ВНЕ АВАЧИНСКОЙ ГУБЫ, НА ВНУТРЕННЕМ РЕЙДЕ И НА ЯКОРЕ
28-е. 04.00. Флагман на ENE и 1/4. 04.40. Повернули фордевинд. 06.50. Обнаружено: впереди земля, флагман на E и пол-румба к зюйду. 09.00. Построились на большой сбор. 10.00. Повернули оверштаг. Принайтовили конец для стоп-анкера. Полдень. Повернули оверштаг на ESE. Пополудни. По прибытии к Авачинской губе, где находится Петропавловск, каждый уповал, что будет сделано все, чтобы взять его в тот же день без особого труда, и так оно, возможно, и было бы, но наши начальники решили по-другому, и мы оставались снаружи. 12.30. Эскадра легла в дрейф, и капитаны кораблей по сигналу собрались на борту парохода 'Virago' вместе с нашим адмиралом, дабы войти внутрь Авачинской губы и разведать город Петропавловск и т. д.; конечно, они вошли в бухту, но словно из-за все тех же колебаний, которыми, странно сказать, было отмечено все это неудачное дело, решение относительно силы и размеров города, и даже самой возможности атаковать его так и не было принято, а стало быть, не было и плана на завтра; 'Virago' вернулась к эскадре примерно в 11.30 пополудни.
29-е. Сегодня утром мы услышали, что 'Аврора' внутри бухты, и это вызвало сенсацию на кораблях эскадры. Мы были совершенно уверены насчет захвата и ее и города. Днем эскадра поставила паруса и при очень слабом ветре пошла в бухту, от которой мы были в 16 милях на ост; тем не менее, около половины второго мы обнаружили себя у входа в нее, и тут наш адмирал подал сигнал готовиться атаковать неприятеля, что, конечно же, было сделано предварительно на подходе к фортам, число которых весьма всех удивило; некоторые из них были едва видимы до тех пор, покуда не открыли пальбу, что они и сделали заведомо преждевременно, ибо мы были еще вне дальности их стрельбы. 'Virago' открыла огонь по Батарее Седла из своей 10-дюймовки, дав 2 или 3 залпа, которые, думалось, конечно, приведут к перестрелке, но нет: был дан сигнал вставать на якорь и ночевать. Командиры отправились на борт флагмана, дабы обсудить план атаки, которая была назначена на следующее утро.
30-е. Когда наступило утро, с французским адмиралом было согласовано, что необходимо взять треугольник, который составляют форты, когда дурацкая задержка заняла бСльшую часть утра, и атака, соответственно, была отложена на после полудня. В час пополудни 'Virago' взяла всех нас на буксир ('Pique' по левому борту, 'La Forte' по правому и 'President' по корме), чтобы поставить каждый корабль напротив своей батареи, которую предстоит сбить, и тут, к ужасу и испугу каждого, был дан приказ немедленно встать на якорь в связи с вестью, что английский адмирал Прайс застрелен; сообщалось, что его пистолет случайно выстрелил и поразил его в левый бок, но это было не так - правда прояснилась позже: он прострелил себе сердце. Все плавание он выказывал очевидную слабость, позволяя каждому доводить его до колебаний по любому поводу; соответственно, когда пришло время показать себя в самом лучшем и чистом свете, его нервная система дала сбой под грузом ответственности всего дела, что повергло эскадру в состояние, в какое не повергал ни один адмирал за всю историю английского Военного Флота. Наш кэптен Сэр Ф. У. Э. Николсон весь изнервничался, будучи поставлен командовать в соответствии со старшинством, а также из-за французского адмирала (который теперь был Главнокомандующим), чей преклонный возраст мешал ему делать что-либо активное (вновь эти колебания), так что опять не было сделано ничего. 16.30. На борту французского флагмана 'La Forte' имело место совещание.
