— Знаете, — заметил он, уперев руку в спину Булпита, а сам подавшись впереди, — как ни прискорбен этот случай, нельзя забывать, что в нем есть и светлая сторона. Он сблизил нас с вами. Ничто не сближает лучше стресса. Сами увидите, как изменятся наши отношения.
Непростая задача одарить мужчину долгим равнодушным взглядом, когда ты за рулем, а его голова — за твоим левым плечом, но Джин постаралась. То, что она при этом чуть не вывихнула себе шею, настроения ей не улучшило.
— Да? Не думаю.
— Почему?
— Скажу, когда к врачу съездим.
— Скажите сейчас. Может, у меня воображение играет, но как-то вы странно себя держите. Необычная резкость, если не грубость. Что-то случилось?
— Да.
— Что именно? Когда мы виделись в последний раз, вы мне разрешили обнять вас за талию. На конюшенном дворе, помните?
— Тогда я еще не прочитала письмо, которое ждало меня в холле.
— Письмо? Какое?
— Оно пришло со второй почтой.
Слабая тревога закралась в душу Джо. Само по себе, конечно, нет ничего особенного в том, что Джин получила письмо со второй почтой. Джо даже видел, когда беседовал с ней на конюшенном дворе, как промелькнул на велосипеде почтальон. Но в тоне ее пробивалась зловещая нотка. Мало того: хотя взгляд у нее получился коротким и нервным, а не длинным и равнодушным, все-таки Джо успел уловить нехороший блеск в ее глазах.
— Да?
— Да. От Адриана Пика.
Убрав руку от спины Булпита, Джо раздумчиво почесал подбородок. Куда менее зоркий человек, и тот уловил бы, что надвигается гроза. Джо понимал, что этот прихлебатель, взявшись за перо, вполне может затронуть тему, влекущую за собой большие затруднения.
Однако, как обычно, не растерялся.
— От Пика? Так, так, минутку, никак не припомню… что же это за Пик такой? Адриан? Ах, да! Я с ним шапочно знаком. На вашем месте я не стал бы так гнать машину.
Джин набавила скорость.
— Мистер Ванрингэм, вам было известно, что Адриан — мой жених?
— Помилуйте! Откуда?
— Я думаю, Табби просветил. Да или нет?
— Э… э… ну, в общем — да. Теперь припоминаю, обронил что-то такое.
— Так я и думала. А вы посоветовали Адриану уехать, потому что мой отец разозлился на него и гоняется за ним с хлыстом?
Джо вздохнул. Как все трудно!
— Ну, посоветовал. Собирался вам рассказать.
— Благодарю!
Поджав губки и вздернул подбородок, Джин еще сильнее вжала педаль акселератора. Бессловесный вскрик вырвался у Булпита — его тряхнуло на выбоине, как льдинку в шейкере.
— Видимо, ваш дядя пытается сказать, — предположил Джо, — что всем нам будет спокойнее, если вы сбавите скорость. Постарайтесь укрепиться в мысли, что ведете «Скорую помощь», а не колесницу Джаггернаута.
Совет был принят, и Джо опять подался вперед.
— А теперь вернемся к нашему разговору. Я рад, что вы его завели, я и сам хотел объясниться. Вы согласны, что в любви и на войне честно все?
— Нет, не согласна.
— Это несколько затрудняет мое объяснение. Я действовал, исходя из таких убеждений. Мне казалось, что, только удалив Пика на сравнительно ранней стадии, я сумею обеспечить себе время и свободу от постороннего вмешательства. Я предполагал, что моя маленькая хитрость заставит его умчаться, как кролика. Так и вышло. Да за ним не всякий кролик угнался бы!
— Вы погубили мою жизнь!
— Ничего подобного.
— Адриан порвал со мной!
— Порвал?
— Да!..
— Прекрасно! Просто чудесно!
— Не смейте так говорить!
— Смею и буду. Вы его не любите.
— Люблю!
— Нет!
Джин закусила губу, которой уже досталось сегодня.
— Опять надменность, — остерег ее Джо.
— Не смейте делать мне замечания!
— Pardon.
Снова, невзирая на беспокойство Булпита, Джин нажала на акселератор, и Джо, намеревавшийся было продолжить разговор, увидел, что сейчас бесполезно выдвигать разумные доводы. Откинувшись на спинку, он погрузился в свои мысли.
Какая, однако, ирония судьбы! Девушка, которую он любит, отталкивает его и без слов дает понять, что относится к нему как, скажем, к слизняку, а все из-за того, что он убедил Пика, будто ее отец гоняется за ним. Но от фактов не уйти, отец и правда гоняется! И с хлыстом. Если с начала мира какой-нибудь баронет и жаждал огреть кого-нибудь этим орудием, то сэр Бакстон был этим самым баронетом, Адриан Пик — его жертвой. Единственный упрек, который мог бы кинуть ему самый пристрастный судья, — он чуточку предвосхитил события.
Из задумчивости его вывела остановка машины. Разбросанные дома, мелькнув мимо, сменились группкой домов, стоявших тесно, а последние минуты они мчались сплошной аллеей из кирпичных стен.
Те, в свою очередь, сменились магазинами, кабачками и всеми другими обычными пунктами Главной улицы процветающего провинциального городка. У одного кабачка, неподалеку от пустого зеленого автобуса, к капоту которого привалился шофер в форме, попыхивающий сигаретой, Джин и затормозила. Джо спрыгнул и встал, ожидая приказаний.
Джин (как с огорчением увидел Джо, — по-прежнему холодная и застывшая) повелительно мотнула головкой.
— Спросите его, где живет ближайший врач.
— Он вряд ли знает. Что-то подсказывает мне, что он сам тут чужак.
— Тогда узнайте в пивной.
— Прекрасно. Может, прихватить чего выпить?
— Поторопитесь, пожалуйста.
— Бегу, бегу.
Избавившись от его пагубного присутствия, Джин отдалась мыслям о том, откуда взялся дядя. Проблема эта, как выразился бы Шерлок Холмс, таила немало любопытного.
Об особых обстоятельствах, делавших Булпита столь нежеланным для ее отца, Джин не ведала ни сном ни духом. Сэр Бакстон не захотел открывать ей, что ее фамильное древо замарано присутствием клейщика, а уж тем более опасался, как бы она нечаянно не ляпнула чего при княгине.
Словом, секретность представлялась Бакстону лучшей политикой, и потому на расспросы дочери, куда подевался ее дядя после того, как она разговаривала с ним в столовой, отвечал, что дела отозвали того в Лондон. У Джин сложилось впечатление, что, покончив с лондонскими делами, Булпит вернется
