волками, но тогда я хотел перемен в зрительном восприятии и для этого прилагал большие усилия. А сейчас…
Пока я не заострял внимание на чём-либо — всё было как всегда, но стоило начать всматриваться, то зрение произвольно меняло свои параметры. То я начинал видеть силовые линии, затем у собеседников вдруг появлялись цветные ауры или всё становилось чёрно-белым, но я переставал замечать поверхность, но прекрасно мог определить, что находится под землёй на десятки саженей. Кошмар! Если так пойдёт дальше, и я не смогу управлять этой новой способностью, то придётся закрыть глаза и брать проводника — излишки поступающей от зрения информации мешали ориентироваться в пространстве.
Вот и сейчас во время разговора с родственниками я непроизвольно сосредоточил своё внимание на Торрине, и мне предстало странное зрелище. Несмотря на окружающую нас ночь, мне прекрасно было видно, как с орка пропала вся одежда, амулеты и оружие. Не успел я застесняться голого вида собственного деда, как с него исчез кожный покров, что совершенно не мешало ему продолжать степенную беседу с Оррином. Зрелище мышц и пульсирующих вен заворожило меня — оказывается, мы так интересно устроены внутри. «Мясо» постепенно пропадало и стало видно скелет — кости, суставы, хрящи, со следами возрастных изменений (мне показалось, что в молодости у деда не было небольшого искривления пальцев ног, наверное, ему больно долго ходить пешком). Судя по всему, Торрин неоднократно ломал левую руку, да и рёбрам хорошо досталось, что неудивительно для его возраста.
Тут я увидел его сердце и понял, что прошедшая ночь с излишним напряжением при удержании щита, кончилась для старика фатально. Сердце билось вяло и от него веяло такой усталостью, что становилось ясно — деду оставались последние часы. Шаман отдал все свои жизненные силы, чтобы защитить бойцов от последствий моих глупых порывов — если бы я не вцепился, как последний идиот, в этот дурацкий метеорит, деду не пришлось бы так надрываться.
Искреннее раскаяние, жалость и желание помочь переполняли меня — я положил правую руку на его усталое сердце. Всеми силами стараясь помочь и продлить жизнь старику, я представлял, каким великолепным орком он был когда-то. Жаль, что время нельзя повернуть вспять, но хотя бы последние годы пусть он проведёт в здоровье и радости.
— ЧТО Ж ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ВНУК?!
Услышав хриплый голос деда, я вздрогнул, и нормальное зрение вернулось ко мне. Не понял.
Серые уставшие дедовы глаза смотрели на меня с юного орочьего лица.
Глава 33
С радостным ужасом всматривался я в лицо моего орочьего ровесника, мальчишки лет тридцати, не более. Неужели вот этот паренёк — мой дед, глава семьи, сильнейший шаман в клане в своём поколении. Да какое его, в моём поколении…
Я робко посмотрел на Оррина — как он прореагирует на случившееся. Нет, это надо видеть — вождь сидел, открыв рот, с остекленевшими глазами. Похоже, мой экспромт произвёл на него неизгладимое впечатление. Оррин шумно вздохнул и закрыл рот, лязгнув зубами. Потом яростно растёр ладонями лицо и пробормотал.
— Устал я, кажется уже всякий бред, надо хорошо выспаться. — Убедив самого себя в том, что ничего странного не произошло, он поднял глаза, помолчал и сказал. — Нет, одним сном тут не обойтись, потребуются более сильные средства.
Тем временем дед, то есть Торрин, не веря в произошедшее, стал ощупывать пальцами своё новое- старое лицо, по мере того, как он убеждался в реальности преобразования, менялся размер его глаз. Никогда не думал, что у орков бывают такие большие глаза. С некоторым сомнением он рассматривал в неверном свете костра ровные гладкие пальцы рук, не изуродованные опухшими суставами и старыми шрамами. Чтобы убедиться, что это произошло на самом деле, а не искусно наведённая иллюзия, он встал, несколько раз присел, наклонился, повёл плечами. Похоже, хотел поскорее узнать возможности своего обновлённого тела. Мы с отцом затаив дыхание наблюдали за ним. Но нас прервали. Появление моих орков было столь неожиданным, что заставило вздрогнуть всех присутствующих. Нарин, глава телохранителей, на изменившуюся внешность деда и бровью не повёл, как будто он каждый день наблюдал подобное. Просто жуть берёт от их уверенности в моих возможностях и силах.
