Я стояла у окна, смотрела на серебрившуюся под лучами солнца Волгу, курила уже пятую сигарету, стряхивая пепел в горшок с кактусом, и вполуха слушала, что мне говорил Павлов.
– Так, проверь еще раз эту чертову псевдорацию.
– Проверила.
– Я говорю, проверь! Я должен быть уверен, что все в порядке. Нам ведь надо не только записать все, что вы будете говорить, но и знать, когда наступит критический момент, чтобы я подоспел тебе на помощь вовремя.
– Сашенька, все в порядке.
– «Жучок» хорошо спрятан?
– С собаками не найдешь, – я зажала сигарету зубами, кокетливо накрутила на указательный палец длинный локон черного парика и похлопала накладными ресницами.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – ухмыльнулся Сашка, критически глядя на мой боевой макияж.
Перед тем как прийти в ментовку, я навестила свою давнюю подругу Светку, которая буквально за полчаса сварганила из меня такое чучело, что мать родная не узнает. Эдакая смесь претенциозной светской дамы лет тридцати с хвостиком с дешевой вокзальной девицей. Черный парик изрядно меня старил.
– Что поделаешь, – я сделала грустные глаза и идиотским киношным жестом содержательницы средней руки борделя на Диком Западе поправила бюст, – донашиваю, что есть.
– Да уж! – Сашка опять усмехнулся. – Слушай, ты не геройствуй там, и если почувствуешь что-то неладное, сразу уходи.
– Да не беспокойся ты так за меня. Я же не маленькая – справлюсь как-нибудь, – я потушила окурок и подошла к Павлову.
– Я не хочу подвергать тебя неоправданному риску. Тем более что ответственность за твою жизнь лежит на мне. И если с тобой что-нибудь случится... меня уволят!
– Сашенька, а если мы прямо сейчас, прямо здесь займемся сексом с открытой дверью, тебя не уволят? – сказала я, нежно обвивая его шею руками.
– Давай проведем этот эксперимент как-нибудь в другой раз, – отстранился Павлов. – Посерьезней надо быть, гражданка Иванова. Ладно, готовься, а я ребят соберу – скоро уже выезжать.
– Как скажете, гражданин начальник.
– И будь поаккуратней, прошу тебя.
– Все будет нормально.
Через полчаса мы остановились во дворе Фрунзенского РОВД. Я оставила ребят там, поскольку подъезжать к дому Магомедова на ментовском «козле» было как-то не с руки, и прошлась пешочком.
Постояв несколько секунд в подъезде и проверив связь с Сашкой, я решительно направилась к квартире своего «подопечного». На сей раз я не стала взламывать замок, а воспользовалась звонком.
За дверью раздались шаги, блеснуло стекло «глазка» и раздался низкий хриповатый голос:
– Кто там?
– Тимур Азизович, откройте, пожалуйста, у меня к вам дело...
К чему подобные предосторожности? Посмотрел в «глазок», теперь еще и спрашивает «кто там». Глаз, что ли, нет, или знает кошка, чье сало съела...
– Секундочку, – послышался звук открываемого замка, дверь распахнулась, и моему взору предстало довольно колоритное лицо, что называется, «кавказской национальности».
Это был мужчина лет тридцати пяти – сорока, с небольшой аккуратной бородкой, с большими горящими и одновременно маслеными глазами... одним словом – крайне неординарной внешности. Эдакий мартовский кот в сезон охоты.
Я до последнего момента не могла решить, с чего лучше начать разговор, и теперь судорожно прикидывала, что бы сказать такого, чтобы меня прямо на пороге не зарезали, как «бешаний сабака». И тут меня как громом поразило – Крючок! Есть же на свете всемогущий Крючок, серый кардинал всей тарасовской мафии. Имя этого человека, при одном упоминании которого многих крутых дяденек нашего славного города и его окрестностей охватывает священный трепет, не раз помогало мне выкрутиться из самых немыслимых ситуаций и даже спасало жизнь. Поэтому недолго думая, я выпалила:
– Я к вам от Крючка!
– От какого Крючка? – Магомедов удивленно приподнял мохнатые брови.
– От Недоступова, – сделав рожу тяпкой, ответила я.
– Юрия Ивановича? – он был искренне удивлен, что мне известно это имя, а я в свою очередь была удивлена тем, что оно также известно ему.
– Совершенно верно. Он сказал, что вы сможете мне помочь.
– Ну проходите.
Я вошла в уже знакомую мне комнату и принялась с беспечным видом оглядывать ее интерьер.
– Присаживайтесь вот сюда, – сказал Магомедов, указывая на кресло. – Так чем я могу вам помочь?
– Дело у меня необычное, – я собралась с духом и решила не тратить время на пустые разговоры, а сразу пуститься, так сказать, с места в карьер.
Поэтому, закатив глазки и стараясь отразить на своем лице мировую скорбь, стала давить на жалость. Темпераментные мужчины – а наличие темперамента в этом котяре с Кавказских гор не вызывало у меня никакого сомнения – никогда не упустят возможности оказать помощь «слабой» женщине.
– Видите ли, у меня сейчас довольно трудное положение... то есть так сложились обстоятельства... впрочем, это неважно... У меня есть один знакомый, он на досуге занимается тем, что собирает предметы церковной утвари. У него уже довольно крупная коллекция, и в последнее время он уделяет особое внимание иконам, – я понимала, что несу полнейшую чушь, понимала это уже по одной реакции Магомедова на мои слова, но ничего лучшего просто не приходило мне в голову. – Так вот, мне сейчас очень нужны деньги, – томным движением я поднесла правую руку к лицу и слегка провела по уголку глаза. – Если я достану для него одну очень ценную икону, он обещал мне как посреднику заплатить порядочную сумму. Речь идет об иконе... Тверской Богоматери...
Я сделала эффектную театральную паузу и выжидательно посмотрела на моего собеседника. Вопреки ожиданиям он не сказал ни слова, лишь внимательно на меня глядел.
– Я знаю, что она находилась в частном собрании одного известного тарасовского коллекционера, но недавно была похищена из музея Радищева, во время выставки. Юрий Иванович сказал, что, может быть, вы знаете, где она теперь.
– Откуда у вас подобные сведения?
– От Юрия Ивановича, – ответила я, стараясь казаться полнейшей дурой.
– Это я понял, а откуда у него эти сведения?
– Не знаю, но он сказал...
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
И тут, призвав на помощь весь свой актерский талант, я громко разрыдалась.
– Тимур Азизович, вы моя последняя надежда. Если вы мне не поможете, я пропала. Буду с вами откровенна, если вы дадите честное слово, что все, что я скажу, останется между нами...
Он попытался что-то ответить, но я не дала ему вставить реплику, и прибавила громкости и экспрессии.
– Вы не знаете, какой это страшный человек, у него есть компромат на меня, и если я не сделаю все, что он просит, не знаю, что со мной будет. То есть знаю, но не хочу, не могу об этом даже думать! Это ужасно! Вы должны мне помочь. Мне не нужны деньги, мне нужно спасти свою репутацию. Ну помогите же мне, умоляю...
Магомедов был не на шутку испуган явной неадекватностью моего поведения.
– Милочка, но я-то чем могу вам помочь?
Вот сволочь! Знает, что икона лежит у него в сортире, и не хочет пойти навстречу бедной женщине... Ну, погоди же! Я поднатужилась и заревела уже в три ручья, утирая нос краешком рукава серого пиджака моего шикарного делового костюма.
– Я не знаю... но Юрий Иванович сказал... что если не вы... то мне уже никто не поможет! Я так надеялась... я на все согласна...
