ЧТО ГРОЗИЛО СЫНУ «ПИАНИСТКИ» ШТИРЛИЦА?
Ну, хорошо, скажете вы, малыш не может развиваться без свободы (а кто может? не выжить, не существовать — развиваться — кто?) — дадим ему свободу. Накинем на него легкую распашонку, пусть болтает ручками— ножками, пусть осваивается в этом мире. А как же быть с неразвитой терморегуляцией, о которой упоминалось в начале этой главы?
Мы считаем, что это такой же миф, как и остальные, из которых сколочено прокрустово ложе нашего быта.
(Кстати, «наука», вскормленная этим бытом, строит из таких мифов теории, и что самое удивительное — умудряется «доказывать» их.)
Нелепо думать, что ребенок, едва родившись, как и всякое живое, имеет чувствительность, возбудимость и реактивность (то есть способность к энергообмену), а вот к теплообмену почему-то не приспособлен. Нам его жалко! он нам кажется беспомощным! — и в этом все дело. Его теплообмен с первого же дня тренируем — точно так же, как тренируемы мышечная сила, выносливость, координация.
Двигательная активность — важнейший регулятор теплообмена. Когда мышца работает — температура тела повышается (ведь мышца выделяет тепло). Значит, наш малыш, ориентируясь на свое чувство комфорта, будет двигательно активен настолько, чтобы находиться в равновесии с внешней средой.
Как видите — опять движение. Оно развивает энергопотенциал и координацию, пашет борозды, пробивает тропки в нашем мозгу, оно же помогает поддерживать равновесие между внутренней и внешней средой. Иначе говоря, движение — это золотой ключик в комнату, где живет комфорт.
Вперед к Спинозе!
В давние времена с психомоторикой не было проблем. Человек был целостным; все в нем было мудро увязано; дополняло друг друга и поддерживало; конец одного был началом другого. Но пришла мода копаться в секретах природы. Ньютон рассек мироздание, Гарвей рассек тело мертвого человека, Декарт — живого: отделил душу от плоти. И психомоторики не стало. Что же получилось?
1) бестелесная душа,
2) бездушное тело: что душа прикажет, то тело и делает.
Две самостоятельных субстанции.
Это приняли все — кроме Спинозы. В отличие от Декарта, который был увлечен анализом, Спиноза имел холодную голову и во всем искал знаки целостности. Анализ без синтеза он не принимал. Тело без души — это мертвец.
Живой же человек — не просто одухотворенная плоть; он — вершина природы, ее инструмент, которым она себя осознает и преобразует. Значит, мышление как свойство души и движение как свойство тела — это не две разные субстанции (по Декарту), а два модуса (по Спинозе) мыслящего тела человека. То есть, в любом живом движении мышление и движение слиты воедино.
Потом Сеченов назовет это психомоторикой.
И выскажет гипотезу, что в движениях детей коренятся все элементы мысли; анализ, синтез, обобщение, индукция, суждение и прочее. Для вас это уже знакомая идея, а ведь до Сеченова никому не приходило в голову, что нет бездумных движений, что перемещение в пространстве — это овладение им, что перемещение во времени — это овладение временем, — и все эти физические действия сопровождаются, переплетаются, упреждаются, подтверждаются элементами мысли.
Все, все! — жизнь, здоровье, талант, судьба — все начинается с движения.
Значит, пеленанием мы убиваем себя.
ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВНИЗ
Мы всю жизнь не выбираемся из пеленок; для каждого возраста есть свои; а поскольку человек раскрывается не весь сразу, а как бы поэтапно, слоями, то и пеленки видоизменяются соответственно. Ликуйте, любители систематики! Сейчас мы вам предложим небольшую схему последовательного удушения творческих возможностей человека.
Первое пеленание вам известно — это пеленание тела.
Напомним: вынудив организм малыша перейти на самый низкий уровень энергопотенциала (уровень самосохранения), мы сдерживаем его двигательное развитие (а значит и мыслительное) в период, когда он должен набрать максимальную скорость. Так спринтер начинает стометровку с падения. Представляете, как он отстанет от остальных, если весь забег длится 10 сек.?
Второе пеленание — пеленание движений.
Малыш пошел. От первого самостоятельного шага и до дороги в школу он должен пройти три этапа:
1) установить связь с предметами (вилка, мяч, лопатка, машина, кукла);
2) овладеть предметами (самостоятельно играть, одеваться, помогать по дому — при этом инициатива действия должна непременно идти от самого ребенка);
3) воспроизводить предметы (словами, рисованием, лепкой, ролевой игрой).
А что мы видим? Вилку не дают — глаза выколет, ножом можно и вовсе убиться, мячом — выбить окна, разбить телевизор… Нельзя, нельзя, нельзя. Чем спокойней и тише ребенок — тем он лучше. Чтобы не бил посуду, ему не дают носить чашки и тарелки, тем более — мыть их. И лучше не давать ему веник — иначе в комнате не продохнешь. Чтобы ел быстрее и аккуратнее, его кормят с ложечки до пяти лет. Помогают — одеваться до семи, до восьми, до девяти. Стоят над душой, когда он берется за карандаши: ведь он хочет марать не только в своем альбоме, но и в наших книжках, и на стене. Пластилин — кто его придумал? Ребенок возится с ним пять минут, а потом неделю приходится очищать мебель и паркет. Наконец, прочитав малышу сказочку, где взять терпение (где ты, наш энергопотенциал?! нет его — нет и терпения), чтобы выслушать, как он лепечет, пересказывая ее нам?.. А ведь не пересказанная сказочка в одно ухо вошла — в другое вышла. Только то, что он смог пересказать, усвоено, осталось в нем, обогатило его на всю жизнь.
(Так студент, просматривая перед экзаменом учебник, видит: знаю, и это знаю, и это. А приходит на экзамен — и проваливается: оказывается — не помнит ничего. В чем дело? Секрет прост: материал ему известен на уровне узнавания. Знать и узнавать — принципиально разные вещи. Знание — это плод такого усвоения материала, когда его можно использовать в деле, применить. Узнавание — функция памяти, которая работает только при наличии оригинала; следовательно, это способность сличать — и не более того. В то время как знание — это способность действовать. Так и у детей способность слушать и способность рассказывать выявляет не только интеллектуальную дистанцию между ними, но и различие в их творческом потенциале.)
Вывод. На втором этапе развития личности (психомоторика — ее инструмент) происходит формирование известной вам целостности: диполя мысль-движение. Движения обретают точность (значит, зарождается критичность, речь о которой пойдет в следующей главе), они становятся инструментом познания мира и источником мысли. Здесь формируется матрица, которую принято называть образом мышления. Это та самая мельница, которая на протяжении всей последующей жизни будет перемалывать любой материал, который вы бросите под ее жернова. А «пеленанием», ограничением самостоятельности и пресечением инициативы детей мы лишаем их культуры мышления и сводим практически на нет потребность в творческом самовыражении.
