Семейное дело

дымка красной и рыжеватой листвы. Мириам притормозила у придорожной лесной стоянки и заглушила мотор.

- Отлично. Годится, - сказала она. И снова ее охватила нервная дрожь. “Я готова выполнить то, что задумала”, - к собственному удивлению, отчетливо осознала она.

- Здесь? - Полетт с удивлением огляделась по сторонам. - Но тут же никого!

- Да, верно. Самое подходящее место, чтобы выполнить намеченное. - Мириам открыла бардачок. - Послушай, я захватила свою старую видеокамеру. Сейчас нет времени для объяснений. Я выйду из машины, возьму рюкзак и пойду вон туда. Я хочу, чтобы ты при этом снимала меня на камеру. Через десять минут либо я объясню, почему просила сделать это, и ты сможешь обзывать меня последними словами… либо ты поймешь, что тебе следует отогнать машину домой, вернуться сюда послезавтра и забрать меня. Хорошо?

- Мириам, ты в своем уме?…

Она торопливо вышла и забрала из багажника рюкзак. Затем, не тратя время на то, чтобы взглянуть, что делает Полетт, Мириам пошла к центру автостоянки. Тяжело дыша, она забросила рюкзак на спину и затянула нагрудный ремень… И достала из наружного кармана спрятанный там медальон.

Чувствуя острое смущение, она со щелчком открыла его и повернулась спиной к припаркованному автомобилю. Поднесла медальон к лицу и пристально вгляделась в эмалевый узор внутри. “Это невероятно глупо, - сказал ей чей-то негромкий голосок. - Тебе придется нелегко… убеждая Поли, что здесь не нужен психиатр”.

Кто- то резко окликнул ее по имени. Это осталось за гранью восприятия. Ей показалось, что внутри шнурового орнамента что-то сдвинулось…

ИГРА В ПРЯТКИ

На этот раз слегка моросил дождь.

Мириам вздрогнула от неожиданной резкой боли в голове и убрала медальон в карман. После чего сделала то, что для этого случая запланировала: произвела полный, на все триста шестьдесят градусов, круговой осмотр - и не увидела ничего, кроме осенних деревьев и бурелома. Тогда она сбросила рюкзак, переложила пистолет в правый задний карман, достала фотоаппарат и диктофон и приступила к съемке, делая при этом сопроводительные комментарии.

- На моих часах четырнадцать часов двенадцать минут. Небольшой дождь, облачность сильная, примерно шесть седьмых, ветер северо-западный, холодный, около пяти миль в час. Мне так кажется.

Щелк, щелк, щелк - память цифрового фотоаппарата вмещала около тысячи снимков. Она повесила его на шею и вновь забросила на плечи рюкзак. С помощью швейцарского армейского ножа, который Бен подарил на втором году совместной жизни (очень странный подарок бестолкового, склонного к изменам мужа, не понимающего разницы между ювелирным искусством и практичной вещью), она срезала на уровне глаз по куску коры с ближайших четырех деревьев, а затем побродила вокруг в поисках камней, чтобы отметить место, откуда выбралась - это стоило сделать хотя бы ради того, чтобы по возвращении не оказаться прямо посреди своего автомобиля. Разумеется, если такое возможно.

Ее ощущения при этом были весьма своеобразными. “Пожалуй, это моя вторая высадка на Луну, - подумалось ей. - Выходил ли кто-то из экипажа “Аполлона” на Луну больше одного раза?” Да, она действительно была здесь и, не потеряв рассудка, занималась тем, что делала записи и фотографии, желая документально подтвердить проводимую разведку на этой удивительной и странной местности, которая никак не походила на ее родной дом. Но, что бы ни означало слово “дом”, у этих гангстеров был номер ее телефона.

- Я все еще не знаю, зачем я здесь, - записала она, - но у меня наблюдается все та же тревожащая головная боль в области лобных долей, умеренный жар и небольшой озноб, вероятно, вследствие повышенного давления, как и в прошлый раз. Для памяти: в следующий раз захватить тонометр; нужно провериться на раннюю гипертонию. И обычные бутылочки для мочи. - Головная боль, решила она, необычайно походила на похмельный синдром, сам по себе вызываемый обезвоживанием, которое приводит к раздражению мягкой мозговой оболочки. Мириам продолжала: - Чтобы ответить на вопросы из области физиологии: что именно происходит, когда я сосредоточиваю внимание на орнаменте. Для памяти: поработать с изображением медальона в “Фотошопе”, изменить масштаб рисунка и распечатать его на бумаге, а затем проверить, работает ли орнамент как “перемещающая” штучка, если смотреть на него, расположив на планшете с зажимом. Дополнительное задание на следующий раз.

