– Моя, – кивнул бородач, – из позднего.
– И как она называется? – поинтересовался Щукин.
Бородач хмыкнул. Щукину показалось, что он посмотрел на него с удивлением.
– Как она может называться? – сказал бородач. – Это же автопортрет.
«Ни хрена себе, – промелькнуло у Николая в голове, – искусство. Называется – модернизм…»
Он снисходительно усмехнулся.
– В последнее время, – сообщил он бородачу, – появилось мнение, что название может не продолжать тему картины и не указывать прямо на проблему, отображенную в картине, а, так сказать, жить своей жизнью. Короче говоря, название развивает новый смысл. И теперь принято давать название даже автопортретам.
Выпалив эту чушь, Николай замолчал. Бородач оторопело нахмурился, переваривая сказанное, погладил себя по объемистому животу.
– Название… да… – осторожно высказался он, – я как раз над этим думал… А кто… Кто родоначальник этих новых идей? – спросил он вдруг.
– Григорий Шнейдер, – ответил Щукин, – разве вы не читали его труды?
Бородач от неожиданности клацнул челюстью.
– Читал, – быстро сказал он, – только давно. Теперь забыл…
Они какое-то время молчали. Бородач, прищурившись, разглядывал свою картину. Очевидно, придумывал название, чтобы придать ей новый смысл.
Щукин закурил.
– А вы местный? – спросил его бородач, оторвавшись наконец от своей картины.
– Нет, – качнул головой Щукин, – из Москвы.
Бородач уважительно улыбнулся.
– Вы по делу к нам приехали или… ознакомиться с местными культурологическими особенностями? – поинтересовался он.
– По делу, – ответил Щукин.
– Наверное, наш музей вас пригласил? – предположил бородач.
– Да нет, – ответил Николай, – я сам по себе приехал. До меня дошли слухи, что у вас в городе появился один скульптор. Создает просто удивительные произведения искусства. Самородок. Я ищу его…
– Правда? – заинтересовался бородач. – Да кто он такой?
– Бывший врач, насколько я знаю, – важно сказал Щукин, – зовут его Василий Кортнев.
– Кортнев, – нахмурился бородач, вспоминая, – Василий…
– Кличка у него еще есть, – добавил Щукин, – Студент.
– Кто?! – ахнул бородач.
– Студент, – повторил Щукин.
Бородач минуту смотрел ему прямо в глаза, а потом весело расхохотался.
«Вот елки-палки, – подумал Щукин, – что за человек этот Студент? Какая разная реакция на него у разных людей… Прямо удивительно…»
– В чем дело? – недовольно спросил он. – Что вы нашли в этом смешного?
– Кто… – давясь от смеха, выговорил бородач, – кто вам сказал, что Студент – великий скульптор?
– Люди, – сердито ответил Щукин, – те люди, которым я привык доверять.
– Над вами подшутили, – отсмеявшись, сообщил бородач, – над вами точно подшутили. Студент – он… Нет, это долгий разговор.
– Как это долгий разговор? – продолжал сердиться Николай. – Я приехал из Москвы специально для того, чтобы найти Студента, а вы…
Бородач снова расхохотался.
– У вас есть несколько минут свободных? – спросил Щукин, когда бородатый художник наконец заткнулся.
– Есть, – сказал тот, – а что?
– Может быть, мы немного того… – проговорил Щукин, – попьем пива, а вы…
– Согласен! – выпалил бородач прежде, чем он успел договорить.
– А вы мне расскажете про Студента, – закончил Щукин. – Зря я, что ли, ехал из Москвы…
– Расскажу, – широко улыбнулся бородач. – Кстати, вас как зовут?
– Степан Аркадьевич, – степенно проговорил Щукин, – а вас?
– А меня – Миша, – представился бородач. – Михаил Михайлович вообще-то, но можно просто Миша.
