– А почему «засранцы»? – не понял Валетов.
– А потому что вы все засранцы, все, кто срочную служит, вы все у меня засранцы.
– А-а-а, – протянул Фрол облегченно, – это просто как прозвище.
Капитан больше не стал общаться с солдатами и предложил Мудрецкому скоротать время в каптерке за чашкой чая, потому как кран – он ниоткуда взяться не может, за ним еще в парк человека послать надо.
Не успел Мудрецкий поднести ко рту чашку во второй раз, как на пороге появился потный Резинкин:
– Извините, а, товарищ капитан, где у вас тут туалет?
– Вы че, на самом деле засранцы? – прищурился капитан. – Сейчас вдоль складов пойдешь и налево у колючки найдешь желанный домик.
Резинкин ломанулся в указанном направлении, а следом за ним устремились и его товарищи по несчастью. Капитан, наблюдая за бегущими страдальцами, обратился к гостю:
– Ты че больных-то привез?
– Да я говорил Стойлохрякову, что у них там на самом деле что-то не в порядке с животами, а ему все равно.
Капитан прищурился:
– Слушай, лейтенант, ты сейчас новую бочку получишь и езжай обратно в часть, а пацанов этих здесь оставь.
– А они тебе зачем?
– Ну-у, в санчасти полежат денек. Ты че, больных заставлять работать – это же преступление. А вдруг заяву напишут? Узнают – проблемы будут. И своему полковнику объясни, скажешь, что диагноз подтвердился – на самом деле больны животами. Да ты не бойся, я сам отзвоню Стойлохрякову и все скажу, че он, должен быть в своем уме человек-то.
– Да, – согласился Юра, – я время от времени на это надеюсь.
Мимо окна в обратную сторону к «ЗИЛу» прошла счастливая троица.
– Ну вот, временно у людей все в порядке, – ухмыльнулся капитан.
Кран пришел на десять минут раньше ожидаемого, что удивило даже Сидорова. Бочку сняли и положили рядом с двумя такими же изуродованными. Взяли новенькую, закрепили в кузове, после чего Сидоров пожелал Мудрецкому счастливого пути.
– А вы, – лейтенант поглядел на троих солдат из его взвода, – остаетесь лечиться. Скажите спасибо товарищу капитану, который заботится о вашем здоровье.
Вспоминая, как было хорошо у них в изоляторе, никто даже и не пискнул. Каждый думал, в какой рай он попадет здесь, в Киржах, где располагается куда более мощное армейское хозяйство. Попрощавшись с Мудрецким и едва сдерживая слезы от очередной волны накатившего поноса, Валетов вновь ломанулся в сортир под сочувственными взглядами товарищей.
– Да, здорово вас прихватило, ребята. – Капитан скрылся в каптерке. И вскоре вслед за краном подъехал «КамАЗ». Сидоров подошел к бочке и велел цеплять солдатам только что привезенный покореженный экземпляр и забрасывать в кузов. – Бочка-то, гляжу, ничего, – комментировал свои действия Сидоров. – Сейчас поедем ко мне, поставим. Течь ведь она не давала?
– Да какие проблемы, товарищ капитан, – улыбался Валетов, вспоминая, сколько говна там навалено по дороге. – Нет, конечно, с бочкой все замечательно!
Поехали по Киржам в частный сектор. Дом у капитана был небольшой, впрочем, чего и следовало ожидать. Загнав задком «КамАЗ» во двор, капитан предложил товарищам солдатам немножко поработать физически, так как кран не мог въехать вместе с грузовиком внутрь двора. Пришлось бочку ворочать на руках и спускать вниз по деревянным доскам. Но с задачей справились, и довольные солдаты уже мечтали о том, чтобы оказаться в санчасти, надеть на себя пижаму, лежать и плевать в потолок.
Капитан не отпускал водителя на «КамАЗе», сообщив ему, что потом он отвезет солдат в санчасть. А перед потом, как выяснилось, товарищ капитан желал, чтобы эту бочку помыли снаружи и изнутри.
– Ну снаружи я помою. – Леха похлопал Валетова по плечу.
