– Ну, тебе это никак не грозит, – улыбнулся Вениамин.
– Правда? – не поверила девушка, поднимая на парня полные надежды глаза.
И тут произошло то, что обычно и происходит в жизни: встретились сначала их взгляды, потом переплелись руки, ну а потом друг друга нашли и губы. Для этих двоих окружающий мир на какое-то время перестал существовать.
ГЛАВА 8
Курсанты из группы Мочилова вернулись в свою в комнату, находясь в самом отвратительном настроении. Каждый из них думал над тем, куда мог подеваться их руководитель, а главное, кто мог покуситься на его свободу или жизнь. Федя продолжал себя ругать за неосмотрительность, проявленную вчерашним вечером, близнецы Утконесовы предлагали возможные кандидатуры на роль преступников из ближайшего окружения Мочилова.
Леха Пешкодралов, вспомнив о жене Глеба Ефимовича, впал в философские размышления о коварности и неверности таинственной женской души. Дирол же думал о том, куда мог подеваться Веня Кулапудов, ведь он всех строго-настрого предупредил, чтобы явились вовремя на отчет к Ворохватову, а сам не пришел, что Саньке казалось очень странным.
Беспокойство Зубоскалина за Веню еще больше усилилось и передалось всем остальным курсантам, когда в их комнате на столе обнаружилась записка следующего содержания: «Я на задании, к отбою не ждите. Веня».
– Какое еще задание? – недоумевал Санек.
– Наверное, очень важное, – предположил Антон Утконесов.
– Что-то не слишком-то на него это похоже, – засомневался Дирол. – Вообще-то, мне кажется, что один он бы на задание не пошел.
– Знаю я, какое это важное задание, – вернулся от своих невеселых мыслей Леха. – К Зосе он на свидание побежал, а это его до добра не доведет.
– Почему? – одновременно удивились Андрей и Федя.
– Потому что женщины коварны и лживы, – глубокомысленно изрек Пешкодралов.
– Что с ним? – обратился Андрей к Ганге.
– Разочарование в любви, – вздохнул Федя. – Не везет ему с женщинами.
– А-а, – понимающе протянул Андрей. И пусть на самом деле он ничего не понял, но выяснять дальше не стал.
Ганга подошел к своей кровати, лег на нее прямо в одежде и, вздохнув, сказал:
– В общем, я думаю, что все наши предыдущие действия были неправильными, а потому результатов не принесли.
– Ты это о чем? – вскинулся на него Дирол.
– Не там мы ищем, – пояснил Федя. – Помните, что Мочила говорил о методах поиска преступника?
– Нет, – дружно ответили курсанты.
– Он говорил, что преступник всегда находится под носом, нужно только внимательно оглядеться вокруг, а не искать его в числе второстепенных лиц. Понятно?
– Если честно, то не совсем, – проговорил Санек.
– Хорошо, буду объяснять по-другому. – Федя уселся на кровати, оглядел ребят и менторским тоном продолжил: – Скажите мне, господа курсанты, с чего обычно начинается следствие?
– С наличия состава преступления, – нерешительно предположил Антон.
– Хорошо, – словно профессор перед студентами, кивнул Ганга. – А еще?
– С поиска улик, – продолжил Андрей.
– Еще, – потребовал Федя.
– С опроса свидетелей и тех, кто видел убитого или похищенного последним, – после долгих размышлений наконец высказался Дирол.
– Вот, молодец, – похвалил его Федя. – А кто видел Мочилу последним?
– Ну, мы видели, – припомнил Андрей. – Ты видел, а еще Смурной с Садюкиным тоже видели. Но ведь мы-то не похищали Глеба Ефимовича.
– Не похищали, – согласился Федя.
– Тогда остаются Садюкин и Смурной. Точно, как же это мы о них сразу не подумали, – обрадовался своей догадке Андрей. Вот кого в первую очередь проверять надо.
– Ну, это у вас совсем крыша поехала, – возмутился Дирол. – Зачем Смурному или Садюкину покушаться на жизнь и свободу Глеба Ефимовича?
Ответа на этот вопрос никто дать не сумел, а потому в комнате на несколько минут воцарилось молчание. Курсанты размышляли над тем, зачем же действительно могло понадобиться физруку или Володе Смурному похищать капитана.
– А я знаю, – неожиданно подал голос молчавший до сих пор Пешкодралов.
Все взоры немедленно обратились к нему.
– Что ты знаешь? Ну же, не тяни, – поторопил его Дирол.
– Знаю, почему Смурной мог таить зло на Глеба Ефимович. Вы сами подумайте, он всего год назад окончил школу милиции. Так?
– Так, – кивнули остальные.
– А значит, Мочилов и его учил. Так?
– Так.
– А раз он его учил, то и наказывал тоже, – высказался Леха и окинул взглядом друзей.
Те сидели с непонимающими выражениями на лицах и смотрели на Пешкодралова, как на сумасшедшего. Леха от этих взглядов расстроился, но тут же вновь воспрянул духом и постарался объяснить свою мысль более доходчиво.
– Глеб Ефимович Смурного наказывал, а тот на него обиделся и эту обиду затаил. Он и в школе милиции наверняка остался только для того, чтобы осуществить свою страшную месть бывшему учителю. И вот этот день настал. – Голос Лехи постепенно приобретал зловещие интонации, от чего у присутствующих в комнате по спине пробежал неприятный холодок, а Пешкодралов тем временем продолжал: – Что может быть лучше дня, выбранного для мести, чем день рождения врага? И вот Смурной, напоив капитана, сделал вид, что отправился домой, а сам подкрался потихоньку, стукнул Мочилу палкой, а тело его спрятал.
– Вот это да! – вытаращив глаза внимал Пешкодралову Антон Утконесов. Однако его брат такого доверия к сказанному Лехой не разделял. Он иронично усмехнулся и сказал:
– Да, хорошо говоришь, только как-то неправдоподобно.
– Не хочешь, не верь, – мгновенно ощетинился Пешкодралов. – Просили версию, я вам ее и выложил.
– Нас Мочила тоже частенько наказывал, но у нас же не возникало желания похитить его или убить, – продолжал стоять на своем Андрей.
– Э-э, плохо ты, значит, людей знаешь, – откликнулся Пешкодралов тоном умудренного жизнью человека. – Люди-то все разные. Может, у Смурного патологическая обидчивость?... Я слышал, что такое бывает. Стоит такому человеку даже хоть слово не совсем вежливое сказать, – и все, можешь считать себя его кровным врагом и ждать мести.
– Бред какой-то, – вмешался в разговор Федя. – Я вот за Смурным никогда ничего такого не замечал.
– А ты думаешь, у человека на лбу написано, что у него патологическая обидчивость? – отстаивал свою точку зрения Пешкодралов. – Обычно это скрывают, как маньяки скрывают...
– Ты еще скажи, что Смурной маньяк, – усмехнувшись, перебил его Дирол.
– Вот насчет этого не знаю, – честно признался Пешкодралов. – А поводов у Володи для похищения Мочилова более чем достаточно.
– Он прав, – неожиданно перешел на сторону Пешкодралова Федя. – То есть прав не в том, что у Смурного эта самая обидчивость, а в том, что у него вполне могут быть поводы недолюбливать Глеба Ефимовича. Я сам один раз видел, как Мочила кричал за что-то на Смурного в учительской, ведь характер- то у нашего капитана, сами знаете, не сахарный. Я как раз в это время мимо шел, но как крики услышал, решил посмотреть, что дальше будет, и спрятался за углом. Смурной когда вышел, так на нем лица не было,
