здороваться с ним. Бывшее подчиненные делали вид, что не узнают его и старались при встрече с ним отвернуть голову. Хуже всего было то, что деньги таяли с неимоверной быстротой. Каждое утро Ахмад Башир ходил к начальнику почты, к бывшему сотрапезнику, но тот разводил руками. Письма из Багдада не было. После визита на почту Ахмад Башир покупал у подпольного торговца спиртным кувшин вина и возвращался в номер, где тонкие стены были не в силах сдержать крики Анаис. Ахмад Баширу было неловко, он не раз просил девушку не кричать, но рабыня, смеясь, говорила: «Я не могу не кричать, когда чувствую в себе эту штуку. Меня просто распирает». Ахмад Башир ухмылялся и засыпал. О пропавших деньгах он старался не думать. Лишь иногда, просыпаясь в мрачном расположении духа, лежал, вынашивая планы мести своей бывшей жене. Деньги вскоре закончились, и хозяин кайсары потребовал освободить занимаемую комнату. Ахмад Башир не стал спорить, связал пожитки, взял Анаис за руку и отправился в караван-сарай. Здесь можно было жить в кредит, уверив хозяина в том, что ждешь товар с караваном. Ахмад Башир не стал врать про караван, все равно бы ему не поверили. Он сказал, что ждет денежный перевод из Багдада, и из последних монет оплатил две ночи. Условия здесь были хуже. Лошади, верблюды и прочая живность были стреножены прямо во дворе, под окнами гостевых комнат, и в любое время дня и ночи оглашали окрестности ревом, не говоря уже о запахе, который исходил от них. Но делать было нечего. Ахмад Башир оставил Анаис и отправился бродить по городу. Многие из тех, кто раньше платил ему мзду, показывали на него пальцем, он чувствовал это спиной. Ахмад Башир зашел к Бургину и одолжил у него несколько динаров. Бургин был умен, он не изменил своего отношения к бывшему начальнику, Ахмад Башир уважал Бургина.
— Я верну тебе долг, — заверил Ахмад Башир.
— Ничего, — сказал Бургин, — жизнь — это шахматы: черная клетка, белая клетка.
— Это ты правильно говоришь, — отозвался Ахмад Башир, — у тебя есть вино?
— Есть, но не стоит в полдень пить вино, очень жарко.
— Ничего, налей мне, — попросил Ахмад Башир.
Он осушил чашу, налитую Бургином, и поблагодарил.
— Будь осторожен, раис, — сказал Бургин, — до меня дошло, что сабийи хотят расправиться с тобой. Они знают, что ты схватил махди.
— Я это учту, спасибо тебе.
Ахмад Башир вышел из лавки и побрел, куда глаза глядят. Дорога привела его на невольничий рынок, он поднял голову, и увидел торговца, продавшего ему Анаис.
Торговец почтительно поздоровался и спросил, доволен ли господин начальник покупкой. Ахмад Башир кивнул и подумал, что это может быть единственный человек в городе, не знающий об его отставке.
— Как базар? — спросил Ахмад Башир.
— Благодарение Аллаху, раис, помалу торгуем, цены вот везде упали. За одного раба в среднем выручаем по двести дирхемов, а если еще вычесть таможенные пошлины, да расходы на торговлю, аренду помоста, старшине, останется сто пятьдесят дирхемов. Ведь таможня с головы просит четыре динара, никогда такого не было.
— А я думал, это выгодное дело, — улыбнулся Ахмад Башир.
— Ну, в убыток, мы не торгуем.
— А как ты думаешь, в Багдаде раб дороже стоит, чем здесь?
— Конечно, столица все же, рабы там стоят дороже, с одной стороны. С другой стороны, и расходов больше. Хотя, если удачно купить партию, подешевле, можно сорвать хороший куш.
— А что, приятель, — продолжал расспрашивать Ахмад Башир, — наверное, есть тонкости твоей торговли, какие-то рабы дороже ценятся, другие дешевле.
Он сам не понимал своего интереса, но какие-то мысли зрели в голове.
