– Упрямится пока. Чалого за руку цапнул, как кобель цепной, – ответил Обезьян, усаживаясь на лучшее место, которое в его отсутствие никто не занимал. Он считался в этом бараке главным, и прочие «суки» боялись навлечь на себя его гнев.
Несколько часов «суки» гоняли чифирь и резались в карты. Оставленные на время в покое «петухи» спешили хоть немного поспать. Они прекрасно знали, что стоит любому из «сук» захотеть поразвлечься, как будет уже не до сна. В отличие от «черной» зоны, где даже у «петухов» есть хоть и очень куцые, но права, и притеснять их по беспределу не положено, здесь это как раз было правилом. Конечно, и при «черных» порядках случались косяки, и крайне редко пахан, которому «петух» жаловался на кого-то из блатных, принимал меры. Но все же он хоть пожаловаться имел право! Да и притеснять «петухов» для блатных было западло. Здесь же эти притеснения были нормой, и никаких жалоб не могло быть в принципе.
– Эй, Шрам, глянь, как там наш синий. Не очухался? – Обезьян отбросил надоевшие стиры и повелительно махнул рукой одному из подчиненных. Невысокий мужичок со здоровенным шрамом на левой щеке встал, подошел к валявшемуся в углу у параши Казаку, пару раз лениво ткнул его сапогом и вернулся к старшему.
– Нет еще. Похоже, нехило вы его отоварили.
Обезьян кивнул. Он сразу поверил Шраму, а зря. На самом деле Казак пришел в себя уже с час назад, но не шевелился и никак не показывал, что уже в сознании. Только наблюдал за суками полуприкрытыми глазами, а когда заметил, что кто-то идет к нему, закрыл их совсем. Он понимал, что нужно прийти в себя, накопить побольше сил для того, чтобы суметь дать «сукам» отпор. Может, получится хоть сдохнуть в драке, а то ведь запинают как собаку.
– Что, раздаем по новой? – раздался голос кого-то из «сук».
– На фиг, – решительно ответил Обезьян. – Надоело. Мы лучше сейчас петушиные бои устроим. Давайте стулья в центр.
«Суки» оживились и зашумели, предвкушая одну из своих любимых забав. Кто-то потащил стулья к центру барака, кто-то пошел пинками поднимать «петухов», а сам Обезьян и несколько его приближенных уселись посреди барака в важных позах. «Петушиными боями» они называли драки между опущенными, что-то вроде гладиаторских боев. Разумеется, «петухи» дрались не добровольно, а под угрозой избиения или чего похуже.
Извращенная фантазия «сук» каждый раз подсказывала им что-нибудь новое. То они заставляли «петухов» драться, стоя на четвереньках: с громким рычанием, изображая из себя собак, то сажали одного на шею другому, давали ему в руки швабру и выставляли против него двоих, то придумывали еще что- нибудь в этом же роде. При этом «суки» делали ставки, и горе тому «петуху», который не оправдывал возложенных на него надежд, особенно если проигрывал Обезьян или кто-то из его приближенных. Пару раз бывало, что неудачливого гладиатора забивали до смерти.
Через минуту к Обезьяну подогнали разбуженных «петухов».
– Ну что, добровольцы есть? – спросил «сука» с деланым добродушием. – Давайте вызывайтесь сами, каждому добровольцу по полпачки чая, я обещаю.
«Петухи» молчали. Они уже успели узнать цену обещаниям Обезьяна и не верили им ни на грош.
– Ни одного добровольца?! Ну вы и твари неблагодарные! – Обезьян сделал вид, что рассердился, хотя именно на это и рассчитывал. – Ну-ка лизать пол! Быстро! Кто не будет, на месте уроем!
«Петухи» стали медленно опускаться на четвереньки. Они знали, что Обезьян может легко привести свою угрозу в исполнение.
– А ты ноги мне лижи! – скомандовал «сука» оказавшемуся к нему ближе всех «петуху». – Давай быстро!
Забитый «петух» повиновался. Ему уже было все едино – что грязный пол, что грязные кирзачи.
– Будете чистоту наводить, пока не появятся добровольцы! – заявил Обезьян. – Насильно я вас драться не заставлю, вы же знаете, какой я добрый! Но и без зрелища братву оставлять я не собираюсь!
