несколько дней бросали им вызов.
Чтобы поддержать свое моральное преимущество, Гасдрубал должен был отреагировать на этот ход римлян и не позволить Сципиону сказать своим солдатам, что враг их боится и не осмеливается ответить на их наступление. Поэтому командующий пунийцев, не колеблясь, приказал армии выстроиться в том же порядке, что и в предыдущие дни. Они сделали это в спешке, и у большинства его солдат не было даже возможности поесть. Тем не менее все еще существовала вероятность того, что никакой битвы не будет, и обе армии, построившись, опять будут долго смотреть друг на друга.
Кавалерия и легкая пехота карфагенян первыми завязали с римскими всадниками и пехотинцами бой, исход которого был пока неясным. Следом выступила главная армия пунийцев, она развернулась в линию у края равнины перед холмом, на котором был разбит их лагерь. Солдаты Сципиона находились теперь гораздо ближе. С этого расстояния Гасдрубал наконец смог увидеть, что легионы стояли не на своем обычном месте в центре, а на флангах, напротив его более слабых войск. Это означало, что его лучшие пехотинцы противостояли испанским союзникам римлян, что, возможно, было некоторым утешением, ибо, если дело дойдет до лобового столкновения, его ливийцы должны разбить этих плохо подготовленных и легко вооруженных бойцов. Возможно, такая перемена привела пунийского полководца в некоторое замешательство, но трудно сказать, знал ли об этом Сципион. В любом случае Гасдрубал сейчас не имел возможности перестроить свои войска, чтобы приспособиться к изменившейся расстановке сил противника. Если бы он попытался перераспределить своих бойцов в центре, это только бы посеяло панику, и неприятель, полностью готовый к бою, предпринял бы немедленную атаку.
Последовало временное затишье, характерное для битв этой эпохи. Сципион не начинал атаку, в свою очередь карфагеняне стояли неподвижно на краю равнины. Кавалерия и легкая пехота вступали в небольшие стычки, но поскольку рядом с ними находились основные боевые подразделения, им было сравнительно легко отступать и перестраиваться под их прикрытием. Через некоторое время Сципион отозвал свою кавалерия и велитов и распределил их по флангам.
Наконец Сципион возобновил наступление. Он дал приказы испанцам в центре двигаться медленно, а фланги, продемонстрировавшие в Бекуле исключительно высокий уровень строевой подготовки, должны были совершить сложные маневры. Сам Сципион командовал войсками правого крыла, a Луций Марций и пропретор Марк Юний Силан руководили левым. Ливий утверждает, что Сципион послал этим офицерам приказ повторять его маневры, но, судя по всему, они и так уже знали, что должны были делать.
Манипулы Сципиона в трех рядах на правом крыле начали движение направо, сохраняя построение в три колонны. Три манипула, которые формировали головную часть колонн, повернулись затем налево и двинулись прямо на противника. Подразделения, находившиеся сзади, последовали за ними. Движения левого крыла являлись зеркальным отражением маневров правого. Узкие колонны могут двигаться гораздо быстрее, чем ряды с широким фронтом, поскольку солдатам, преодолевая препятствия, гораздо легче держаться шеренгой и им нужно реже останавливаться, чтобы восстановить боевой порядок. Поэтому три колонны приблизились к врагу очень быстро, намного опередив медлительных испанцев в центре. Лишь на сравнительно небольшом расстоянии от линии пунийцев Сципион снова велел своим трем колоннам повернуть направо (левое крыло одновременно совершило такой же маневр) и выстроил их напротив противника так, что они частично перекрывали фланг врага[12]. При этом велиты и конница охватили противника с флангов.
Казалось, Гасдрубал и армия карфагенян словно зачарованные наблюдали за тем, как колонны римлян движутся к ним. Метательные снаряды римских легких пехотинцев и кавалеристов заставили отступить слонов. Испуганные животные понеслись прямо через ряды пунийцев, сея замешательство и панику. Затем римские и италийские войска ринулись в атаку на оба крыла испанских союзников пунийцев. Некоторое время испанцам удавалось сдерживать атаку легионов, но постепенно их оттеснили назад. Римляне, которые с утра позавтракали и имели возможность хорошо подготовиться к битве; оказались более выносливыми. Этому, несомненно, способствовала и обычная тактика постепенно вводить в бой свежие силы из манипулов с принципами и триариями.
