нибудь из советских моряков забегает в нашу церковь. В порту есть русские грузчики. О.Тимченко организовал для них общество взаимопомощи.
В настоящее время приход возглавляет священник А.Насальский (Богословского Института), а о. Тимченко я перевел в Стокгольм.
Священнику в Антверпене в материальном отношении живется очень трудно; быть может, было бы совсем невозможно, если бы местный староста, доктор Орлов, не оказывал ему гостеприимства. Помогают натурою и некоторые другие прихожане, но часто у священника нет денег на самые необходимые расходы [160].
ИТАЛИЯ
Милан
Еще в 1924 году в Милане образовался церковный комитет и стал хлопотать об организации богослужения. Русских в Милане проживает мало. Я дал распоряжение настоятелю нашей Флорентийской церкви о. Стельмашенко съездить в Милан, созвать приходское собрание и сорганизовать приписную ко Флоренции общинку. Так общинкой Миланское церковное объединение до 1930 года и продержалось. Туда наезжали священники из Флоренции — сначала о. Стельмашенко, а потом о. Лелюхин.
В 1930 году в Милане случайно очутился о. Соколов, уволенный мною из Крезо. Он быстро тут сориентировался, и вскоре ко мне из Милана поступило прошение о назначении его священником. Так как до о. Соколова церковная жизнь общинки что-то не ладилась, я просьбу исполнил и назначил его настоятелем. Энегии и общительности у нового настоятеля было хоть отбавляй. Он всех соотечественников перезнакомил, сам быстро завязал житейские взаимоотношения со многими лицами и семьями, умело эти знакомства поддерживал и укреплял. Понимания глубокого значения пастырской деятельности у него не было, но, бойкий и предприимчивый, он сумел русскую колонию расшевелить. Потом пошли какие-то недоразумения, и о. Соколов без всякого давления с моей стороны прислал мне прошение об увольнении (он хотел ехать в Америку).
На место о. Соколова я назначил священника о. Куракина [161]. Для Миланского прихода это было приобретением. Добрый, влиятельный пастырь, высококультурный и глубоко благочестивый, он сумел стать нравственным авторитетом для паствы, поднять престиж настоятеля, объединить около церкви всю колонию, которая стала жить нормальной церковной жизнью. Русские в городах Северной Италии прослышали о нем и стали приглашать к себе; тем самым его служение стало и миссионерским.
В 1935 году я перевел о. Куракина во Флоренцию, а в Милан направил о. Аполлона Сморжевского, окончившего Петербургскую Духовную Академию и бывшего преподавателя Виленской духовной семинарии. В эмиграции он был рукоположен во священники в мое отсутствие преосвященным Иоанном (Леончуковым). Пожилой человек, опытный, солидный, о. Сморжевский стал хорошим, влиятельным священником. Он уделяет внимание просветительной деятельности — читает лекции; устроил новую церковь в более просторном и удобном помещении.
В настоящее время в Миланской церкви есть и диакон — о. Алексей Годяев (Вятской семинарии), бывший офицер. В эмиграции он попал в Германию без знания немецкого языка, быстро там освоился, научился языку, поступил в Мюнхенский политехникум и отлично его окончил. Одновременно он брал уроки пения (у него баритон). Для усовершенствования в этой области он направился в Париж, поступил на службу к инженеру Махонину и продолжал серьезно заниматься пением. Заметные успехи его окрылили, и он уехал довершать свое музыкальное образование в Милан. Тут он женился. Склонный к церкви, он стал псаломщиком, а потом я рукоположил его в диаконы. Мечта его быть когда-нибудь протодиаконом. Но я хочу посвятить его в священники. Он одаренный для этого пути человек. Я узнал, что в Генуе проживает много греков и русских и в Турине есть православные люди тоже. Это подало мне тогда мысль сказать диакону Годяеву: 'Если сумеете где-нибудь сорганизовать общину — сделаю вас священником…'
НОРВЕГИЯ
Осло
Община в Осло сорганизовалась в 1930 году. До 1933 года ее обслуживал священник из Стокгольма, приезжавший на праздники, а в 1933 году о. Александр Рубец [162] образовал там сплоченную организацию, избравшую Приходский совет. В 1936 году я назначил о. Александра настоятелем этого норвежского прихода. Живет он в Стокгольме, а на каникулярное время и в праздники перебирается в Осло. 'Карловчане' пытались было скомпрометировать о. Александра и настроить против него нашего консула в Осло, но это им не удалось. Жизнь там течет спокойно.