31-е. План атаки на это утро оставался все тем же. 'Virago' взяла корабли на буксир в том же порядке, как и вчера, так что для соответствующей постановки 'President', буксируемый за кормой, был отцеплен первым, затем 'La Forte' с правого борта и, наконец, мы; после подавления батареи прямо перед нами (состоявшей из трех пушек) Морская Пехота фрегата 'President' и французская десантная группа - все под командованием капитана Паркера (Королевская Морская Пехота) высадились и заняли батарею без особого сопротивления со стороны противника. Но наш кэптен побоялся, что они будут усилены русскими, замеченными со стороны города и других батарей, идущими дать отпор, и отправил с нашего корабля подкрепление с приказом не продвигаться вперед, а немедленно вернуться на свои корабли. Однако, они полностью уничтожили батарею (номер 1) и удачно обошлись безо всяких потерь. В это время мы обстреливали батареи номер 2 и 3. Последняя из них была сбита в короткое время, после чего наш огонь был направлен на батарею номер 1, она, думается, была подавлена преимущественно нашим огнем, поскольку возвышение пушек было скорее большим, чем меньшим, и все наши ядра и бомбы, пролетавшие мимо батареи, все равно попадали во фрегат, стоящий внутри, или по городу. Морская Пехота тем временем выходила в тыл батареи номер 2 и вполне могла взять ее, если б не приказ вернуться на свои корабли. Примерно в 13.30 'President' и 'La Forte' заняли более близкую позицию и вскоре отогнали противника от пушек на 'четвертой'; там было укрепление позади пушек, куда они отступали, изредка постреливая по фрегатам 'La Forte' и 'President', но фрегаты, поддерживая высокий темп огня, производили среди них великое опустошение, так что они в целом прекратили огонь с батареи номер 2 примерно в 15.00 и стреляли с промежутками до 16.00, а потом и вовсе прекратили. Таким образом, в 16.00 были подавлены все форты, закрывавшие нам вход в гавань (чтобы атаковать фрегат и корвет), и все же жестокая нервозность, обуяла наших начальников, и ни одному кораблю не было приказано закончить дело, которое могло бы быть завершено менее, чем в четверть часа. Два фрегата отошли, и все остановилось на ночь. А как ночь пришла, недовольство, удивление и возмущение овладели каждым из нас - вопрос 'что бы это все могло значить?' был у всех на устах, а ближе к вечеру состоялось еще одно дурацкое совещание, и так закончились первые дни нашей атаки, которая могла бы быть столь удачной. После действий было выявлено 8 пробоин в нашем корпусе, хотя и не приведших к каким-либо серьезным повреждениям; ядро попало и в 'Virago', что вынудило ее хлебнуть воды на время, поскольку дыра была прямо на ватерлинии под скулой. Я вынужден констатировать, что на 'La Forte' потеряли семерых, из них двое, как сообщалось, убиты. Русские, должно быть, пострадали куда больше, поскольку наш огонь был отменным, и мы отчетливо видели, как они оттаскивали со своих батарей великое множество раненых. Погода была необыкновенно чудесной, и все берега выглядели зелеными и цветущими.
1-е сентября. Снова прекрасный день, в который, думалось, мы можем дождаться и увидеть финал этого уже затянувшегося дела. С нашего ('Pique') якорного места мы могли ясно видеть, как они там освобождали корвет от запасов и волокли их на холм. Великая досада царила на кораблях английской эскадры - думаю, из-за того, что мы не занимались неприятелем. Полагаю, главной причиной этого был французский адмиральский корабль - они, как я слышал, были не удовлетворены вчерашним днем: мол, мы их не поддержали совместным огнем по батарее номер 2, чего мы не делали, единственно экономя порох и ядра. 'President' отправил шлюпку в сторону берега - посмотреть, есть ли еще батареи вокруг мыса; когда шлюпка возвращалась, с 'Авроры' по ней дали два выстрела, на которые мы ответили одним, хотя и не видели, куда он попал. Вскоре после этого 'Virago' отбуксировала нас - а потом и 'President' отошел подальше от берега, к неудовольствию эскадры, и мы оставались там без дела, сами не зная, почему. 'Virago' приняла на борт останки бедного адмирала с большой группой офицеров, пошла в Тарьинскую бухту, и там его похоронили на берегу, головой к дереву, на котором были просто инициалы 'D. P.' После похорон адмирала к шлюпке подошли два американских моряка с брига, что стоял внутри гавани, и попросились на борт. Тут же выяснилось, что они хорошо знают Петропавловск, и что отправлены сюда на неделю для заготовки леса, великое количество которого было с ними; причиной проситься на борт для них было желание добраться до Гонолулу, понятно, как можно скорее. Когда 'Virago' вернулась (около 20.00), мы воспрянули духом, думая, что информация американцев приведет к возобновлению атаки, но вместо приготовлений все было отложено до следующего дня.
2-е. В этот день американцы были опрошены на борту французского флагманского корабля о целесообразности атаки города по суше, и они сказали, что это осуществимо легко, что они могут провести десантную группу, и что если те последуют за ними, то город будет нашим за время 'менее, чем никакое'. На кораблях царило великое недовольство по поводу того, что нас не пускают в бой. Сегодня вновь совещание за совещанием на борту 'La Forte' - как обычно. Отдали конец от стоп-анкера.
3-е. Воскресенье. Наблюдали неприятеля, набрасывающего бруствер на батарее номер 1, который до того был разрушен. После полудня. Принайтовили конец стоп-анкера и отдали якорь с кормы. Этим вечером на борту прошел слух, что назавтра назначена сухопутная атака фортов. Удивительно, насколько эта мысль смогла переменить внешний вид офицеров и экипажей кораблей на обеих эскадрах. Атмосфера печали, буквально видимая с того момента, как мы вышли из радиуса стрельбы батарей, сменилась на оживленные возбужденные лица.
4-е. Понедельник. Часа в три ночи десантные партии и морские пехотинцы