Итак, испанцы были постепенно оттеснены, и скоро их отступление превратилось в беспорядочное бегство. На протяжении всего сражения серьезной борьбы в центре не происходило. Наступление союзных войск Сципиона постепенно было остановлено, но при этом они сдерживали ливийцев, и те не могли прийти на помощь своим собственным флангам, не открыв себя для атаки римских войск, находившихся в центре. Когда фланги пунийцев дрогнули, остальная армия также обратилась в бегство.
Гасдрубал напрасно пытался остановить беспорядочное отступление. На некоторое время ему удалось сформировать ненадежный фронт на склонах холма перед своим лагерем, когда римляне остановились у подножия. Возможно, эта остановка была сделана по приказу Сципиона, который продолжал контролировать ход битвы. Когда римляне вновь пошли в наступление, пунийцы тут же пустились в бегство, ища спасения в своем лагере. Наши источники утверждают, что, если бы не внезапная и сильная гроза, римляне бы с легкостью захватили позицию противника. Ночью союзники пунийцев начали дезертировать. Гасдрубал отступил вместе с надежными воинами, но большинство его солдат было взято в плен или убито во время дальнейшего преследования римлянами. Самому Гасдрубалу удалось спастись. Впоследствии он сражался со Сципионом в Африке, но уже без всякого успеха. {55}
Битва при Илипе положила начало успешному изгнанию карфагенян из Испании, и в последующие месяцы весь полуостров был очищен от пунийцев. Самому Сципиону перед отъездом из Испании пришлось столкнуться с бунтом собственных войск и с восстанием некоторых бывших союзников. Но он уже переключил свое внимание на вторжение в Африку.
Сципион вернулся в Рим и был избран консулом на 205 г. до н. э., хотя все еще был слишком молод для этой должности. После этого ему удалось добиться разрешения вторгнуться на родину смертельного врага Рима и получить провинцию Сицилия в качестве базы для этой операции. Такие смелые планы поддерживали далеко не все. Фабий Максим, жизнь которого уже близилась к концу, противился этому шагу — отчасти из-за ревности к славе героя Испании. Также Фабий, вероятно, боялся, что неудачное вторжение в Африку может способствовать восстановлению военной мощи Карфагена, как это произошло в 255 г. до н. э.
Помимо этого, возник скандал с одним из подчиненных Сципиона по имени Племиний, который возглавлял войска, стоявшие в городе Локры. Этот человек не только разграбил город, который должен был защищать, но и еще и умудрился восстановить против себя трибунов, находившихся в его подчинении. Племинию даже пришлось подвергнуть их публичной порке. Поначалу Сципион, вмешавшись, проявил лояльность по отношению к своему подчиненному и поддержал Племиния, который быстро избавился от всех ограничений и казнил трибунов. Но в конце концов жителям Локр удалось отправить в Рим делегацию, которая должна была убедить сенат арестовать Племиния[13].
Воспользовавшись этой неприглядной историей, противники Сципиона в сенате попытались лишить его командования и передать его другому магистрату, но их планам помешала популярность Сципиона среди большинства римских граждан. Доверие римлян оправдалось, так как в новой кампании он продемонстрировал такой же талант и мастерство, как и в Испании. Первым делом он тщательно подготовился к экспедиции. К моменту отплытия из Сицилии в его распоряжении была превосходно обученная и хорошо снабженная армия. В Северной Африке он постоянно оказывался искуснее своих противников и всегда наносил удар в самый нужный момент. Первые две армии, которые были посланы против него, он уничтожил неожиданной ночной атакой. Как и в Новом Карфагене, Сципион очень тщательно собирал информацию о численности противника и его расположении, прежде чем начать атаку. Во время переговоров он включал в состав посольства центурионов и других офицеров, переодетых рабами. Как-то раз одного из центурионов пришлось избить на глазах у карфагенян, чтобы никто не усомнился, что он действительно раб.
В конце концов карфагенянам для борьбы со Сципионом пришлось вызвать из Италии Ганнибала. Два великих полководцев сошлись у Замы в битве, но ни одна сторона не отличилась в этом сражении искусным