— Великий. — От этого уже осточертевшего титула меня передёрнуло. — Нельзя, чтобы Торрина увидели остальные, им рано приобщаться к твоему могуществу. Такое резкое возвышение Небесной Змеи вызовет большое недовольство в других кланах. Ты пока не готов взять под свою руку всех орков, но это время придёт…
Да, да — всю жизнь мечтал. Вот ещё одна головная боль — убедить моих (пришлось смириться с тем, что никому другому они подчиниться не пожелали) орков сохранять хотя бы видимость прежних отношений в отряде. Все эти дурацкие поклоны и обращения «Великий» весьма меня напрягали. Я достаточно вращался среди власть предержащих, чтобы понимать, что ничто в жизни не достаётся даром — если перед тобой готовы преклоняться взрослые вменяемые орки (эльфы, люди — раса значения не имеет), то это грозит тебе в ближайшем будущем большими проблемами и обязательствами. А я этого не хотел, но моего желания, к сожалению, никто не спрашивал. Мне казалось, что со всех сторон вокруг меня смыкаются стены, образованные обязательствами, родственными долгами и расовыми ограничениями. А тут ещё и боги сверху прихлопнули своей неограниченностью магического потенциала, просто некуда деться — пищи, но волоки.
— Великий, твоему деду необходимо вернуться в Храмовую долину, а остальных бойцов убедить, что он оттуда не выходил.
— Во-первых, не смейте называть меня великим, я запрещаю. — Моё терпение в отношении самозваных поклонников благополучно закончилось. — Достаточно просто Эчеррин. Во-вторых, половина из вас останется в долине и сделает всё возможное, чтобы никто из посторонних туда не попал.
Оррин хмыкнул и когда я на него вопросительно взглянул, он с намёком погладил рукоятку мачете.
— Да, постарайтесь никого не убить, по возможности. — Я опять оглянулся на отца, тот одобрительно кивнул и посмотрел вниз, на землю. — А если с кем-то из неожиданных посетителей произойдёт несчастный случай, то извольте не оставлять следов.
Нарин, нет, уже Наррин, низко поклонился мне, слегка — Торрину, кивнул Верховному вождю и отошёл к своим бойцам. Мы же с отцом стали внимательно изучать, что же из себя стал представлять шаман. Судя по его уверенному виду, дед уже обжился в своём юном теле и был вполне доволен переменами.
Да, собственно, с чего бы это ему быть недовольным? Если эффект омоложения долговременный (а я уверен, что это так), то ему предстоит прожить ещё как минимум восемьсот лет, конечно, при попустительстве заклятых «друзей» из эльфийских и людских рядов. Но это уже мелочи. Правда, как воспримут его новый биологический возраст остальные орки, особенно его старые дружки — шаманы. Помнится, у них там не слабая борьба за влияние на Совет старейшин. Одно дело следовать указаниям заслуженного престарелого шамана и совсем другое — советам юнца, не прошедшего второго совершеннолетия. И потом, если все эти властные старики тоже захотят сбросить годок-другой со своих усталых плеч (а они не дураки и точно этого захотят), то, что я буду делать? Я совсем не уверен, что у меня получится повторить этот фокус с омоложением, как это получилось — ума не приложу.
Но моим заверениям, что всё произошло случайно и повторить никак нельзя, никто не поверит. Не знаю как орки, но люди в такой ситуации не постеснялись бы настаивать на выполнении своих маленьких желаний, даже с помощью шантажа или физической силы. А когда об омоложении узнают эльфы, а до них обязательно дойдут такие-то новости, то мне не жить — эльфийские маги Жизни сделают всё возможное и невозможное, чтобы закопать меня прямо там, где застанут.
