, оборотни сделаны. Те же фруги по сути, полулюди-полузвери, тоже с мгновенной трансформацией, разве что сезонной и от них не очень зависящей, нашедшие способ размножаться – и потому выжившие. Дан уже был знаком с парой-тройкой оборотней. Такие вполне нормальные парни, простоватые, глуповатые, живущие стаей и среди людей. Послушные – раз есть закон в полнолуние в лесу жить, отправляются в лес, торчат там неделю, волками бегают, а потом назад возвращаются. Некоторые оборотни умеют трансформироваться не в связи с вращением Траитии (чуть не подумал – Земли), а тогда, когда им приспичит, и таких особенно охотно держат в охране высокопоставленные персоны, включая губернаторов. Превращение Дан тоже видел. Ничего голливудского. Впрочем, может, все так и происходит, как в кино показывали, только с другой скоростью: всего-то был человек – и уже волчара… Кстати сказать, те, из охранников, умеют сохранять остатки человеческого разума и в волчьем виде. Частично. Помнят, кто у них хозяин, а кого рвать и грызть надо.

Или мир сумасшедший, или Дан. Или оба.

– Можно я с тобой посижу?

– Еще раз вот так подкрадываться будешь – выпорю, – пообещал Дан и тут же пожалел. Для него всего лишь слова, а этот готов спину подставлять. – Сиди. Он, похоже, и от землетрясения не проснется.

– Почему вы меня с собой не взяли? – обиженно спросил Лиар. – Я видел, вы Карка Ледяного привезли, значит, на Гильдию ходили, со мной-то легче было.

Дан даже не сказал, чтоб он властителя спрашивал. Ему благоговение не позволит. Лара тоже никогда не спрашивала.

– Но ты же признателен Гильдии за заботу, – заметил он. Демон искренне удивился:

– Ну и что? Сейчас же я служу властителю. К тому же вы ведь не убивать Карка ходили, а брать. Я уж не знаю почему, наверное, надо властителю, но со мной было бы совсем просто, ты же понимаешь. Вы мне не доверяете, да?

– Тоже нити видишь? – хмыкнул Дан и промахнулся.

– Нет. Это же не чувство. Это от рассудка. Мы видим только то, что от разума не зависит. Личное. Дан, если хочешь, спрашивай. Я тебе все расскажу. Все, что знаю

С упором на тебе. Глядя этого на красавчика его возраста, Дан никак не мог принять, что он по сути ребенок. Даже еще не подросток. На умственно отсталого он не тянул, как не тянула и Лара, просто ум устроен был совсем иначе. И правда, никаких склонностей к рассуждениям, любые размышления вслух, которыми отличался, например, Гай, вызывали у нее тщательно скрываемую зевоту: она Гая уважала, считала умнее самого властителя, но предпочитала готовый результат его размышлений, а не процесс. Хотя, надо признать, Гай философствованиями не увлекался. Это было для удовольствия –