Наконец и он что-то взял и устроился на краешке стула.
– Значит, говоришь, парни твои хоть куда? – обращаясь к Хазару, Пеньков уставился на его телохранителей.
– Зуб на холодец, – усмехнулся польщенный Хазар. – Хочешь посмотреть, как они бьются? Ник, Миша! – крикнул он своим телохранителям.
– Нет, нет, ну зачем же! – остановил его Пеньков. – Они же могут поранить друг друга.
– Ну и что, – помотал головой Хазар, – для этого я их и нанял.
– Это телохранители, – Пеньков выделил голосом первую часть существительного. – Они обязаны хранить твое тело, а не подставлять свое. Я почему их позвал, – Пеньков наклонил голову к Хазару, – у меня завтра день рождения...
– Это мы знаем, в натуре, только...
Вице-мэр не дал ему закончить.
– Никаких «только», – резко вставил он, – будет много людей, которых я не очень-то хорошо знаю.
– Ну, меня-то не будет, – обиженно пробубнил Хазар.
– Не о тебе речь, – мягким голосом проговорил Пеньков, – то есть ты понял, почему я тебя не могу пригласить. Так вот, неплохо было бы мне парочку телохранителей. На завтрашний день... и вечер...
– Так у тебя же есть, – непонимающе уставился на него Хазар.
– Конечно, есть, – томно вздохнул Сергей Кузьмич, – только не мешало бы еще парочку. Или хотя бы одного... – он краем глаза взглянул на Мишу. – Я тебе все компенсирую. Сколько ты им платишь в день?
Своим телохранителям Хазар платил не слишком много, поэтому сразу не ответил. Назвать настоящую сумму было глупо, сказать больше – могут услышать Ник с Мишкой. Поэтому Хазар отшутился:
– Они у меня не бедствуют.
– Дам сто баксов, – не раздумывая произнес Пеньков.
– Годится, – быстро согласился Хазар, решивший, что сможет на этом немного заработать. – Бери Ника.
– Нет, – покачал головой Сергей Кузьмич, – Ник не пойдет, слишком фактурный.
– Хочешь сказать, рожей не вышел? – грубо спросил Хазар.
– Знаешь, у меня будут солидные люди из высшего общества, – медленно проговорил Пеньков, – так что, в сущности, ты прав.
Я возьму Мишу, если ты не возражаешь.
– Он стоит дороже, – покачал головой авторитет. – Двоих таких, как Ник, уложить может. Голыми руками...
– Ладно – сто пятьдесят, – быстро согласился Пеньков, глядя на гладкие длинные бицепсы Миши. – По рукам?
– Договорились, – со смешанным чувством удивления и довольства кивнул Хазар.
Ему не особо хотелось расставаться со своим лучшим телохранителем, но и от навара он отказаться не мог. Сергей Кузьмич поднялся и подошел к купленному только что телохранителю.
– У меня завтра прием, придешь ко мне с утра, – склонившись к нему, сказал он. – Может, прислать за тобой машину?
Миша удивленно взглянул на Хазара и, увидев, как тот кивнул в подтверждение сказанного вице-мэром, ответил:
– Да я могу и сам доехать.
– Ну, зачем же, – улыбнулся Пеньков, приобнимая его за плечи, – ты только скажи, куда подъехать. А теперь я вас должен оставить, – вдруг сделавшись озабоченным, произнес вице-мэр.
В сауне отдыхал Сошкин, с которым нужно было еще договорить.
ГЛАВА 5
Здесь не было даже желобов для стока воды, а улицы извилисто взбирались на холм. Выщербленный камень под ногами щерился пучками проросшей травы. Вонь нечистот забивала запах моря. И лишь порой ветерок, забредавший в полумрак низких черепичных крыш, доносил тонкое благоухание эвкалипта и иссопа. Только этот аромат, почти неуловимый в густых испарениях канав, полных гнилостной влаги, ободрял спутников Архелая – молодых воинов Митридата. Идущая впереди них сводня ловко обходила грязные лужи, резко сворачивала за очередным поворотом, заставляя мужчин торопиться. Им попадались навстречу оборванцы и потаскухи.