— Да, раис, непременно. Например, надо помнить, что красивая нубийская девушка стоит дороже других цветных, она очень хороша как наложница. За нее можно выручить до трехсот динаров. У белых рабов совсем другая цена. Красивая девушка стоит тысячу и больше динаров. У индийских женщин другие преимущества — они послушны, а разведенные вновь становятся девственницами. Правда, они быстро увядают. Их мужчины хороши в качестве домоправителей. С неграми лучше не связываться; чем они чернее, тем безобразнее. Их натура ритм и танцы, и еще у них шершавая кожа. Турчанки хороши, и красивы, и белы, хорошо готовят, но расточительны и ненадежны. Хорошо торговать греками — и женщинами, и мужчинами.
— Хорошо, — остановил его Ахмад Башир, — удачи тебе.
— И вам удачи, раис.
Ахмад Башир кивнул и направился к выходу. К работорговцу, с улыбкой глядящему в спину, удаляющемуся сахиб аш-шурта, подошел товарищ и спросил:
— Чего он хотел от тебя?
— Спрашивал, как торговля идет, что почем.
— А ты знаешь, что его погнали как собаку.
— Знаю, слышал.
— А что же ты любезничал, плюнул бы ему в бороду. Сколько он нашей крови выпил, — по два динара с головы требовал.
— Он у меня рабыню купил, мог без денег взять, а он заплатил. Я добро помню.
— Какую рабыню?
— Анаис.
— Ты же хотел ее себе оставить.
— Хотел, хорошая была девица, в любовных утехах ей равных не было. Так получилось. А ты иди займись делами. Ишь ты, расхрабрился! Где ты раньше был?
Сделав несколько шагов, Ахмад Башир услышал чье-то бормотание и, оглянувшись, он увидел, что за ним увязался юродивый.
— Подай Божьему человеку, подай бедному человеку, — бормотал юродивый, стараясь забежать вперед.
— Бог подаст, — раздраженно сказал Ахмад Башир.
Юродивый не отставал, пытаясь схватить Ахмад Башира за руку.
— Иди своей дорогой, пока я тебе шею не свернул, — брезгливо отмахиваясь, сказал Ахмад Башир.
— Смотри, — крикнул отставший юродивый, — как бы тебе не свернули шею.
Пораженный Ахмад Башир стремительно повернулся, но тот уже затерялся в толпе. Вспомнив предостережение Бургина, Ахмад Башир покачал головой и отправился в Караван-сарай. Анаис встретила его со слезами на глазах.
— Мне страшно, господин, — причитала она, — ты оставил меня на весь день. Здесь ходят какие-то ужасные люди, стучат в дверь, заглядывают в комнату. Какой-то нахальный дервиш спросил, не здесь ли живет разжалованный сахиб аш-шурта. Я плюнула ему в глаза и захлопнула дверь. Потом приходил хозяин караван-сарая и спрашивал, не получил ли ты деньги. Может, мы переедем в другое место, снимем отдельный дом?
— Дом? — раздраженно сказал Ахмад Башир. — Какой дом, я остался без денег. Дай мне вина.
Анаис достала из ниши в стене кувшин и поставила перед хозяином.
— Я принес еды, — сказал Ахмад Башир, — там возьми в корзине. Ты, наверное, голодна.
Весь вечер он пил вино и размышлял над своим положением. Все чаще и чаще ему приходила в голову мысль, что на этот раз чутье его подвело, он сделал ошибку и потерял: деньги, власть, положение, все то, чего он добивался всю свою сознательную жизнь.
— Пожалуй, надо убираться отсюда, — задумчиво сказал он перед сном, поедем в Багдад, напомним о себе. Были бы деньги, купить здесь рабов и продать там. Говорят, на этом можно заработать, оправдать дорогу и еще получить прибыль.
— Господин, ты отпустил всю прислугу, — сказала Анаис, — ведь их можно было продать.
— В самом деле. Мне это не пришло в голову, но ведь еще не поздно продать тебя.