“Здесь им меня не поймать, - с яростью подумала она, продолжая оглядываться и на сей раз подыскивая подходящее место, где можно разбить палатку, чтобы укрыться в ней. - Так что я смогу уличить их, а они не найдут меня, чтобы выполнить свои угрозы!” Но за всем этим крылось нечто большее, как она в конце концов отметила про себя, продолжая выискивать ровный участок земли. Медальон принадлежал ее родной матери, и его появление разбудило беспокойный призрак. Ведь кто-то же убил ее, кто-то, так и не найденный. Мириам не могла заставить себя отложить попытки разобраться в этом до лучших времен, когда узнает, что могло бы значить для ее матери это место… и почему оно не спасло ее.

До захода солнца оставалось четыре часа, и Мириам ясно понимала, что нельзя терять время. Температура воздуха будет падать вплоть до ночных заморозков, и она решила прежде всего как следует обустроиться здесь. Бросив рядом с каштаном рюкзак, она набрала охапку сухих веток и листьев и засыпала его… Это не обмануло бы настоящего лесника, но в целом делало рюкзак почти незаметным издалека. Затем Мириам принялась расхаживать туда-сюда в пределах сотни ярдов, меряя шагами лес в поисках его границы. То, что край леса существовал, не стало потрясением: крутой отвесный обрыв находился в том самом месте, что и на изображающей ту же область ее собственного мира туристической карте, которую она захватила с собой. Там, где земля обрывалась вниз, открывался головокружительный вид на осенний лес, спускающийся на дно долины. Океан, скорее всего, находился восемью-десятью милями восточнее и был скрыт за холмами и дюнами, но Мириам все равно ощущала его присутствие.

Бросив взгляд на юго-запад, она заметила тонкую струйку дыма - какое-то поселение, но явно небольшое. Ни дороги, ни телеграфные столбы не нарушали пейзажа долины, в котором, казалось, не было ничего, кроме деревьев, кустарника и беспорядочно разбросанных прогалин и полян. В этом лесу она была одна, настолько, насколько ей еще никогда не доводилось. Она взглянула наверх. Прозрачное перистое облако пятнало голубое небо, но нигде не было видно инверсионных следов реактивного самолета.

- Район кажется почти необитаемым, - пробормотала она в диктофон. - Вероятно, здесь что-то жгут - дрова или уголь - в ближайшем селении. Ни дорог, ни телеграфных столбов, ни самолетов не обнаружено. В воздухе никаких запахов цивилизации. Нет искусственного по происхождению шума. Только птицы, ветер и деревья.

Она отправилась обратно, к “своей” поляне, чтобы сориентироваться, а затем прошла в противоположном направлении, в сторону от рюкзака, по пологому склону.

- Внимание: в диком лесу стоит смотреть в оба. Медведи и все такое прочее. - Она нервно похлопала по правому заднему карману. Может ли пистолет не просто напугать медведя? Она никак не ожидала, что здесь будет до такой степени пустынно и безлюдно. Медведей не было, но, переходя через небольшой ручей, Мириам едва не свалилась в воду.

Казалось, куда бы она ни пошла, лес тянется бесконечно. И никаких признаков поселений, кроме того места, где она заметила вьющийся дым. Было около четырех. Она вернулась на поляну, уверенная, что вокруг никого нет, и отвязала от рюкзака палатку. У нее ушло полчаса на то, чтобы вырос купол из ткани, и еще полчаса на маскировочную сетку и листья. Палатка в результате превратилась во что-то, напоминавшее бесформенную кучу валежника. Мириам потратила еще пятнадцать минут, чтобы, вернувшись к ручью, наполнить водой десятилитровую канистру. Следующие полчаса ушли на выкапывание по соседству небольшой ямы, а затем Мириам затратила еще десять минут на то, чтобы перебросить через сучок веревку и поднять над землей сумку с едой. Едва стемнело, она зажгла портативную газовую плиту,