– А че это ты снаружи будешь мыть?! – взвыл мелкий. – Снаружи я буду мыть, а ты – внутри будешь.
– Ни фига не выйдет, – улыбался Леха, – внутрь я просто не залезу. А внутрь из нас троих сможешь пробраться только ты.
– Витек тоже может, – не сдавался Фрол, все больше краснея, поглядывая то на бочку, то на офицера.
Резинкин развел руки в стороны:
– Видишь, как меня раскорежило? Не могу я пролезть, только ты.
Фрол дулся, злился, но поделать ничего не мог. А капитан еще поддержал Простакова:
– Что ты, мелкий? Тебе самая халявная работа достанется, ведь никто не увидит, как ты там помыл. Вот сверху все видать.
– Да, товарищ капитан, вы правы, – тут же согласился Резина. – Давайте ведра, я первый схожу за водой. – Он был бодр и готов к работе.
– Вот, рядовой, учись у ефрейтора! – улыбнулся капитал, метнулся в дом и вышел с двумя ведрами и тряпками.
Леха схватился за моющее средство и начал было мыть облупившуюся местами краску, как его тут же остановил Сидоров:
– Нет, вначале пускай вон рядовой помоет внутри бочки.
Фрол залезал на емкость, словно шел на эшафот. Открыв люк, он отстранился – в нос ударили все прелести сортира. А тем временем Простаков с Резинкиным стояли на земле и ржали:
– Че так сморщился? Давай ныряй, будешь по уши в говне, – хохотал Витек, падая на траву.
Капитан думал, что «говно» – это просто обозначение какой-либо грязи. А вот он и ошибался. Валетов вдохнул-выдохнул, сбросил с себя китель, взял тряпку, кинул ее внутрь. Затем туда же последовало со звоном и ведро. Простаков ходил и лыбился вокруг бочки, пока внутри шло весьма хорошо слышимое скрябание. Наконец Валетов показался снаружи. Вначале голова, затем она исчезла, и ее место заняло ведро.
– Ну-ка, прими, – посоветовал капитан Простакову, – тебе удобнее.
Леха содрогнулся, но перехватил наполненную коричневой жидкостью емкость.
Сидоров, почуяв запах, неожиданно стал серьезен.
– Вы что это, недоноски, на самом деле туда срали, что ли?!
– Так мы и говорим... – начал бубнить себе под нос Леха. – Товарищ капитан, это же естественно.
– Что естественно? Говно в бочке?! Вам точно санчасть, ребята, точно санчасть! Ну-ка, вымывайте там все! Чтобы блестело! Нет, погодите, вы мне еще эту бочку, вы мне еще ее и покрасите! О да, еще вот все эти вмятины выправите! Будет как новая. Иначе я вам еще столько говна найду здесь у нас, что вы будете разгребать до конца дней своих!
Измочаленные и уставшие, они приехали в девятом часу вечера на «КамАЗе» в часть. Под конец капитан смилостивился и, улыбаясь, заставил выпить всех по литру кефира с подсолнечным маслом.
– А зачем это? – попытался выяснить Фрол, перед тем как проглотить огромную чашку с белого цвета, полезной во многих случаях для пищеварения, жидкостью.
– Давай-давай, – улыбался капитан. – Затем в санчасть.
Четырехэтажное здание санчасти стояло на окраине поселка, окруженное высокими тополями.
Поступив в приемное отделение, благодаря заботливому капитану, без каких-либо проблем, трое, страдая желудочным расстройством, были определены в лазарет. Поднимаясь по лестницам, Леха разглядывал отремонтированные коридоры и время от времени отвечал гневным взглядом на столь же гневные бессловесные попытки местных обитателей в пижамах залезть к нему в душу.
Протопав по лестницам, они забрались на верхний четвертый этаж и прошли в самый дальний угол, где и располагался лазарет для дристунов. Кроме троих прибывших, там же на койках находилось шесть человек, и вид у всех был очень бледный.
– Но-о-овеньки-и-е! – пропело маленькое измученное тело в углу. – Пацаны, вы откуда?
Фрол хотел сесть на койку, но тут какой-то парнишка закричал ему чуть ли не в ухо:
