Закончив разговор, Якубов с приятно улыбающимся лицом не пошел, а скорее покатился по коридору, как колобок, умасленный, аппетитный и в высшей степени удовлетворенный своим существованием.
Навстречу ему попался повар Судаков – тот самый, что пострадал от неумеренного чревоугодия Афанасия Фокина прошлой ночью. В руках он держал внушительный поднос с закрытым прибором на одну персону.
– А в каком номере Тихомиров? – спросил он.
– Я же сказал, в одноместном «люксе»! – отозвался Николай Алимович и собрался было спускаться по лестнице, но тут услышал брошенное в спину:
– Так я там и был. Наверно, какая-то ошибка.
Якубов резко обернулся.
– А ну-ка пойдем, – скороговоркой выдохнул он, – разберемся, куда ты там ходил.
Он опрометью прошел по коридору – куда более высокий и длинноногий Судаков не успевал за ним – и ворвался в помещение, где буквально пять минут назад он оставил больного и охающего Фокина, свято поверившего в то, что он стал жертвой одного из людей Кардинала...
Номер был пуст.
Якубов поднял глаза и увидел приотворенную створку окна. И все стало ясно: Афанасий не поверил Николаю Алимовичу и, почуяв недоброе, ушел через это окно.
И за это время, что истекло с того момента, как Николай Алимович оставил его, мог уйти уже довольно далеко.
Налим судорожно схватил мобильник...
Свиридов сошел с поезда на одной из станций примерно в семидесяти километрах от Московской кольцевой автодороги. Прежде всего ему требовалось восстановить силы и «подштукатурить» – как иной раз выражался Афанасий Фокин – свои порезы и повреждения.
Он зашел в здание маленького вокзала и, наскоро перекусив и перевязав кровоточащую руку и плечо, стал размышлять, что же делать дальше. Впрочем, долгого размышления это не требовало – надо было возвращаться в Москву.
У него есть с кем и о чем там поговорить.
...Свиридов приехал в Москву вечером того же дня. Этот вечер был вьюжным. Когда Влад вышел из попутки, на которой он и добрался до столицы, его едва не снесло порывом ветра, взвихряющего и колко бросающего в лицо мелкую снежную пыль.
Куда идти?
Свиридов не сомневался ни минуты: на квартиру ни к себе, ни к Фокину идти нельзя. Хотя вряд ли его могут ждать: ведь Якубов был убежден, что посылает его на верную гибель...
И тут он вспомнил. Катя. Они оставили ее в фокинской квартире сегодня утром, и с тех пор она там.
Если там...
Влад больше не колебался. Он поймал такси и доехал до квартиры Фокина. Посмотрел на окна третьего этажа, которые, по его расчету, и должны принадлежать жилплощади Афанасия: света в них не было.
Влад вскарабкался по пожарной лестнице, не обращая внимания на то, что правую руку опоясала тупая боль и по ней потекло. Прошел по обледеневшему карнизу и перекинулся через перила балкона.
Ну что же, Афанасий его простит...
Влад натянул рукав пальто на кулак и ткнул в в угол стекла в балконной двери. Оно треснуло с глухим булькающим звуком, который тотчас же отнесло порывом ветра. Влад протянул руку и отпер шпингалет.
Вторая балконная дверь оказалась незаперта, и Свиридов беспрепятственно открыл ее и проскользнул в приятный, обволакивающий теплом полумрак фокинской квартиры.
Он на цыпочках прошел по комнате и приник ухом к двери, ведущей в зал.
Тихие приглушенные голоса донеслись до него. Быть может, это Афанасий и Катя. Быть может, существует и другой вариант. Нужно проверить.
Свиридов потянул на себя ручку двери, и голоса стали вырисовываться яснее и выпуклее:
– Метель-то какая, а? Так и воет за окном.
– Зря мы тут паримся. Он не придет. Я слышал, что этот парень, что сбежал из «Центуриона» под самым носом этого хваленого Якубова и его чудо-богатырей, захвативших этого Кардинала... в общем, этот парень – бывший офицер союзного спецназа ГРУ, и его просто так, голыми руками не возьмешь.
– Какая тебе разница? Не придет, так еще лучше.
– А этот Кардинал сейчас где?
– Как – где? В сизо, наверно.
– А чего мы тогда сидим в темноте, если этот самый Тихомиров, или как его там на самом деле... у этих ребят по пять имен и по двадцать пять паспортов... в общем, если он все равно не придет?
– Я так понял, что он тут уже был. Забрал шмару, которая тут по всей квартире свое белье раскидала, и умотал.
Свиридов вздохнул и бесшумно закрыл дверь. Значит, Афанасий все-таки был тут и забрал Катю. По крайней мере, именно это может следовать из разговора двух этих людей, ну вот совершенно не имеющих отношения к правоохранительным органам!
Он легкой тенью проскользнул обратно, услышав где-то за стеной:
– Холод откуда-то пошел. Ты не чувствуешь, а, Валек?
...Он спустился тем же путем, что и поднялся. Хотя можно было просто спрыгнуть: все-таки только третий этаж.
Теперь оставалось решить только одно: где остановиться на ночь? Все остальное отходило на второй план перед немеющей тупой болью в руке и простреленном плече, перед чувством голода в пустом желудке.
Где?
На свою квартиру Свиридов идти не собирался: мало ли какие сюрпризы могли поджидать его там? Ведь сидят же эти голубки-мусорки на фокинской хате, воркуют за жись... почему бы другим таким же не устроить засаду на квартире, к тому же предоставленной Владимиру не кем-нибудь, а сотрудником секретных спецслужб.
Илья. Эта мысль скользнула в голове Свиридова как-то сама по себе, без участия сознания. Ну конечно! Брат!
Оставалось только вспомнить, где тот живет, потому как Свиридов был на его московской квартире только один раз, да и то – несколько месяцев назад.
Он позвонил в большую, обитую довольно-таки потертым дерматином дверь. Подпрыгнул на одной ноге, потому как промерз до костей.
Открыли не сразу. Влад позвонил еще два раз, прежде чем услышал за дверью шаги и приглушенный ленивый голос спросил:
– Ну кто там еще?
– Илья Свиридов здесь живет? – весело проговорил Влад, который не мог не узнать этого голоса.
– Здесь... А кто это? – Дверь открылась, и в щели, которую позволяла образовать цепочка, показалось лицо Ильи. – Вы кто?
– Ты что, Илюха, меня не узнал? – выдохнул Свиридов и прислонился к стенке. – Вероятно, я здорово изменился с момента нашей последней встречи...
Илья издал горлом какой-то клокочущий звук и звякнул цепочкой. Дверь распахнулась, и вырвавшийся из прихожей яркий свет лег на бледное лицо и длинные светлые волосы нового Владимира Свиридова.
– Влад... – пробормотал Илья. – Значит... значит, ты жив?
Он буквально втащил брата в квартиру и, захлопнув дверь, закрыл ее на несколько замков. В тот же момент распахнулась дверь, и в прихожую вошел не кто иной, как... Афанасий Фокин.
– Кого там еще приносило, Илюха? – настороженно спросил он. И увидел Свиридова.
– Тшерррт! – пробормотал он. – Ну надо же... прямо к ужину! – Он подпрыгнул на месте, как первоклашка, получивший первую пятерку, повернул голову и заорал: – Катька... смотри, кто к нам
