вступил, мне природу уродовать запрещено, – „Красная книга“ не позволяет…
– Я предвидел твою отмазку. Держи!
Моя рука рефлекторно вскинулась навстречу сверкнувшей молнии, чтобы через мгновение пальцы уверенно сжали шершавую рукоять меча. Интересно, как же я фехтовать буду? Не помню ведь ничегошеньки… А, ладно, будем мыслить позитивно и надеяться на лучшее. В частности на то, что меч он мне подсунул настоящий, а не муляж из ближайшего сувенирного магазина.
Быстро повернув клинок, я пристально, насколько позволяло наличие отсутствия нормального освещения, вгляделся в кромку заточки. Кажется, все в порядке. Но, черт побери, это ведь настоящий идиотизм! Жизнь самых близких мне людей на волоске моей потерянной памяти висит, а этот сосунок вынуждает меня показательные выступления устраивать!
Пока я накачивал себя таким образом, моя рука абсолютно по собственной инициативе выписывала мечом какие-то сложные фигуры. Ага, стало быть, не соврал главный меченосный путеец, оказывается, я действительно кое-что умею. И все-таки ситуация выглядела настолько театральной, что аж скулы сводило. Может быть, попытаться еще раз…
– Послушай, Сергей, я сейчас не в лучшей форме, – мой примирительный тон самому был противен, – Видишь?
И я выразительно помахал перевязанной левой рукой. Но, судя по всему, его это нисколько не смутило.
– А кто хвастался, что надерет мне задницу одной левой? – усмехнулся Сергей, – Вот давай, теперь, надирай, как обещал. Хотя бы правой …
Н-да-а. Поосторожнее мне надо быть с крылатыми фразами, не то из-за них и ангельские крылья вырасти могут. Теперь уж точно не отвертеться…
Не успел я додумать эту мудрую мысль, как пришлось действительно волчком завертеться, уклоняясь от молниеносной атаки лучшего, по словам какого-то Танаки, мечемашца нашего клуба. И тогда произошло то, что было абсолютно не мыслимо для любого истинного последователя кэндо – во мне вскипела ненависть. Злость, отчаяние, страх, накопившиеся в душе с момента обретения себя на железнодорожных путях, настойчиво потребовали выхода. Моя ответная атака была смертельной. Увы, понимание этого пришло ко мне с большим опозданием. А ведь я совершенно не собирался убивать своего нахального противника. Задницу надрать, каюсь – собирался. Но убивать? Этого мальчишку, выстроившего свой собственный мир на зыбкой почве
Размытый движением клинок уже летел к нему, рассекая воздух с каким-то особо хищным свистом, когда, поставив себя в весьма невыгодное положение, я чудом сумел промахнуться. И как всегда поплатился за доброе дело. Парень-то был не промах, причем в прямом смысле. Он так и не понял, что стоял на самом краю, зато грамотно воспользовался подаренным преимуществом. Блеснувшее лезвие обожгло щеку, и я проклял случившийся со мной приступ человеколюбия в недопустимых для утонченного самурая сугубо российских выражениях.
– Да сколько можно эти маты слушать!? – раздался сверху трубный глас. На мгновенье оторвавшись от мелькания клинков, я кинул быстрый взгляд на ближайший балкон. Монументальная женская фигура в белой ночной рубашке потрясала воздетыми вверх кулаками.
– Совести у вас нет, хулиганье! Два часа ночи, а им хоть бы хны, – звенят себе, и звенят! – ее пронзительный голос эхом отражался от окрестных домов, – Ой! Да что же это?! Коля, иди сюда!! Посмотри, что они вытворяют, ироды!!!
Не знаю, многих ли в доме лишил сна звон наших клинков, но от ее крика чуть ли не в половине окон смутно забелели заспанные лица особо любопытных. Стенающие реп тинэйджеры тоже заинтересовались и дружно повернулись в нашу сторону, благо, к тому времени мы уже переместились на площадку.
Я больше не решался атаковать, и ушел в глухую защиту, ругая на чем свет стоит свою ни на что не годную левую руку. Дело в том, что практически вся техника владения катаной (вообще-то „катана“ не склоняется, но я по российской привычке говорю так, как удобнее) строится на „двурукости“. И посему мне пришлось работать в европейском стиле, который, как ни крути, значительно уступает японскому. Если бы я сражался с реальным самураем XVIII века, от меня давно остались бы рожки да ножки. Но к счастью, Сергею было еще очень далеко до такого уровня. В довершение всего располосованное запястье немилосердно саднило, и я ощутил, как теплая струйка змеей извивается вдоль руки. Только этого не хватало! Пора заканчивать этот спектакль, иначе в один прекрасный момент нарастающая усталость и боль заставят меня совершить ошибку, которая может стать последней. Вон как Серега решительно настроен, так и скачет вокруг. Весьма захватывающее зрелище.
Очевидно, еще кто-то решил точно также, и я с изумлением увидел, что наши колоритные фигуры с не менее колоритными мечами попали в круг яркого света, которого здесь быть не должно. Оказывается, какие-то шутники взяли на себя обязанности театральных осветителей и, развернув нацеленный на стоянку прожектор, направили на нас его путеводный луч.
– Сашка, давай камеру скорей тащи! – пошлем в передачу „Вы – очевидец“! – надрывался кто-то с балкона третьего этажа.
– Так здесь, наверное, уже есть камеры! Это ведь фильм про русского Горца из Дагестана снимают. А главного героя зовут „Дунька Марк Клава“, – изощрялся местный остряк-самоучка.
– Круто! Жаль только, что мечи ненастоящие…
– Да, кажись, настоящие.
– Ха, разбежался, станут они тебе настоящими махать. Так и головы лишиться можно.
– Зуб даю – настоящие! Вон у того дядьки по щеке кровь из пореза течет.
– Народ, гляньте! Это ведь Игорь из сорок второй!
– Да вызовите кто-нибудь милицию! Они же поубивают друг дружку.
– Зачем милицию? Они по-честному дерутся. Когда поубивают, тогда и вызовем. А пока цирк бесплатный посмотрим…
Вот под такие комментарии мы продолжали махать своими железяками на радость ближним. Все. Пора ставить точку. Еще немного и моя рука не сможет удержать меч. Это только в кино раненный боец, истекая кровью, еще полчаса экранного времени мочит врагов направо и налево.
– Ну, что Сергей, – начал выпендриваться я, стараясь не сбить дыхание, – как видишь даже с одной рукой ты мне не ровня. Скачешь-машешь, да все без толку. А ведь схватки настоящих самураев были очень коротки, буквально несколько взмахов и один из них оставался без головы. Совсем как ты сейчас.
Одновременно с завершением фразы я быстро сместился в сторону и, обманув Сергея ложным выпадом, приставил чуть подрагивающий клинок к его горлу. Благодарная публика замерла.
– Что скажешь теперь? Ты до сих пор считаешь меня недостойным хвастуном? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, – и я, состроив кровожадную рожу (ну не ног отказать себе в маленьком удовольствии), демонстративно провел мечом вдоль его шеи. Естественно, не касаясь.
Но парень был не робкого десятка и, не обращая внимания на холодящий кожу металл, повернулся в мою сторону.
– Мне не нужно долго думать, чтобы ответить, – в его голосе я уловил удивившие меня торжественные нотки, – Я прошу тебя стать моим сэнсеем.
Вот так. Сначала чуть не убил, а теперь в сэнсеи записать хочет! Только этого мне не хватало. Как будто других забот мало. Но если я хочу поскорее от него отделаться…
– Хорошо. Я согласен. Только обучение твое начнется в сентябре. Сейчас я должен завершить кое-какие важные дела. Не в моих правилах приступать к новому не закрыв старое. Ты согласен? Если нет, не держу.
И я, опустив меч, придал телу выжидательную позу.
– Согласен, – Сергей улыбнулся так радостно, как будто только что вопреки всему сорвал приличный куш у уличных наперсточников.
Нет, мы не пошли ко мне обмывать благополучно завершившуюся дуэль. Я быстренько, спровадил моего нежданно обретенного ученичка и на полусогнутых дотащился до своей квартиры. Смыл кровь с руки, залепил пластырем порез и доковылял до гостиной (в спальню меня не затащили бы даже на аркане). Как повалился на диван, в памяти уже не зафиксировалось. Но, увы. Не долго мне пришлось наслаждаться в объятьях Морфея. Очередной телефонный звонок заставил меня буквально подпрыгнуть. Изношенные
