стерва же та тетка в окошке!
– Это вы меня спрашивали? – поинтересовалась худощавая низкорослая женщина лет сорока.
– Да, я. Мне хотелось бы задать вам один вопрос, – сказала я и, заметив скучную гримасу на лице женщины, уточнила: – Не беспокойтесь, я заплачу.
– Спрашивайте, – сразу же оживилась почтальонша.
Я задала свой вопрос и услышала на него категоричный ответ:
– Нет, нам запрещено брать от посторонних корреспонденцию. Это строго оговорено в инструкциях. А уж в том доме, о котором вы говорите, я тем более не стала бы оставлять сомнительных писем.
– Может быть, вы сделали для кого-то исключение? Поверьте, наш разговор останется между нами, – сказала я и достала из сумки кошелек.
– Нет, – настаивала на своем почтальонша. – Меня моя работа вполне устраивает, я не хочу ее потерять.
«Надо же, оказывается, кто-то считает профессию почтальона пределом своих мечтаний», – подумала я и протянула своей собеседнице полтинник, но женщина не взяла денег и ушла, кажется оскорбленная моим недоверием. Я немного подумала над тем, нужны ли ей действительно неприятности, и пришла к выводу, что не нужны. Да и доброжелатель вряд ли хотел, чтобы его кто-то опознал, поэтому собственноручно опустил конверты в чужой почтовый ящик. Может быть, это все-таки сделал композитор, но не признался мне в этом? В конце концов, мне надо было найти «автослесаря» и тех, кто за ним стоит, а не «почтальона». Оставив свои размышления, я поехала в банк.
Дабы не светиться, я остановилась на соседней улице. Мало ли что? Все-таки «девяточка» принадлежит Тане Ивановой, а не Лиле Томич.
В бюро пропусков были предупреждены о моем визите, поэтому даже не стали спрашивать документов, а сразу позвонили Сысоеву. Он спустился за мной через пару минут и повел туда, куда простым смертным вход был строго воспрещен. Нет, конечно, мы пошли не в хранилище денег, хотя от такой экскурсии я бы не отказалась, а в центральный офис.
Когда мы зашли в приемную, Сергей Эдуардович сказал секретарше:
– Марина, я для всех занят, нам надо обсудить с Лилией Александровной важный контракт.
– Для всех, всех, всех? – уточнила непонятливая секретарша, хлопая своими длинными ресницами.
– Почти для всех, – ответил Сысоев, ничуть не удивившись такому вопросу, потом громко обратился ко мне: – Проходи, Лиля.
Наверное, Сергей Эдуардович рассчитывал, что Мариночка тут же расскажет другим членам правления, что к нему пришла некая Лилия Александровна, с которой ее шеф на «ты» даже при свидетелях.
Мы сели за овальный стол напротив друг друга. Разговор с Сысоевым не клеился. Я молчала, потому что мне пока нечего было ему сказать. А Сергей Эдуардович, похоже, тоже не знал, о чем говорить. Наконец он встал со своего кресла и так же, как и вчера в моей квартире, начал мерить кабинет широкими шагами. Я поняла, что самообладание почти покинуло Сысоева. Наверное, у Мельникова ничего не клеилось. Мне хотелось сказать банкиру что-нибудь ободряющее, но лицемерить я не любила.
Пауза длилась неприлично долго, поэтому я безумно обрадовалась звонку моего мобильника. Уже по мелодии мне стало ясно, что это Кирьянов.
– Да, я слушаю.
– Таня, извини, что так долго. Пришлось немного подсуетиться. Ты сказала, что надо искать иномарку, но таковой не оказалось. Может быть, розовая «Лада Калина» с таким же номером подойдет?
– Может быть.
– Тогда записывай! – Киря продиктовал мне фамилию, имя и отчество владельца «Лады Калина» и его адрес. Я коротко поблагодарила Володю и отключилась.
– Кто звонил? – без всякой дипломатии поинтересовался Сысоев.
– Один мой старый и очень хороший знакомый.
– И что он хотел?
– Ну знаешь ли, я не обязана перед тобой отчитываться, кто мне звонит и зачем.
– Да, ты права, извини. Это нервы. Чем ближе суббота, тем мне труднее сохранять хладнокровие. Никогда не верил никаким гаданиям и гороскопам, а теперь почему-то готов поверить. Ты принесла то, о чем я тебя просил?
– Да, конечно, – сказала я и достала малиновый бархатный мешочек.
– Что я должен делать?
Я объяснила банкиру, что надо сосредоточить свое внимание на самой животрепещущей проблеме и метнуть двенадцатигранники.
Он думал над вопросом недолго. Вынув из мешка три косточки, Сергей зажмурился и осторожно бросил их на стол. Двенадцатигранники упали кучно, практически не переворачиваясь. Сысоев открыл глаза и с надеждой уставился на меня. Я с замиранием сердца присмотрелась к числовой комбинации, которую выдали гадальные кости, – 15+25+12.
Такое сочетание чисел у меня еще никогда не выпадало, поэтому вот так сразу, с налета я не могла сказать клиенту, что его ожидало в будущем. Пришлось заглянуть в шпаргалку.
– Не медлите, говорите, что там, – поторопил меня Сысоев.
Я прочитала сначала про себя, а затем вслух:
– «Ваши дети должны вырасти крепкими и здоровыми. Скорее всего, их ждет неплохая карьера».
– При чем здесь дети? Я совсем не об этом спрашивал. Так я и знал, что все это мура. – Сергей махнул рукой на двенадцатигранники.
– Нет, подожди, не надо ставить крест на гадании. Давай будем рассуждать логически.
– Что тут рассуждать! Ясно, что я доживаю свои последние дни, раз обо мне эти кости уже не говорят. Пусть моя дочь вырастет крепкой и здоровой, пусть она сделает карьеру, но мне не суждено стать свидетелем этого...
– Подожди, Сергей. – В моей голове вдруг мелькнула одна зацепка. – У тебя только один ребенок?
– Да, дочь. Маша.
– Вот, а кости сказали о детях. Пойми, не об одном ребенке, а как минимум о двух. Значит... – Я не осмелилась продолжать дальше, потому что Сысоев отчаянно замахал руками, он был против такого толкования только что выпавшей числовой комбинации.
Сергей не только не хотел меня слушать, но и впал в отчаяние – сел за стол и обхватил голову руками. Интересно, что бы было с моим клиентом, если бы он знал, что вчера двенадцатигранники предрекли ему некое скорбное событие? Наверное, будучи фаталистом, сломался бы окончательно и бесповоротно. Все- таки слабые создания эти мужчины! Этот, кажется, готов отказаться от борьбы за собственную жизнь. Вот для нас, женщин, к примеру, скорбным событием может быть не только смерть, но и сломанный ноготь. А стрелка на колготках – это вообще апокалипсис! Я же увидела в гадании некий повод для оптимизма, поэтому бросать расследование не собиралась.
Зазвонил телефон, и Сергей Эдуардович снял трубку.
– Марина, я же просил! – раздраженно сказал Сысоев, но, выслушав доводы своей секретарши, все- таки сдался: – Ну, хорошо, пусть заходит.
Я вопросительно посмотрела на Сысоева, и он сказал:
– Это Семенов, будь бдительна, Лиля.
Вообще-то, можно было бы меня об этом и не предупреждать. Я встретила одного из подозреваемых той наивной улыбочкой, которую вчера весь день репетировала. Семенов, этот тучный лысоватый джентльмен предпенсионного возраста, с порога стал сыпать слащавыми комплиментами в мой адрес, и мое сердце едва не растаяло от этого «меда». Во всяком случае, я попыталась сыграть именно это. Старый ловелас поцеловал мне руку.
– Если нас посещают столичные гости, значит, наш банк чего-то да стоит. – Лицо Семенова излучало сплошное добродушие. – Лилечка, вы к нам надолго?
– Еще не решила.
– Но до конца недели останетесь?
– Пожалуй.
– Тогда приглашаю вас в субботу на небольшой пикник к себе в загородный дом. Там соберется
