Туманное Звено. Стихотворения

Для головы похерил тело Кант.
Художник под конец лишился зренья,
и слуха — совершенный музыкант.

К потере сердца — пусть хотя бы части
(но самой, по несчастию, большой)
пришла и я, у слов своих во власти,
без устали работая душой.

Слова мои ко мне приходят сами,
во сне, когда совсем их не зову.
И я с рассыпанными волосами,
Офелией, большие розы рву.

И так живу я, отроду имея
неизмеримо много сотен лет:
мой яд еще у райского был змея,
и у Орфея — узкий мой скелет.

Не к раю приближаюсь я, а к краю
мне данной жизни, плача и звеня…
От музыки, друзья, я умираю:
вся сердцевина рвется из меня.

1938

ОБВИНЕНИЕ

Суд. На скамейке подсудимых
сидят высокие слова.
К ним, с грузом слов необходимых,
моя подходит голова.

Должна сознаться я пред вами,
о суд: для каждой головы
слова развенчивать словами
задача трудная, увы!

Слова, краснея как живые,
сойдя с преступной вышины,
уже склонили книзу выи,
как бы в сознании вины.

И точно: я весной и летом
для них сидела взаперти,
от них я сделалась скелетом
и в гору не могу идти.

Они мне вытравили зренье
(бездушность слов известна вам!).
Я предъявляю обвиненье
всеистребляющим словам.

Они, как змей, как искуситель,
скользили с моего стола.
Истец и вместе обвинитель,
я назову их корнем зла.

Да, я питала их слезами,
из корня вырос целый ствол,
и что же? — нынче пред глазами
осенний день, и сад мой гол.

От слез с лица сошла личина,
под ней остался только прах.
Несчастью этому причина
в моих же собственных словах.

Они виновны в распыленьи
во мне всего, всего, всего.
Я обвиняю их в растленьи
существованья моего.

Даю с присягой показанье:
слова — убийцы дней моих.
Пусть к высшей мере наказанья
достойный суд присудит их.