Лежащий в углу Казак скрипнул зубами. «Вы не братва. Вы – плесень, грязь, – подумал он. – А грязь надо убирать. Ладно, я сделаю, что смогу, а что не смогу, то пацаны доделают. Батя в курсах, на него вся надежда. Он разрулит, не впервой ему косяки исправлять. Но такого беспредела здесь не будет!»
Пальцы Казака непроизвольно сжались в кулак – хорошо, что все «суки» были слишком увлечены зрелищем и никто не смотрел в его сторону. Но в следующую секунду Казак разжал руку, он чувствовал, что еще слишком слаб, нужно полежать еще хоть немного. Только бы за это время к нему не подошел кто- нибудь повнимательнее того хмыря со шрамом, а то ведь заметят, что он уже в сознании.
Но»сукам» пока было не до него.
– Я доброволец, – один из лизавших пол «петухов» приподнялся с четверенек.
– Хорошо, – одобрил Обезьян, – можешь встать. Нам нужны еще двое.
Почти сразу же поднялись еще два «петуха» – все понимали, что деваться некуда.
– Отлично! Сегодня у нас будет бой «гладиатора» с двумя «львами», – провозгласил Обезьян. – «Гладиатором» будешь ты, – он ткнул в «петуха», поднявшегося первым, – а вы «львами». Дайте «гладиатору» шлем и меч.
Один из младших «сук» отошел в сторону и вернулся с требуемым – что такое «шлем и меч», все давно знали. На голову «гладиатору» надели жестяное ведро, а в руки дали швабру. Разумеется, с ведром на голове «петух„ ничего не видел, но «суки“ считали, что так даже интереснее.
– «Львы» ходят только на четвереньках, – объявлял правила Обезьян. – Кулаками и ногами драться не можете, только кусаться и царапаться. «Гладиатор» не может снимать шлем. Кто победит, получит пачку чаю.
«Суки» зашумели:
– Ставлю на «львов»!
– А я на «гладиатора» полпачки «Примы»!
– Согласен!
– И я на «гладиатора» целую пачку!
Через пару минут все ставки были сделаны, и Обезьян крикнул ожидающим в центре барака «петухам»:
– Начинайте! Да смотрите, без поддавков, замечу, вам же хуже будет!
Оба «льва» встали на четвереньки и поползли к «гладиатору». Тот не видел их, но, слыша шум движений, схватил швабру поближе к рабочей части и начал бешено размахивать перед собой противоположным концом. «Львы» замерли, но тут «гладиатор» сам скакнул вперед и вскользь попал одному из «львов» концом швабры по голове. Тот попятился назад, но медленно, «гладиатор» попробовал ударить его еще раз и промахнулся. В это время второй «лев» подполз к нему с другой стороны и попытался укусить за ногу. Но «гладиатор» как раз в этот момент шагнул назад, споткнулся обо «льва» и чуть не упал. Ведро свалилось с его головы.
– Стоп! – заорал Обезьян. – Надень шлем!
«Петух» подобрал ведро, снова нахлобучил себе на голову, и «бой» продолжился. Оба «льва» двигались еле-еле, голодные, невыспавшиеся, они толком не могли передвигаться на четвереньках, не говоря уже о том, чтобы драться. «Гладиатору» было полегче, но и он не мог ничего сделать, потому что не видел своих противников. Впрочем, никто из «бойцов» и не выказывал особого пыла – «петухам» совершенно не нужно было калечить друг друга на потеху «сукам». «Представление» грозило затянуться, и Обезьяну это не нравилось.
– Стойте! Ну-ка, ты, «лев» вшивый, иди сюда, – скомандовал он одному из стоявших на четвереньках «петухов», который уже почти перестал двигаться, от недоедания и недосыпа у него кружилась голова и темнело перед глазами.
– На четвереньках ползи!
«Лев» подполз к «суке», и тот, не вставая со стула, сильно пнул его ногой в лицо, раз, другой.
– Не будешь драться, еще получишь! Понял, царь зверей?! Пошел на место! Так, теперь ты, «гладиатор» сраный! Ко мне!
«Петух» с ведром на голове двинулся к Обезьяну, и в этот же момент в дальнем углу барака Казак поднялся с пола. Двигался он почти беззвучно, освещены углы «сучьего» логова были плохо, а все внимание «сук» было приковано к происходящему в центре. Его движения никто не заметил. Внутри у
