— А, знаю! Который у нас жил?
— Нет, нет! То его брат. Смотри, не напутай. Этот — Т. П. Ванрингэм.
— Понятно.
— Втемяшилось ему, что все… хе-хе… девицы от него так и мрут. А я вот чего надумал, розыгрыш такой. Звонишь ты ему по телефону и назначаешь свидание… Какое ж местечко подобрать?.. А, знаю! Скажем, второй камень по Уолсингфордской дороге! Ну, этот, где мили написаны. А я спрячусь за кустами. Кусты нам во как нужны!
— А зачем?
— Спрячусь, а потом выпрыгну. Значит так, ты ему не говоришь, кто ты. Такая это незнакомка, влюбилась по самые ноздри. Назначаешь свидание у второго камня. Он обрадуется, расхорохорится, прискачет — фу-ты, ну-ты, а тут вместо незнакомки — я. Как выскочу, как заору: «Пожалте бриться!» Вот-то хохоту!
Булпит заливисто расхохотался, племянница Аттуотера подхихикнула, но так, из вежливости. В душе у нее бродило легкое разочарование. Столько хлопот ради таких плодов! Но сказать это она постеснялась, Булпит лучился солнечными улыбками, словно мальчишка, которого обещали сводить в цирк. Девушка она была добрая, сердечная, и детская наивность собеседника тронула ее.
— Послушай, — Булпит трудолюбиво записывал послание, — вот что ты скажешь…
Она прочитала записку, и план понравился ей гораздо больше. Вообще-то и правда смешно. Сюжет не блистал, но от диалога она захлебнулась восторгом.
— Ох, ну вы и даете!
— Поможешь?
— Само собой!
— Тогда зачем откладывать? Давай прямо сейчас!
Табби, сидевшему под раскидистым кедром, затенявшим западную сторону Холла, уже становилось невмоготу существование пленника. Задумчивая хмурость омрачила его чело, в глазах, устремленных на реку, прохладно поблескивавшую вдали, светилась та умудренность, которая, видимо, светилась у Моисея[87] на вершине горы. Его все сильнее томила скука. Вид серебристых струй, в которых он жаждал покувыркаться, словно дельфин, достаточно на него похожий, причинял танталовы муки. Без двух купаний в день он просто не мог жить.
Но это еще не все. На этой самой террасе Джин сказала, что он — из тех, кто вянет без женщин. Интуиция не обманула ее. Табби томился по женскому обществу больше, чем по плаванию.
Общества этого явно недоставало. Миссис Шепли — в очках; миссис Фолсом — с большущими зубами; мисс Пруденс Виттекер из-за причудливых ее взглядов на подарки и прискорбной склонности к судебным делам можно сбросить со счета. И наконец, Джин. Да, на несколько дней его бы вполне удовлетворило ее общество, но даже в этом удовольствии ему было отказано. Похоже, ее захватил братец Джо.
Чувствуя, что с таким же успехом он мог бы обретаться на необитаемом острове, Табби попытался заинтересоваться книжкой, но снова нашел, что детектив слишком для него мудреный. Называется «Убийство в Билбери», серия «Угадайте, кто!», сюжет держится на том, мог ли некий субъект сесть на поезд в 3.43 в Хилбери и пересесть на другой в 4.16 в Милбери, добраться к 5.27 до Силбери, чтобы ему хватило времени замаскироваться и хорошо поработать среди обитателей Билбери (6.38).
Сыщик с приятелем на протяжении сорока страниц оживленно обсуждали это, но Табби обнаружил, что не в состоянии разделить их энтузиазма. История оставила его равнодушным, он сидел, соображая, не завалиться ли спать и таким способом убить этот кошмарный день, пока не прозвучит гонг к обеду, но тут подошел Поллен и позвал его к телефону. На сей раз сэра Бакстона поблизости не оказалось, и дворецкий сумел без помех выполнить поручение.
— Кого, меня! — встрепенулся Табби. — А кто?
— Дама. Она не назвалась, сэр.
Табби совсем ожил. Терраса запрыгала у него перед глазами. Надежда, которая вроде бы умерла, взметнулась во всей красе своих развевающихся одеяний.
— Дама? — хрипло переспросил он. — Да-ма?!
— Да, сэр.
— Ух ты!
Со скоростью, примечательной для такого жаркого дня, он покрыл расстояние до дома. Дьявол в человеческом обличье, стремящийся поймать поезд 4.16 на Милбери, не мог бы бежать быстрее.
— Алло? — выдохнул он в трубку. — Алло… Да, это Ванрингэм.
Мелодичный голосок с едва заметным акцентом лондонских мещан уточнил:
— Мистер Тэ Пэ Ванрингэм?
— Да!
Собеседница будто бы подавила желание хихикнуть.
— А я-а кто-о?
— Да, кто вы?
— Ну-у, это та-айна.
— Голос вроде бы знакомый…
— Не знаю уж, почему. Мы с вами вроде не встречались.
— Нет?
— Нет. А как хо-очется!
— И мне, и мне.
— Я вас сколько раз видела…
— Видели, да?
— Да-а, и-и, — лукаво добавил голосок, — очень вами восхищаюсь!
— Правда?
— Ну-у!
Табби привалился к стенке. Голос у него, когда он сумел заговорить, дрожал не меньше, чем ноги. Манна в пустыне, да, именно — манна!
— Послушайте! Послушайте, а не могли бы мы с вами встретиться?
— С удово-ольствием. Вы правда хоти-ите?
— Да, да! А вы?
— Еще-е бы!
— Так вы согласны?
— Можем погуля-ать…
— Да, да!
— Только я не хочу, чтоб нас ви-идели!
— Ясно.
— Такие все сплетники!
— Да, да!
— Значит, если вы желаете…
— Да, да, да!
— Тогда приходите ко второму камню на Уолсингфордской дороге завтра в три часа. Буду вас жда- ать. А когда подойдете, посвистите. Вроде птички, называется коноплянка.
— Это зачем?
— Я же буду прятаться, все такие сплетники…
— А-а, доехало! Ладно. Понятно. Какая птичка?
— Коноплянка. Я сразу и пойму, что это вы. Пи-пип! — пискнула таинственная незнакомка. Этой реплики в сценарии не было, но диалог прошел так бойко и гладко, что она не выдержала и прибавила от себя.
Табби повесил трубку. Он шумно дышал. Романтику всегда лестно открывать, что один его вид вызывает необузданное восхищение противоположного пола. Он радостно предвкушал свидание, тем более
