поймет позже, когда поднимется до учителя), значит, чем владеет один — доступно и другому;
3) точно выбирая действие — небольшое, но интересное и доступное ученику, он увлекает ученика за собой; тот подражает — и получает удовлетворение от свободной траты своего энергопотенциала; сперва — минимально, затем — больше, потом — совсем смело, пока однажды ему не придется затратить все, что он успел накопить, но зато — прогрызшись сквозь стену — он с изумлением узнает, что решил задачу, и это ему так понравится, что он навсегда останется творцом этой бесконечно прекрасной работы.
Учитель, врач, хлебороб — как они работают (09/90 — 19)
1
Если это понять, если это освоить — наша жизнь станет ясной, в ней появится смысл, и самое главное — установятся гармония и взаимопонимание с окружающим миром. Ведь один учит быть свободным; второй — возвращает нам свободу, когда она утрачена; третий дает к ней ключ (см. главку «Три святых профессии»).
Свобода — пусть не истинная, пусть мнимая, мимолетная, призрачная — нам необходима хотя бы потому, что без нее не может быть счастья. Того счастья, которое мы ищем, ждем, добиваемся всю жизнь. Почему мы увязываем счастье именно со свободой? Потому что только свободный человек счастлив не за чей-то счет — он получает счастье, как яблоко с древа свободы. С дерева, которое он вырастил сам. Каким образом? — вам это уже известно: творческим трудом.
Хорошо творцам: они делают свою высокую работу, не задумываясь, как это у них получается. Делают — и все. Как Бог на душу положит. А получается — в самый раз.
Нам с вами посложней. Мы стоим в стороне, сняв почтительно шляпы, и, затаив дыхание, наблюдаем, как это делается. Мы учимся. Нам еще ой как далеко до той минуты, до того состояния, когда руки сами будут делать талантливую работу, когда они свободно будут поспевать за мыслью, делать свое дело одновременно, слитно с мыслью. Это будет потом. А пока нужно разучить все па будущего танца. Потом, когда доведем движения до автоматизма, а высокий энергопотенциал обеспечит полет, — во время танца мы будем думать только о гармонии, мы будем только искать гармонию (напоминаем — это работа критичности) — творить. Все это будет потом. А пока выучим те немногие па, из которых складывается этот танец и их обязательный, единственный порядок.
Значит, речь пойдет о технологии творчества.
Разберем это на знакомом каждому примере: папаша Карло вырезает Буратино.
2.
1. Творец не может не творить
Как вы уже догадались, речь идет не просто о талантливой, а о гениальной работе. Потому что обыкновенную талантливую работу остановить можно. В ней нет обязательности. Она может быть, ее очень приятно исполнить, но если нет подходящих условий — она почти безболезненно откладывается на сколь угодно долгий срок; даже — навсегда.
Причин этого две. Первая: энергопотенциал, обеспечивающий талантливую работу, не так уж и велик, его инерция легко гасится; любая палка в спицы — вот и остановка. Вторая: поскольку талантливая работа решает уже решенную задачу, только несколько иначе, оригинально, по— своему, сознание этой вторичности само по себе гасит энергопотенциал. Вот почему многие люди, родив интересную идею, не воплощают ее в жизнь. Работает феномен иллюзии завершенного дела. Мысль опережает руки. Чтобы воплотить идею, нужно как бы повторить уже однажды тобою (мысленно) пройденный путь. Если человека ведет цель — он пройдет этот путь; если его привлекает процесс — он на это способен только при благоприятных условиях и избытке энергопотенциала.
Итак, утверждение «творец не может не творить», безусловно, относится только к гению. Талант творит (решает задачи) либо в благоприятной ситуации, либо в экстремальной (когда он вынужден это делать). В неблагоприятной ситуации он чаще всего удовлетворяется решением задачи «в уме» — эксплуатирует феномен иллюзии завершенного дела. И только очень высокий энергопотенциал дает ему силы действовать вопреки неблагоприятной ситуации.
Гений обложен проблемами, как волк флажками. Ему некуда спрятаться — он обречен на творчество. Помните легендарного Мидаса? К чему бы он ни прикасался — все превращалось в золото. Так же и гений: к чему он ни прикоснется — все раскрывается проблемой. Чем больше он медлит с их решением — тем большее количество проблем наваливается на него. Путь к свободе у него единственный: решать их, щелкать одну за другой. И только в тот момент, когда он достает из-под обломков скорлупы их ядрышко, он на миг ощущает блаженную свободу.
Творец не может не творить, потому что его вынуждает к этому энергопотенциал. Просто жить, как все, творец не может: внутреннее давление пара слишком велико. Если даже с утра до вечера колоть дрова — делу не поможешь: гений найдет такой режим колки, когда эта работа будет совершаться без усталости, станет незаметной — и голова опять освободится для главной работы.
Почему талант колке дров предпочитает решение задач? Потому что задача требует больших усилий, значит, скорее приносит облегчение и даже удовольствие. Почему гений берется за проблемы? Потому что только проблема способна заставить его выложиться, только при ее колоссальном энергообороте он удовлетворен, а иногда даже и счастлив.
Почему папаша Карло не мог не взяться за Буратино?
Потому что он был одинок.
Он терпел одиночество, пока борьба за существование отнимала достаточно сил, чтобы не мучиться от избыточного давления пара. Но когда суета отступила и он остался наедине со своею душой — энергопотенциал потребовал выхода. Просто расколоть полено было мало. Чтобы найти покой и разрушить одиночество, нужно было решить проблему: вырезать Буратино.
Еще один пассаж на эту же тему.
Гений одинок всегда. Иногда он пытается спастись от одиночества, («как все нормальные люди», — и обзаводится семьей, да не просто семьей, а большой: Бах, Пушкин, Толстой… Он рожает детей, пытаясь заполнить окружающий его космический вакуум. Тщетно. Найти понимание можно только у ровни. А где это возьмешь? Проще всего (для гения) — сделать самому. И папаша Карло — чтобы разрушить одиночество — решает вырезать из полена Буратино.
3.
2. Задача (проблема) сама находит творца
Мы живем среди задач и проблем. Они — вокруг нас; куда ни повернись — всюду торчат их острые
