Рождество в горах

комнату жене:

— Да, я, право, не знаю, что… Нет, вы так шумите, дети, что своих слов не слышишь… Я, право, не знаю, что мне делать, где мне узнать о какой-нибудь работишке, — сказал он.

Жена налила кофе.

— Ну, что-нибудь, даст Бог, и найдётся, — возразила она.

— Может быть, внизу в деревне понадобится молотильщик.

— Что-нибудь да найдётся… Поди, выпей-ка кофе.

Когда Тор выпил кофе, он снова закурил свою трубку.

Он отвёл жену к двери и пошептался с ней минутку, а дети в это время прислушивались к тому, что они говорили, изводясь от любопытства. Но когда маленькая Лена просунула свою головку между родителями, её немедленно спровадили, и братья кричали злорадно:

— Ну что, получила!

Но маленькая Лена была до того мила и ласкова, что ни у кого не было охоты потешаться над ней. Потому Ринальд тотчас же принёс ей большую блестящую пуговицу и обрадовал её тем немногим, что у него было.

Отец подошёл к шкафу и достал из него свёрток. В этом свёртке находилась посылка от Тимиана из Америки — боа из мягкого чёрного меха и с кисточками. Тимиан помнил, верно, как холодно было там наверху в горах зимой, и вот он послал домой это боа, которое было самым тёплым шарфом, какой ему приходилось видеть. И стоило оно тоже не так уже дёшево.

Но кому достанется теперь это боа? Тор и его жена со всех сторон обсудили этот вопрос и, наконец, решили отдать его Ринальду, потому что Ринальд ведь старший, да кроме того ему немало приходилось ходить в деревню, ему не мешало бы иметь что-нибудь тёплое.

— Ринальд, поди сюда, — сказал Тор. — Тут вот для тебя шарф от брата Тимиана. И этот шарф чего- нибудь да стоит! Но ты береги его, чтобы у тебя было что получше на шею, когда в церковь пойдёшь. На вот, носи себе на здоровье.

Все разделяли общее удивление и радость. Мягкое боа рассматривали, ощупывали целых полчаса. И маленькая Лена, не переставая, гладила его своими маленькими, посиневшими ручками. Но она не должна была надевать его на себя, она вообще не должна его надевать, она слишком мала для этого. Но зато Лена получила маленькую свечечку, которую она беспрестанно зажигала и гасила, так как ей не хотелось её сжечь сразу. Только Дидрик один ничего не получил, но отец обещал ему совсем новую библейскую историю, как только он что заработает на молотилке.

Снег мело всё сильнее и сильнее в окна, и временами снег падал даже через трубу прямо на огонь в очаге. Было уже поздно и время ложиться спать; завтра опять за ту же работу: разгребать снег.

— Ну, дети, ступайте наверх и ложитесь спать, — сказал Тор. — Помолитесь Богу, прежде чем заснете, и перекреститесь как следует.

И дети вскарабкались один за другим по лестнице, Ринальду позволили взять с собой своё боа, завернутое в бумагу, и Лена карабкалась со своей свечкой в руках…

В полночь, когда все спали, мать услыхала, как что-то зашуршало наверху. Мать спросила, кто из них проснулся. Ответа не было, всё было тихо. Минуту спустя слышны были чьи-то мелкие шажки на чердаке, лёгкие, еле слышные — это была маленькая Лена, которая в темноте прокрадывалась к боа, чтобы надеть его, и теперь страшно боялась, что её поймают за этим.

Чудное боа! Это была роскошнейшая вещь, которая когда-либо была в этой горной хижине, и Ринальд надевал её всего два раза в церковь с величайшими предосторожностями. И, несмотря на это, всё же летом из него начал лезть волос, и в кисточках завелась моль.