— О, привет, — обрадовался Виталик, — а я тебя жду, думаю, че я буду искать, здесь постою, все равно отсюда пойдешь.
— На ловца и зверь бежит, — подсказал Ислам.
— Точно, — подтвердил Виталик.
— Да, брат, умен ты все-таки не по годам, — заметил Ислам, — ну рассказывай, чего новенького.
— Все пучком, — сказал Виталик, — я обошел человек десять, все будут как штык к назначенному времени и с собой еще приведут сколько смогут.
— С ума сошел, — рассердился Ислам, — кто тебя просил?
— А друзья на то и друзья, что их просить не надо, — резонно заметил Виталик.
— Слушай, — а если они вдвоем придут, прикинь, позорище будет.
— Они не придут вдвоем, они придут больше, а че такого, может, мы поболеть пришли, видишь, люди стоят, за партией наблюдают, там то же самое. Я им скажу, чтоб они близко не подходили, как будто в парке гуляют.
— В том парке, даже когда торжественное открытие было, никто не гулял. Пионеров насильно из школы привели, и те потом разбежались, — скептически сказал Ислам.
— Ты ничего не понимаешь в военном искусстве, — нагло заявил Виталик, — это стратегия, в этом ничего стыдного нет. Читал Суворова, «Искусство побеждать»? То-то же. Есть передовой отряд, а есть запасной, который сидит в засаде, ждет команды. Ты же в Баку сам так поступил.
Довод несокрушимый, возразить было нечего. Ислам развел руками и буркнул:
— Одна надежда на то, что он не один придет, а то стыда не оберешься, — и добавил, оправдываясь, — в Баку нас никто не знал, здесь совсем другое. Ладно, ты куда сейчас?
— Никуда, до пятницы я совершенно свободен.
— А что у тебя в пятницу?
— Ничего. Так Винни-Пух говорил. Смешно. А ты куда?
— Туда, — Ислам кивнул головой, — в свою сторону, хочешь, пошли со мной, если делать нечего.
— А че мне делать, все равно я бродяжничаю.
Гара просидел без дела все утро, работы не было совершенно. От нечего делать он прибрался в мастерской, подмел и побрызгал водой земляной пол, нарезал из старых камер заплат впрок. Старые изношенные покрышки, валявшиеся за стеной, собрал и уложил аккуратно друг на друга и теперь, оседлав одну из них, сидел, покачиваясь и провожая взглядом проносившиеся мимо автомобили. Дорогу от дома до мастерской он всегда проходил, как сеятель, незаметно разбрасывая мелкие гвозди, которыми его снабжал младший братишка, десятилетний Намик, работавший в каникулы на заготовке тарных ящиков для овощей. Сегодня этот метод не действовал.
День обещал быть жарким, Гара взглянул на прикрепленный к стене термометр (столбик ртути подбирался к отметке тридцать градусов), опустил руку в стоящий рядом чан с водой, в котором он проверял заклеенные камеры на предмет пузырьков. Впрочем, здесь под навесом было терпимо. Справа, в ближайшей перспективе, в мареве поднимающего от асфальта воздуха, был виден тоннель автомобильного моста, в котором маячили две фигуры. Напротив, через дорогу, в одноэтажном продолговатом здании довоенной постройки размещались аптека, продуктовый магазин, ювелирный, ателье индпошива, почему-то две парикмахерские подряд и чайхана со столиками, вынесенными на улицу под виноградный навес. В чайхане сидели в основном те, кто работал в этих заведениях. Гара перевел взгляд на мост и в приближающихся фигурах узнал Ислама и его русского приятеля. Гара выбил из пачки «Родопи» сигарету, прикурил ее и в этот момент услышал визг покрышек. Повернув голову, он увидел новенькую «шестерку», водитель которой пытался справиться с управлением. Машину ему удалось остановить прямо у «Вулканизации».
