локтем под дых. Тот отлетел в сторону и так сильно шмякнулся о стену камеры, что воздух со свистом вырвался из его легких. Одноглазый обмяк и шлепнулся на задницу – как раз между Витусом и Магистром.
– Повтори еще раз, – сказал Нуну.
Тот только головой покачал.
– Запомни раз и навсегда: с Нуну лучше не ссориться! – и колосс, хромая, вышел из камеры.
– Добро пожаловать в наш круг, – сказал Магистр, когда новый узник отдышался. Он, видать, калач тертый.
Ничего не ответив, тот застонал, но поднялся на ноги. Магистр, Витус и евреи молча наблюдали за тем, как новичок разглядывает узкие, забранные решетками окна, напоминающие крепостные бойницы, под которыми лежали Витус и Магистр. С тех пор как Аманда и Феликса увели из камеры, все ее узники сдвинулись по часовой стрелке, так что место рядом с нужником освободилось.
Незнакомец встал на цыпочки, чтобы выглянуть, но при всем своем завидном росте так ничего и не увидел. Он ощупал ладонями подоконник и раму с решеткой.
– Узкая, сволочь, в такую и кошка не проскользнет.
Одноглазый сделал шаг назад, наступив при этом на руку Магистру. Маленький ученый так и взвыл.
– Ой-ей-ей!
– Не притворяйся, – новый узник повернулся к Витусу. – Тебя заковали в цепи – выходит, ты особенно опасный преступник?
– Я и сам не знаю, почему меня таким считают, – сдержано проговорил Витус. Он не испытывал ни малейшего желания вступать в продолжительный разговор с новым сокамерником. Впрочем тот, скорее всего, отнюдь не был заинтересован в продолжении беседы, потому что, не дождавшись ответа, сразу направился к отхожему месту.
– Толчок у вас куда ни шло, – оценивающе проговорил он. – Вы, видать, редко ходите мимо.
Когда ответа не последовало, начал тщательно простукивать стену возле своего места.
– Ничего, – пробормотал он некоторое время спустя. – Посмотрим-ка, как насчет двери. – И несколько раз крепко ударил по ней кулаком. – М-да... Крепкие дубовые доски на железной решетке, – подвел он итог. – Такую не выломаешь.
Наконец одноглазый обратился к тому месту в камере, где еще недавно лежали Феликс с Амандом и куда теперь перебрались евреи. Он внимательнейшим образом простучал и эту стену.
– Оп-ля! – воскликнул он вдруг. – Здесь один камень сидит непрочно! – Новичок высоко поднял камень Магистра, который вытащил из стены так ловко, будто только этим каждый день и занимался.
– Это мой камень с датами! – воскликнул Магистр.
– Как это – твой камень?
Маленький ученый объяснил историю с этим камнем. Потом он поднялся и подошел к новому узнику.
– Думаю, нам самое время познакомиться: этих вот людей зовут Хабакук, Давид и Соломон. Они, будучи евреями, собирались заняться на Иберийском полуострове торговлей – вот поэтому и попали сюда.
Братья кивнули новому узнику.
– Вон там, под окном, – продолжал Магистр, – лежит мой друг Витус. Он прежде обучался в монастырской школе. Почему его бросили в это подземелье, нам неизвестно. Мое имя Рамиро Гарсия, но меня чаще зовут просто Магистр. Я ученый-юрист и не в ладах с церковью, – он изобразил нечто вроде поклона. – Могу я спросить, кто ты и что тебя, так сказать, привело сюда?
– Я Мартинес, – ответил тот, – а за что я попал сюда, какая тебе, на хрен, разница!
– Зачем же так грубо, друг мой? – Магистр озадаченно заморгал.
– Я тебе не друг! – огрызнулся Мартинес. – Я ничей не друг. И уж меньше всего – судейского кляузника! Заруби это себе на носу, если собираешься впредь иметь дело со мной.
Он сунул камень с датой в его нишу.
– И монастырских выкормышей у меня в друзьях не водилось. А о евреях я и говорить не желаю. Они нас всех уделывают, где только могут.
– Мы – честные торговцы, – возмутился Хабакук. – Мы никогда никому предпочтения не отдавали, для нас все покупатели были равны – хоть кого спроси! Господь нам свидетель!
– Вы, евреи, Христа убили, вы все! – для Мартинеса этот вопрос был решен раз и навсегда. Люди, с которыми ему предстояло находиться в одной камере, его разочаровали: с такими побега не совершишь. Тряпки и продажные торговые душонки! Рассчитывать он мог только на себя. Если кто и может помочь, то, пожалуй, один только этот жирный боров. Он знал, что все надсмотрщики до одного – взяточники. Одно плохо: у него нет при себе ничего! Мартинес заскрипел зубами, вспомнив, как у него отняли кинжал и кошель с монетами.
– Твое поведение не только неуместно, но и в высшей степени несправедливо, – услышал он слова Магистра. – Как ты можешь обвинять евреев, живущих в одно время с нами, в том, что якобы сделали много веков назад их предки! Вот я приведу тебе пример для сравнения: представь себе, что лет пятьдесят назад твой дед убил кого-то, а сегодня представитель закона запретит тебе заниматься своим делом – предположим, продавать древесину? Чтобы ты на это сказал?
У Мартинеса не было никакого желания спорить с Магистром. Но во взгляде маленького ученого светилась такая убежденность, что не ответить ему он не мог.
– Черт побери, я сказал бы, что у одного с другим нет ничего общего, судейская ты змея!
На губах Магистра появилась улыбка:
