сцене и изображать Иванушку-дурачка… Противно то, что журналистская братия знает правила игры и очень любит играть в кошки-мышки. Как приятно сделать из генерала мышь серую! И гонять ее потом дурацкими вопросами. А сама пресса всегда на коне. Она поучает и обличает… Коты поганые!
Вершкова успокаивало одно – первую скрипку будет играть Генеральный прокурор. Пусть принимает на себя все стрелы!.. А журналисты очень колючие! Они назовут Бакунину символом свободной прессы. Они скажут, что смерть оппозиционерки выгодна Кремлю. Они припомнят, что Президент лично выражал неудовольствие линей журнала «Истина». Они намекнут, что знают, где искать убийц. Они заявят, что силовикам не выгодно найти истинного киллера… Коты поганые!
Вершков ехал по Садовому кольцу сумрачный и злой… Еще суток не прошло с момента убийства. Пока еще нет ни улик, ни зацепок, ни версий. Надо активно работать, а эти журналюги будут задавать вопросики и поучать…
Уже в зале Вершков узнал, что в президиуме будут еще генералы. Еще двое – оба из МВД… Это хорошо! Они будут в форме и отвлекут на себя внимание прессы.
Вершкову очень не хотелось сегодня подходить к микрофону. Пришлось бы говорить, что мы приложим все силы, что найдем убийцу, что это дело чести…
Заканчивался первый час пресс-конференции. Вершков скромно сидел на краю стола и делал вид, что ведет записи в блокноте. На самом деле он рисовал чертей в разных позах. Были фигурки спящие, бегущие, плывущие на байдарке… Сборище явно подходило к концу, и генерал, как школьник, надеялся, что сегодня его не вызовут к доске… Вызвали!
Из рядов журналистов к микрофону пробился лохматый парень в мятом костюме. У него в руках был рукописный плакатик с названием своего издания – «Народное дело»… Распорядитель был вынужден дать ему слово.
– Только представьтесь, пожалуйста… Вы откуда?
– Я из города Шадринска. Газета «Народное дело». Журналист Рихард Зоркий… Это псевдоним такой.
– Понятно… Какой у вас вопрос?
– У меня вопрос к генералу Вершкову… Вот тут все говорили о возможных версиях, про политический заказ и всякое такое. А вы не думали, что нити ведут в наш Шадринск?.. Бакунина родом из этого города. Она здесь в школе училась. Это прямо рядом с редакцией… У нас про молодость Аллы Бакуниной разные слухи ходят. Хотя, все это было очень давно.
Все отвечали на вопросы, сидя, а Вершков встал. За эти несколько секунд он успел продумать ответ странному журналисту, который своим псевдонимом косил под разведчика Рихарда Зорге… О Шадринске генерал слышал первый раз, но об этом никто не узнает.
– Вопрос очень важный!.. Все мы родом из детства. И понятно, идет детальная отработка всех связей погибшей журналистки… Только наивные люди могут полагать, что у Бакуниной один противник – Кремль. Такие люди, как она, насолили очень многим. Нам надо найти всех ее врагов. И начнем мы с города Шадринска… Кстати, уважаемый Рихард, а почему с этим вопросом вы обратились ко мне?
– Так вы же курируете Службу особого назначения? Так?
– Так!.. Это не секрет.
– Но я знаю, господин Вершков, что вы распутываете самые сложные дела… Ну, если у МВД или ФСБ ничего не получается, то дело передают вам. Так?
– Если отбросить лишнюю скромность, то это так!
– Значит и дело Бакуниной вам передадут?
– Уже передали!.. Мы, конечно, найдем убийцу… Мы приложим все силы… Это для нас дело чести…
В старых домах особенные дворы. В тени мощных деревьев прячутся добротные лавки и примитивные детские качели. Кажется, что так было здесь и двадцать лет назад, и сорок, и шестьдесят…
Поквартирный обход ничего не дал. Так бывает – Бакунина жила в этом доме двадцать лет, а все знакомства с соседями были шапочные. Кто-то видел ее в лифте, кто-то помог ей завести машину, кто-то сообщил, что у журналистки бывали разные гости… Одним словом – никто ничего не знает. Такие вот времена! Все люди заняты своими проблемами, а на ближнего им наплевать… Прав был следователь Никита Бобриков – пока не за что зацепиться.
Муромцев и Кузькин сидели во дворе и ждали последнего свидетеля – ближайшую соседку Бакуниной… Так получилось, что многие из свидетелей указывали на нее, на женщину в шляпке.
Очевидно, что ношение шляп – это сейчас особая примета. Что-то вроде шрама или татуировки… В наше время дамы носят кепки, шапки, платки, капюшоны и даже бейсболки. А вот найти женщину в элегантной шляпке – большая проблема!
Об этой моднице сыщикам сообщили следующее… Бакунина жила с ней на одной площадке – дверь в дверь… Они общались почти как подруги… Зовут «шляпку» как-то вычурно – или Алевтина, или Анфиса… С работы она всегда приходит ровно в шесть тридцать. Хоть часы проверяй!
До прихода этой старомодной Акулины оставалось десять минут… Муромцев и Кузькин разместились возле песочницы под большим деревянным мухомором. Отсюда просматривалась подворотня, дорога, ведущая к дому и сам подъезд, возле которого стояла следственная «Газель»…
День выдался суматошным. Сыщики устали. Муромцев просто молчал. А Кузькина потянуло на философскую лирику.
– Вот ты скажи мне, Паша – эта Афродита в шляпке могла сорок лет назад в этой песочнице играть?
– Вполне могла.
– Вот!.. А этот дуб и тогда шевелил над ней ветками.
– Это, Лев, не дуб, а ясень.
– Знаю, Павел Ильич! Не один ты у нас такой умный… Я про дуб сказал для поэтического сравнения. Для крепости мысли… Вот этот ясень стоит тут сто лет и усмехается: «И чего это люди суетятся?.. Все проходит. Пройдет и это».
– Умный ясень. Только это еще раньше сказал царь Соломон… Спокойно, Лев! Вот наша «шляпка» идет… И ты смотри – ровно шесть тридцать!
Альбина Крымова шла к подъезду с заплаканными глазами. О смерти ее подруги уже давно передавали все новостные каналы… Она взглянула на сыщиков и, не читая их удостоверения, пригласила к себе.
В лифте можно было хорошо рассмотреть ее шляпку. Светло-зеленый фетровый берет с бордовой окантовкой и таким же цветком сбоку… Что-то из начала пятидесятых годов. Или поздний Сталин, или ранний Хрущев. Еще до первого спутника Земли…
Уже войдя в квартиру, в широком холле Альбина сняла свой немыслимый берет и грустно спросила:
– Вас очень интересует, почему я ношу такие немодные вещи? Я угадала ваш первый вопрос?
Кузькин действительно рассматривал шляпку в упор, как экспонат в музее. Он решил, что Альбина обращается только к нему, и начал оправдываться.
– Нам ваши головные уборы без надобности! Правда, Павел?.. Мы ищем убийцу, а вы свидетельница. Нам только это важно. А что у вас на голове – вопрос второй… Вы хоть скворечник нацепите, только выдайте нам нужную информацию.
– Ох, как вас задел мой берет!.. И правильно. Это мой вызов общественному мнению. Это показатель моей внутренней свободы… Меня никто не понимал, кроме Аллы. Мы с ней были в оппозиции ко всему.
– Ко всему?
– Да, господин сыщик. Ко всему!.. Алла часто шутила: «Мы собой, Альбина, всегда против».
– Это такой мультфильм был: «А Баба-Яга против».
– Вы намекаете на мою внешность?.. Однако, вы, господин сыщик, хам!.. Только память великой Аллы Бакуниной не дает мне выставить вас за дверь…
Муромцев в чем-то был согласен с Кузькиным по содержанию. Но по форме тот явно зарвался. И
