— И где ты научился целоваться так, у тебя уже была девушка?
— Нет, я в первый раз.
— Врешь. Вот я не умею целоваться, потому что это у меня впервые.
— Честное слово! Наверное, это у меня инстинкт. К тому же, я бы не сказал, что ты не умеешь.
Джульетта слабо ударила его по губам.
— Прости, но я ничего обидного не сказал.
— Я невинна, — заявила Джульетта, — как ангел.
— Я не спорю.
— Но из твоих слов выходит, что я уже целовалась.
— Вовсе не обязательно — это от Бога.
— Во-первых, Бога нет, а во-вторых — не кощунствуй.
— Класс, — восхищенно сказал Виталик, — вот это я понимаю женская логика!
Джульетта хотела еще что-то сказать или возразить, но юноша закрыл ее рот ладонью и провел языком по девичьей шее. Девушка вздрогнула и закрыла глаза. Виталик принял этот знак за согласие, медленно и нежно он стал покрывать шею девушки поцелуями, опускаясь к плавному изгибу плеч, проникая в расстегнутый ворот ночной рубашки, пока не добрался до основания грудей. Джульетта, слабо содрогаясь, стиснула его руки своими с такой силой, что ногти вонзились в кисти. Виталик тихо вскрикнул, поднял голову и встретился губами с ее открытым ртом. И тогда он обнял ее, прижимая одной правой рукой, левую опустив на талию, где наткнулся на оборку трусиков, но тут же отдернул руку, как ужаленный.
— Я опять сделала тебе больно? — шепотом, от которого кружилась голова, спросила девушка.
— Нет, это я боюсь сделать тебе больно, — срывающимся голосом сказал Виталик.
— Тебе, наверное, неудобно на полу, ложись рядом.
— Можно?
— Да.
Он лег рядом, и тут же левое колено оказалось меж ее ног, и сосок ее левой груди у него во рту. Джульетта застонала.
— Я твоя, — через некоторое время сказала девушка, — я отдалась тебе.
— Нет, любимая, — успокоил ее Виталик, — ты мне не отдалась — доверилась, и я клянусь, что не обману твоего доверия! У нас же все будет по правилам: я окончу училище, мы поженимся, и тогда это произойдет.
Джульетта некоторое время молчала, затем произнесла:
— Как скажешь. А ты хочешь на мне жениться?
— Я мечтаю об этом.
— А где мы будем с тобой жить, в общежитии?
— Через год я получу диплом штукатура, начну зарабатывать деньги, куплю квартиру.
— На квартиру нужно много денег.
— Мы поедем на БАМ — там можно быстро заработать.
— На БАМе строят железную дорогу, там нечего штукатурить.
— Но строители живут в домах, а дома надо штукатурить.
— Строители живут в вагончиках — я видела по телевизору.
— Это сейчас, а потом там начнут строить дома.
— Но там же холодно, — жалобно сказала девушка.
— Моя любовь согреет тебя.
— Ты уверен в этом? — с сомнением в голосе сказала Джульетта.
— Абсолютно.
— Давай не будем загадывать.
— Хорошо, но ты мне не сказала самого главного.
— Чего?
— Ты меня любишь?
— А разве ты не видишь?
— Что?
— Как что? Да все, что сейчас происходит! Если хоть одна живая душа об этом узнает — мне конец, я погибла — просто безумие какое-то. Сколько времени? Боже, уже четыре часа! Тебе надо уходить, скоро светать начнет.
— Светать начнет в пять, еще есть время. Можно я еще побуду? Пожалуйста!
— А если мы заснем и проспим рассвет?
— Неужели ты думаешь, что я могу заснуть рядом с тобой?
— Тогда лежи смирно, не приставай ко мне — я уже обезумела от тебя.
— Но в таком случае мы точно можем заснуть.
— Значит, ты все-таки можешь заснуть?
— Надо проверить.
— Не надо ничего проверять, прошу тебя, уходи — я боюсь. Если ты меня любишь, уходи.
— Пообещай мне, что завтра встретимся, вернее, сегодня — тогда я смогу уйти.
— Я постараюсь, вставай.
— Поцелуй меня на прощанье.
Джульетта обвила его голову руками и нежно поцеловала в губы.
— Когда ты меня сама целуешь, у меня ощущение, словно сердце отрывается и падает куда-то.
— Иди, — приказала девушка.
— Иду, — согласился Виталик, он поднялся и сел, — теперь я понимаю, что испытывал Одиссей, покидая остров с сиренами.
— А будешь обзываться — получишь, тоже мне, Одиссей. Дай мне встать.
Виталик встал, вслед за ним поднялась Джульетта. Виталик еще раз страстно поцеловал девушку. С сожалением оторвавшись от ее губ, спросил:
— Почему ты не просишь меня?
— О чем я должна тебя просить?
— Чтобы я не уходил.
Джульетта шутливо хлопнула его по попе:
— Перебьешься. Иди.
Виталик направился в прихожую и, остановившись там, вдруг неожиданно для самого себя сказал:
— Послушай, если Черемисин вызовет твоего брата под предлогом, что я жду тебя, пусть он не ходит, ладно?
— Что это значит?
— Ну, ничего такого — я уже сказал тебе, что твой брат угрожает мне, если я не перестану ходить за тобой, поэтому мои друзья хотят поговорить с ним, просто поговорить.
— А ты что же, пожаловался друзьям? — насмешливо спросила Джульетта.
— Я не жаловался, разговор при них был — короче, пусть не выходит, мало ли что.
— Очень благородно с твоей стороны.
— А я бы сказал, что это очень подло с моей стороны, — тяжело вздохнув, сказал Виталик, — но не нравится мне эта затея.
— Хорошо, спасибо, до свидания.
— До свидания.
— У меня ноги не идут.
Девушка взяла его за руку и вывела в прихожую, поглядела в глазок, шепотом:
— Кажется, никого — иди.
Виталик в последний раз заключил ее в объятия и выскользнул на лестничную клетку. Оказавшись на улице, он глубоко вздохнул и, блаженно улыбаясь, подняв плечи от утреннего холода, пересек пустырь, легко перемахнул через бетонный забор и вошел в общежитие. За стеклом дежурной царила тишина, в полумраке на старом продавленном диванчике угадывались очертания спящей Эльзы, закутанной в казенное
