Поэтому я теперь ни от кого не скрываюсь и могу ехать домой.
– А как же это тебе удалось? – удивленно произнесла Татьяна.
– Долго рассказывать, – ответил Владимир. – Если коротко, то вчера меня у квартиры, где я сейчас обитаю, поджидали два головореза. У них были планы увезти меня за город и закопать там, где-нибудь в лесочке. Но им не повезло, сейчас они оба дают показания в прокуратуре. Они оказались очень разговорчивыми ребятами, прокурор, не вдаваясь в подробности, сообщил мне, что эти двое выдали уже столько информации, что он вполне может снять с меня всякие обвинения.
Лицо Татьяны потихонечку вытянулось от удивления. Когда Полунин закончил, она тяжело вздохнула и сказала:
– Ну что ж, я очень рада за тебя, Володя. Надеюсь, ты не уезжаешь прямо сейчас?
– Нет, еще побуду пару деньков в городе и перед отъездом зайду к тебе, а сейчас, извини, мне некогда. Спешу на очень важную деловую встречу. Кстати, можно, я от тебя сделаю один звонок?
– Да, пожалуйста.
Татьяна подвинула к нему телефон.
– Извини, пожалуйста, это очень... официальный разговор.
– Да-да, конечно, о чем речь.
И, встав из-за стола, Татьяна вышла из кабинета. Полунин быстрыми движениями раскрутил корпус телефонной трубки и прикрепил к мембране маленький «жучок».
Затем он положил трубку обратно на рычаг и вышел из кабинета. Татьяны в коридоре не было, поэтому Владимир, не попрощавшись с ней, вышел из салона и, пройдя по улице метров десять, уселся в темно- синюю «БМВ».
На заднем сиденье иномарки сидел Славка с надетыми на голову наушниками. Рядом с ним, на заднем сиденье, лежал раскрытый чемоданчик с аппаратурой для прослушивания.
– Ну что, ты поймал сигнал?
– Поймал, поймал, – произнес Славка.
Он поднял руку, прося тишины в салоне, и, быстро сняв с себя наушники, передал их Полунину.
Когда Владимир надел их, до него донеслись обрывки разговора:
– ...Он мне сам сказал, слышишь, сам сказал, – кричала Коробкова, – что двое твоих людей, которые его поджидали в подъезде, сейчас в прокуратуре дают показания, у них ничего не получилось, слышишь, они не смогли его убрать... Что мы теперь будем делать?!
– В первую очередь мы должны успокоиться, – ответил Татьяне мужской голос, – я тебя прекрасно понял и постараюсь все выяснить, а ты пока собирай вещи и быстро езжай ко мне, расскажешь все подробности...
Связь оборвалась, видимо, мужчина положил телефонную трубку.
– Ну и кто это был? – спросил Славка у Полунина.
– Голос с того света, – ответил ему Владимир.
Дверь в кабинет Гришаева открылась, и на пороге появился улыбающийся розовощекий Краснов.
– Ну что, важняк? Как твои дела?
– Да так, чуть-чуть белее сажи, – сказал Гришаев. – Чем ты порадуешь?
– Да, в общем, порадовать особо нечем, но пара веселых эпизодов есть, – произнес Краснов, присаживаясь.
– Ну выкладывай.
Гришаев стряхнул пепел в пепельницу и, откинувшись на спинку стула, приготовился слушать руоповца.
– Объявились Евневич с Капновым.
– Здорово! – воскликнул Гришаев и уже более деловито спросил: – Живые?
– Живые, но, по-моему, нездоровые. Во всяком случае, один из них точно болен, – ответил Краснов.
– Кто? Чем болен?
– Ты будешь смеяться, но у адвоката Евневича нашли сифилис.
– Я человек трезвый, – скептически глядя на Краснова ответил Гришаев, – могу и посмеяться, но удивляться здесь совершенно нечему. Говорят, он большой охотник до женского пола. Где ты их нашел?
– Их жены сегодня утром забрали свои заявления. Сказали, что мужья вернулись, были то ли на рыбалке, то ли по грибы ходили. Бабы немного путаются в показаниях.
– А ты самих охотников-грибников видел?
– Конечно, – сказал Краснов, – я сразу к ним бросился. Судья Капнов со мной вообще разговаривать не захотел, залез в ванну и не вылазил оттуда, пока я не ушел. Через дверь он мне сказал, что это его личное дело, что жена что-то перепутала, что он сам с ней разберется.
– А Евневич?
– Этого я отловил в хозрасчетной поликлинике у врача-венеролога. Мне его жена подсказала, где этот деятель должен быть.
– Ну и как он выглядит, я имею в виду, адвокат, а не сифилис?
– Паршиво, нервный какой-то, странный.
– Говорит-то что?
– Да приблизительно то же, что и Капнов. Мол, рыбачил, грибы собирал. А то, что подцепил всякие там заразные грибки – это его личное дело.
– Понятно, – произнес Гришаев, – значит, ребятам дали понять, что будет лучше, если они будут молчать. И не просто дали понять, но и убедили их в этом.
На столе Гришаева зазвенел телефон.
– Слушаю, – произнес в трубку следователь. – Да, понял, сейчас буду... Главный вызывает, – пояснил он Краснову, положив трубку, – наверное, по поводу завтрашней проверки в Финком-банке. Наконец-то начинаем в этом деле продвигаться хоть сколько-то.
Гришаев попрощался с Красновым и отправился в кабинет Лопатникова, прокурора города.
В кабинете его поджидала неожиданность. Кроме Лопатникова, там находился советник вице-мэра Шкаликов.
Это был худощавый, подтянутый мужчина лет сорока – сорока пяти, одетый в светло-серый костюм.
Завидев Гришаева, Шкаликов приветливо улыбнулся.
– Садись, Алексей Геннадиевич, господина Шкаликова из администрации ты, видимо, знаешь, – произнес прокурор Лопатников.
– Да, мы знакомы, – буркнул в ответ Гришаев, кивнув Шкаликову. – А в чем дело?
– Вам предстоит вместе работать, – ответил Лопатников.
Прокурору города не было и сорока, он считался одним из самых перспективных молодых чиновников. Вот уже год в городских кругах циркулировали слухи, что Лопатников – самый вероятный кандидат на пост областного прокурора.
Это место должен был освободить шестидесятипятилетний Иванов, который вскоре собирался уйти на пенсию.
– Где это мы вместе будем работать? – насторожился Гришаев.
– В Финком-банке, – коротко ответил Лопатников.
Гришаев удивленно вытаращился на своего шефа.
– Ты уже начал там проверку и изъятие документов?
– Завтра приступаем, – ответил Гришаев. – У нас же, как всегда, проблема с кадрами. Пока договорился с разными ведомствами, чтобы они инспекторов своих прислали... Не я же бухгалтерские проводки изучать буду.
– Дело в том, что господин Шкаликов возглавляет проверочную комиссию городской администрации, которая сегодня уже приступила к работе в банке.