ГОЛЛАНДИЯ
Гаага
Как я уже сказал [163], до назначения иеромонаха Дионисия (Лукина) приход в Гааге был малочисленный, слабый, жизнь в нем едва-едва теплилась. О.Дионисий, молодой пастырь, энергичный, ревностный, был глубоко потрясен картиной духовной запущенности и омертвения, когда в праздник Вознесения Господня в церковь пришли только… три человека! Для возрождения прихода он решил во что бы то ни стало устроить особый храм, отделив церковь от квартиры настоятеля. Необходимость проходить через квартиру священника весьма стесняла (как это потом выяснилось) верующих людей и вообще не способствовала привлечению их к церковной жизни. Для этого надо было перестроить домик консьержа у входа в церковный сад. Впоследствии в конце 1937 года о. Дионисий свой план осуществил. Поначалу денег не было. О.Дионисий принялся усердно собирать пожертвования; на его призыв живо откликнулись не только русские (их было мало, и они бедны), но и наши голландские друзья — протестанты, старокатолики… Нашелся очень хороший русский архитектор, из голландцев, живших в России; он сделал удобный и красивый план приспособления домика под храм. И вот 12 декабря 1937 года назначено было его освящение.
Я приехал на торжество вместе с живущим в Бельгии архиепископом Александром. Мы были встречены с большой радостью. На торжество явились не только прихожане, но инославные — наши голландские друзья. Чин освящения прошел и торжественно и умилительно. Один образованный голландец, д-р Гендрикс, оказался таким любителем православного богослужения, что несколько лет подряд на Страстную неделю и на Пасху ездил в Москву, чтобы наслаждаться там нашим богослужением. 'В моей жизни было два замечательных, радостных момента, которых я не забуду до смерти: пасхальное богослужение в Москве и освещение храма в Гааге', — сказал он.
В этот мой приезд я задержался в Голландии почти целую неделю. Меня возили по разным городам для ознакомления с достопримечательностями. На другой день после храмового торжества мы поехали в Саардам, где подробно осматривали домик Петра Великого. Скажу откровенно, что он произвел на меня очень сильное впечатление. Суровая простота, даже грубость, обстановки, самые малые размеры — все давало такое яркое представление о том Русском Великане, который умел на троне быть работником ('то мореплаватель, то плотник'). Замечательно, с какою любовью относятся голландцы к этому памятнику: чтобы предохранить старое деревянное здание от разрушения, они заключили его в каменный футляр. Из наших русских Государей здесь был, кажется, один Александр II. На площади, вблизи домика, стоит памятник, сооруженный Императором Николаем II: Петр долбит лодку (по известной гравюре).
Отсюда мы поехали в Амстердам, где городские власти устроили нам официальный прием в Ратуше; затем я посетил нашу православную церковь в подвальном помещении одного протестантского храма; все там было очень сиротливо, убого, прихожан очень мало. По-видимому, священник о. Николай Щербович- Вечор (из офицеров) не сумел зажечь в приходе огня святой ревности о Церкви. Теперь этот маленький и нежизненный приход закрылся. Довольно примечательна личность протестантского настоятеля храма, давшего приют нашему приходу. Он из какого-то непонятного озорства возбудил в печати вопрос о том, на каком языке говорил в раю змей с Евой. За это неуместное глумление над Библией он был устранен от службы, но не послушался и продолжал служить. 'А число прихожан у вас в связи с этим очень уменьшилось?' — спросил я. 'Наоборот, очень увеличилось', — ответил он. Обедали и провели вечер мы у гостеприимного болгарского консула-голландца, вся семья которого (в том числе и некрещеные дети) была принята мною в лоно Православной Церкви и состоит теперь в приходе о. Дионисия.
Вспоминая эту поездку в Голландию, хочу еще упомянуть о посещении г. Роттердама. Нам хотели