— Видишь, у нас нога легкая, — издалека крикнул Ислам, — еще даже подойти не успели, а уже клиент. Как моя мама говорит, Аллах хлеб раньше гостя посылает.
Побледневший водитель выбрался из-за руля, обошел вокруг автомобиля и присел возле спустившего колеса, потом поднялся и, злобно оглядев всю троицу, произнес:
— Что уставились? Кто из вас мастер? Ты? Он безошибочно ткнул пальцем в Гара.
— Давай почини мне колесо.
Это был упитанный мужчина невысокого роста, лет сорока пяти, седой, холеный, в кремовых брюках и белоснежной тенниске. Он поискал глазами, где бы сесть, подошел к перевернутому тарному ящику, вытащил из кармана носовой платок, постелил и только потом опустился на него.
— Садитесь вон там, — сказал Гара ребятам, указывая на проволочные ящики из-под водки, — я быстро.
— Торопиться не надо, — предупредил его мужчина, — как следует делай.
Он вдруг грязно выругался.
— В третий раз за неделю колесо спускает, одно и то же, такие вот мастера клеят слюной, на два дня хватает.
Гара молча подошел к автомобилю, поддомкратил колесо, взяв в руки балонный ключ, сплющенным концом поддел хромированный декоративный колпак, снял его, перевернув, положил рядом с собой, стал выворачивать болты. Затем снял колесо и закрепил на станке. Подцепил монтажкой край покрышки, вывернул ее на диск, залез внутрь рукой и вытащил камеру, латанную в нескольких местах. Включил компрессор, надул камеру и, держа сосок, опустил ее в чан с водой; когда появились пузырьки, вытащил ее, мелом нарисовал крестик, затем приложил камеру к покрышке, чтобы определить место прокола, пошарил внутри покрышки и, вооружившись пассатижами, извлек из корда гвоздь. Мужчина при этом встал и подошел поближе, желая увидеть причину прокола, — взяв из рук Гара гвоздь, он разразился площадной бранью, добавив в конце:
— Кто его там бросил?! Я его маму и так и эдак!
— Иди сядь на место, — грубо сказал Гара, — работать не даешь.
Мужчина смерил его взглядом и отошел. Гара быстро обработал место прокола напильником, нанес кисточкой клей, приложил заплатку и зажал камеру винтовым прессом.
— Долго еще? — недовольно спросил клиент.
— Минут десять, — сквозь зубы процедил Гара.
— Пойду в магазин зайду, — сказал мужчина. Он поднялся, запер автомобиль, перешел через дорогу и скрылся в ювелирном магазине.
— Может, ему сахару в бензобак насыпать, — предложил ангелоподобный Виталик.
— Сиди, диабетик, — осадил его Ислам, — ты что же, с собой сахар носишь?
— Да у моей чувихи собака во дворе, так я ей сахар ношу, сейчас, правда, нету, но я могу в чайхане взять.
— Не надо, — сказал Гара, — он у меня сейчас и так получит.
— Ну ты как вообще? — спросил Ислам.
— Отлично, — отозвался Гара.
Он ослабил пресс, осмотрел дымящуюся заплатку, накачал камеру и вновь опустил ее в чан с водой; убедившись, что пузырьков нет, принялся собирать колесо. Приятно было смотреть на то, с какой сноровкой он проделывает эту работу. К тому моменту, когда вернулся клиент, смонтированное колесо стояло уже на своем месте.
— Сколько с меня? — спросил мужчина.
— Десять рублей, — ответил Гара.
— Подожди… Как десять? — возмутился мужчина. — Везде три стоит.
— Наценка за срочный ремонт, — сказал Гара.
— Но передо мной никого же не было, — кипятился мужчина.
— Но это не значит, что у меня работы не было, — невозмутимо сказал Гара.
— Ты иди своему папе мозги выкручивай, понял, щенок? — мужчина достал трехрублевую купюру, смял и сунул в нагрудный карман рубашки Гара.
В следующий момент ворот его белоснежной рубашки оказался смят и скручен у горла, свободной
