Тайна затворника Камподиоса

примет 25 капель бальзама с чайной ложкой меда. Помимо этого бальзам способствует излечению при лихорадке, при нагноении ран, при цинге, волях самого разного рода, кровотечениях, при шатании тела, при гниющих свищах, а также опухолях. При потемнении и покраснении глаз, равно как и горении, и раздражении оных. В последнем случае достаточно будет смазать их бальзамом или приложить к ним влажный компресс, чтобы через короткое время от этих волей избавиться.

Поскольку и женским пол подвержен многим заболеваниям, но по своей природной стыдливости избегает представать перед врачами, рискуя при этом подчас не только своим здоровьем, но и жизнью, то объявляем всем, кого это касается, что если вы опасаетесь обратиться к доктору лично, то можете явиться на прием к его ассистентке сеньоре Тирзе или принести ей свою мочу, после чего она вам скажет, какого рода заболевание вам присуще, поскольку она обучена для этого самим доктором.

Вот что может выть вам представлено или проведено:

операции, ампутации, прижигания, установление диагноза после анализа мочи, лечение травами, таблетками, порошками и разного рода сложными микстурами.

Благосклонного читателя этой афиши просят передать ее содержание знакомым.

Находящийся под покровительством его сиятельства князя Аррайо де Монтего доктор Бомбастус Зануссус проживает в... с... по... сего года от Р.Х.

Витус оторвался от бумаги.

– Да, внушительная программа, господин доктор.

– На этой бумаге запечатлена лишь часть моего врачебного искусства, уверяю вас, – Бомбастус Зануссус снова сложил и спрятал бумагу, не отказав себе в удовольствии еще раз пробежать глазами текст.

– Тпрр! – Витус придержал лошадей и указал рукой в сторону. – Вон там, справа, по-моему, хорошее место, чтобы остановиться на привал. Я распрягу лошадь и покормлю ее. А вы, будьте столь любезны, оповестите об этом всех остальных.

Доктора это предложение несомненно задело за живое:

– Мой любезный друг, что вы себе позволяете! Кто из нас двоих, по-вашему, легче на подъем? Так что не сочтите за труд, сбегайте и предупредите остальных сам.

Пришлось Витусу проглотить и это.

– Как вам будет угодно.

После обеда, состоявшего из копченой речной рыбы, бобов с соусом и лепешек, к Витусу подошел Артуро.

– Мы немного задержимся тут, Витус. Остальные устали и хотели бы поспать.

– Что до меня, то я усталости не чувствую.

– Какое совпадение, – Артуро улыбнулся.

– Почему?

– Потому что сейчас ты получишь первый урок фехтования. Вон там, – он указал в сторону покрытой засохшей глиной площадки у дороги, – самое подходящее для этого место. Пойдем туда!

Он зашагал к своей повозке и вернулся с деревянным мечом и шпагой в руках, помимо этого он принес еще защитную маску для Витуса. Другую он уже успел надеть. Теперь Артуро походил на огромное насекомое.

Витус усмехнулся:

– Ты сейчас похож на богомола!

Артуро улыбнулся под маской:

– Гляди, как бы вскорости сам не взмолился! Когда мой меч просвистит у тебя над ушами.

Они дошли до площадки. Артуро бросил Витусу вторую маску:

– Надевай!

Витус натянул на голову кожаную маску с прорезями для носа, рта и глаз:

– Можно начинать.

– Не спеши, друг мой. – Учитель фехтования взял принесенную им шпагу и надел на острие деревянный шарик. – Вот, возьми свое оружие.

– Почему ты даешь мне шпагу, а себе берешь деревянную дубину?

– Во-первых, у меня всего один дуссак, во-вторых, шпага с насадкой столь же безопасна, а в-третьих, ты ею никогда меня не заденешь, по крайней мере на первых порах.

– Ну, так начнем! – Витус стал в позицию, крепко сжимая шпагу и ожидая атаки учителя.

– Начинай ты, – в голосе Артуро прозвучала ирония.

Широко шагнув вперед, Витус атаковал учителя фехтования. Он решил, что будет осторожен и ни за что не нанесет Артуро сильного удара, чтобы случайно не причинить ему какого-нибудь увечья, но уже через секунду понял, что эти опасения напрасны. Артуро мгновенно поменял позицию – и выпад пришелся в пустоту.

– Давай, богомол, попытай счастья еще раз.

Сдавленный смех за спиной заставил его оглянуться. У дороги собрались почти все члены труппы. Громче других хихикала Майя. Она сидела, прильнув к Церутти. Здесь же стояли Анаконда и близнецы с