Последние приподнимали покрывала и беззастенчиво призывали спешащих воинов разделить с ними их убогое ложе. Антипатр чуть отстранялся, Эвстах только ухмылялся. Жар плотской страсти был сильнее опасений за свою судьбу. Они терялись в догадках, почему Архелай повел их в бедный квартал, к дешевым шлюхам. Потому ли, что хотел избежать опасности, связанной с их появлением в богатых домах, где их мог кто-то узнать, или из-за своей склонности к пряной экзотике потных дикарок, позволяющих делать с собой все, что угодно, за обол?
Архелай приказал Антипатру и Эвстаху одеться в бедняцкие хитоны, накинуть на плечи накидки из грубой шерсти. Только спрятанное под ними оружие и кошельки выдавали в них состоятельных граждан. Архелай сунул старухе серебряный тетрахалк. Та жадно зажала монету в ладони и просила следовать за ней.
Беззубая карга свернула в очередной раз, и последовавшие за нею мужчины оказались в темном тупике. Треугольное пространство, в котором они находились, было зажато между серых стен. Вечерняя мгла мягкой кисточкой стерла все выступы, пушистым зверем свернулась в нишах и прогалах, превратив этот уголок в подобие войлочного мешка.
Они услышали женские голоса и смех. Сводня обернулась к ним. Мужчины не проронили ни слова, только Архелай подбодрил ее решительным кивком.
Старушечьи пальцы сдавили медное кольцо, задергали им, стуча в дверь, которая тут же открылась. В проеме возникла чья-то невнятная тень.
Дверь растворилась чуть пошире, и Архелай, стоящий рядом со сводней, увидел плоское лицо евнуха.
– Дай войти, Исидор, – сказала сводня.
Евнух посторонился, пропуская гостей. Помещение с низкими стенами освещалось висящим под потолком оловянным светильником. Миновав узкую комнатку, гости очутились в застеленном большим ковром зале. На расставленных по обеим сторонам ложах возлежали полуголые женщины. Ложи были отделены друг от друга небольшими столиками, на которых, кроме светильников, стояли чернолаковые кувшины с вином и глиняные стаканчики. На одном из сосудов была изображена голова менады в профиль, на другом – Поллукс и Леда, на третьем – сцена танца и самобичевания в честь Диониса.
Из таинственного помещения, отгороженного от зала плотной завесой из раскрашенной шерсти, вышла дородная, облаченная в длинное платье женщина. Ее волосы были убраны на римский манер, глаза сильно подведены, щеки покрыты толстым слоем белил.
– Приветствую вас, – низким грудным голосом произнесла она, обращаясь к посетителям. – Гости желают приятно скоротать вечерок?
Ее фамильярность более, чем убогий вид жилища, говорила о том, что изысканного пения и игры на кифаре посетители здесь не услышат.
– Мы хотели бы посмотреть товар, – в такой же вульгарной манере сказал Архелай, которого не смущала подобная обстановка.
– Прошу, – женщина сделала широкий жест рукой и направилась к стоящим слева ложам. – Можете называть меня Гермионой. А ну-ка, Тимо, покажи свои прелести, – обратилась она к прикрытой тонкой истертой тканью девушке с черными, как смоль, волосами и выступающими скулами скифки.
Девушка поднялась, отбросив полупрозрачную тунику. Под ней оказалось плотное смуглое тело. На лобке густо курчавились волосы, жесткие, как проволока.
Гермиона покосилась на мужчин. Архелай пожал плечами и перешел к другому ложу, на котором, подогнув под себя ноги, сидела тонкая, как статуэтка Изиды, девушка с каштановыми, собранными при помощи серебряного обруча волосами.
– Ификлея, – надменно улыбнулась хозяйка заведения, – поприветствуй гостей.
